наполняются слезами, когда осознание сваливается на меня бетонной плитой и придавливает, не давая дышать. Ваня перехватывает меня за шею и кусает плечо, а потом нежно целует его, не разрывая зрительного контакта. И этот момент настолько пронзительный и яркий, что хочется выть и биться в истерике, потому что горький ком занимает уже все горло, а сердце затапливает тоска.
– Аська, – хрипит он мне в ухо. – Асенька.
Я срываюсь, не выдержав. Извиваясь, выскальзываю из его объятий и опускаюсь на колени. Ваня даже не успевает сообразить, что происходит, когда я уже заглатываю головку члена и начинаю быстро скользить по нему губами. Хочу, чтобы он кончил и убрался отсюда. Не хочу оргазм, не хочу смотреть на него, не хочу чувствовать то, что чувствую. К черту нежные чувства и трепет в груди! Я просто хочу жить, как раньше: развлекаться, каждый день проводить в свое удовольствие, отгулять нормальный выпускной, в конце концов! А с ним… с ним все ощущается иначе. Правильно, но так, что я начинаю чувствовать себя неполноценной без этого мужчины. С Сашей было проще, а с Игорешей вообще песня. Никто никому ничего не был должен, каждый жил своей жизнью, встречаясь только ради секса. Ну разве не красота? И зачем меня понесло в эти дебри?! Чувствовала ведь, что рыжий – это плохая идея. Но нет, все равно в это влезла.
Проглатываю все до последней капли, наслаждаясь вкусом Вани, пока он содрогается от оргазма. Потом, не глядя на него, встаю, поправляю свою одежду и выхожу из ванной, направляясь прямиком во двор, где уже разносится манящий запах шашлыка. Я слышу детский смех, разговоры Иры и Вити, но в голове, словно выстрелы, на повторе звучит хриплое: «Аська, Асенька». И мне снова хочется орать. Остается только надеяться, что я своей отстраненностью все испортила между нами, и больше Ваня не будет пытаться наладить со мной некое подобие нормальных отношений.
Я непроходимая дура. Так и запишите. Глупая, наивная и совершенно не последовательная.
В понедельник утром я цепляюсь за каждую возможность побыть рядом с Ваней. Потому что внезапно осознаю, что сегодня он сядет в самолет, и мы, возможно, больше никогда не увидимся. Он не будет смеяться вместе со мной, не приласкает и не станет выговаривать за очередную оплошность. Когда в голову закрадываются мысли о том, что все это он будет проделывать с другой девушкой, хочется умереть.
– Можно я провожу тебя в аэропорт? – спрашиваю у Вани, когда мы собираем сумки.
Он смотрит на меня, прищурившись. Да, знаю, что эти дни вела себя как истеричка. То агрессивно, то требовала ласки и сама прижималась к нему. Но я не умею влюбляться! Со мной это впервые. И я растеряна. И напугана. И сердце разрывает тоска, хоть он еще не уехал. Внутри все переворачивается, когда вспоминаю, что этой ночью мне придется спать одной. И ведь понимаю головой, что у этих отношений нет будущего, а все равно в груди ноет.
Ваня выпрямляется и разводит руки, а я тут же ныряю в его объятия. Он обволакивает меня своим теплом, дарит успокоение с примесью горечи от предстоящего расставания.
– Конечно можно, – отвечает он, целуя меня в макушку. – Позавчера я сказал тебе, что дам все, о чем бы ты ни попросила.
Так и было. Я ведь всего лишь попросила подать мне полотенце, когда выходила из бассейна. А он ответил этой фразой, которая до сих пор эхом звучит в моей голове. Я прекрасно понимала тогда и понимаю сейчас, что он говорил не о полотенце. Это как обещание вечности, даже когда знаешь, что нам эта роскошь недоступна.
В ночь с субботы на воскресенье я лежала и пялилась в потолок, думая о том, почему отказываюсь ехать с ним. По большому счету, когда я перебрала в голове все возможные причины моего отказа, то поняла, что они как будто надуманные. Но в совокупности составляют всю мою жизнь, кардинально изменить которую я пока еще не готова. К тому же, у нас слишком разный стиль жизни. Я привыкла к тусовкам, праздному образу жизни. Даже профессию себе выбрала соответствующую. А у Вани все наверняка подчинено порядку. Он уже не таскается по клубам на выходных, просыпается в одно и то же время, ходит в спортзал, потом на работу. Вечером приходит поздно и отдыхает. Ему не хочется шумных движняков после долгого рабочего дня, а мне наоборот. Эти выводы я сделала из его рассказов, и они для меня неутешительные.
Для кого-то отказ от моего образа жизни может показаться сущим пустяком. Ну, казалось бы, что такого в том, чтобы проститься с тусовками? Перестать вести разгульный образ жизни? Пф, это то, чем можно поступиться ради любви. Только возникает вполне резонный вопрос: почему я? Почему именно девушка должна уступать и прогибаться под парня? Я запуталась, потому что ответа ни на один вопрос так и не нашла. Если бы можно было встретиться с ним где-то на нейтральной территории и обоим начать все сначала… Но это нереально. Потому что у него уже есть устаканившаяся жизнь, а мне только предстоит этого добиться. Пожалуй, да, мы не подходим друг другу, несмотря на то, что слишком идеально сочетаемся.
– Давай, Заноза, пора собираться, – шепчет Ваня, целуя меня в щеку.
– Заноза? – переспрашиваю, а он кивает, и я чувствую его улыбку. – В заднице?
– Не в заднице, – отвечает он.
– Я не понимаю.
Ваня отстраняется и касается кончика моего носа пальцем.
– Подрастешь – поймешь.
Я хмурюсь и рычу, а он смеется.
Мы проводим в доме Богомоловых еще два часа. Собираемся, завтракаем, потом Витя вручает Ване какие-то сувениры и документы, и наконец мы выезжаем. Витя с Ирой сидят впереди, мы с Ваней в обнимку – сзади. Я бы хотела остаться в машине с ним наедине, но это еще одна традиция семьи Богомоловых: провожать Ваню в аэропорт.
– Ты будешь скучать по мне? – шепчет Ваня, перебирая мои пальцы.
– Нет, – из вредности отвечаю я, и он усмехается.
– Тогда мне придется быстро найти тебе замену.
– Зачем?
– Чтобы ты ревновала.
– Я же не узнаю.
– А я тебе пришлю наше совместное фото во время поцелуя.
– Я тебя заблокирую.
– Но перед этим увидишь фото. Бам! Эффект достигнут.
– Уже? – с издевкой спрашиваю я.
– Нет, но будет.
– Коварный ты тип, Иван Богомолов.
Его улыбка тускнеет. Он проводит рукой по моим волосам, как будто заправляет их за ухо,
