видит, что я делаю заметки в приложении Quizlet на моем телефоне. Сначала я обязательно устанавливаю свой профиль на приватный. Я не хочу, чтобы люди удивлялись, почему у меня есть флэшкарты о жизни Ашера, как будто я сталкер или что-то в этом роде. Я машу ему рукой, чтобы он продолжал.
— Я родился в больнице "Маунт Синай Квинс" от матери-наркоманки и отца-сутенера. Братьев и сестер у меня нет.
Я поморщилась от того, как непринужденно он это сказал, и мои пальцы замешкались на экране айфона, прежде чем заполнить флэш-карты.
Профессия матери? Наркоманка.
Профессия отца? Сутенер.
Ашер замолкает и достает из папки листок бумаги. Он кладет его передо мной. Это соглашение о неразглашении.
Я бегло просматриваю его, а он говорит:
— Тебе нужно подписать это, прежде чем я продолжу.
Я киваю и подписываю его, прочитав до конца. Все довольно просто. Мне не нужно отказываться от крови моего первенца или чего-то еще… но я ни при каких обстоятельствах не могу разглашать ничего о том, как мы проводили время с Ашером, в связи с фальшивым характером наших отношений. Мне также запрещено обсуждать любую конфиденциальную информацию, касающуюся Ашера или его бизнеса, с кем-либо, кроме него или других заинтересованных сторон. В общем, я должна руководствоваться здравым смыслом, когда говорю с людьми об Ашере.
После того как я передала ему подписанное соглашение о неразглашении, я начала свою речь:
— Меня зовут Люси Айвз. — Сейчас правда, дальше — ложь.
— У меня нет второго имени. — Ложь.
— Я также не очень много знаю о своих биологических родителях. — Ложь.
— Я также не знаю, где я родилась. — Ложь.
— Кто-то подбросил меня на пожарную станцию. — Правда.
— И за мной приехали социальные службы. — Правда.
— Что касается моих приемных родителей, то их было слишком много, чтобы их можно было сосчитать. — Правда.
— У меня было много приемных братьев и сестер, но я никогда не была близка ни с одним из них. — Правда.
— Я никогда нигде не задерживалась дольше нескольких месяцев. — Ложь.
— Должна ли я назвать всех своих приемных пап, мам, сестер и братьев? Я действительно не хочу. — Самая большая правда, которую я еще не говорила.
Я не хочу открывать ящик Пандоры, которым является Стив, мое имя и, что самое постыдное, то, как я убегала от своих проблем, вместо того чтобы посмотреть им в лицо. А еще меня смущает, как много в моей жизни лжи. У Ашера может быть сомнительное прошлое, но и у меня тоже. Я не имею права тревожиться из-за него, когда в моей истории столько же серого вещества, сколько и в его.
На лице Ашера появляется задумчивое выражение, после чего он качает головой. "
— Если это всплывет, я просто скажу, что ты переходила из одной приемной семьи в другую, нигде не задерживаясь дольше нескольких месяцев.
Я киваю, пряча облегчение за банальной улыбкой. Я рада, что покончила со своей ложью. Честно говоря, я удивляюсь, почему я не пошла в политику. Со всей той ложью, которую я привыкла говорить, думаю, у меня бы неплохо получилось. Politifact, вероятно, присвоил бы мне рейтинг "штаны горят" на своем Truth-O-Meter™, но это, похоже, скорее способствует карьере, чем вредит ей.
Я представляю себя в душном брючном костюме, выступающей на десятках предвыборных митингов, когда Ашер жестом просит меня продолжить. Я так и делаю, стараясь впредь быть как можно более правдивой. Потому что, честно говоря, кого я обманываю? Я не умею надевать брючный костюм, боюсь публичных выступлений и обычно засыпаю в первые несколько минут лекции, не говоря уже о многочасовых слушаниях в Конгрессе. Единственная политическая черта, которой я обладаю, — это тщательно отшлифованное умение говорить неправду.
— Приемные семьи находились в Высокой пустыне Калифорнии, над Инландской империей. Это довольно бедный район с высоким уровнем преступности и смехотворно высокой температурой. — Я поморщилась. — Ты, наверное, догадываешься, что это было за место.
Не все там было плохо, но уж точно не безопасно и не весело. Это лаборатория по производству метамфетамина в стране. Насколько я помню, там много домов-трейлеров, в которых находятся лаборатории по производству метамфетамина. Не было ничего необычного в том, что какой-нибудь дом внезапно загорался, и когда это случалось, все знали, что это за дом.
При молчании Ашера я продолжаю, решив, что можно упомянуть о своем социальном работнике:
— Моего социального работника зовут Мэри Питерс. Она была моим социальным работником с того момента, как я попала в систему, и до того, как я вышла из нее. Она хороший человек. Она, наверное, ближе всего к родителям, которые у меня когда-либо были, но даже тогда мы не были по-настоящему близки. Я не разговаривала с ней с того дня, как вышла из дома.
Мне действительно стоит поговорить с Мэри, но мне слишком стыдно за себя. Я сбежала, хотя она советовала мне не подвергать свое будущее такому риску. Она сказала мне, что мы можем что-то сделать со Стивом, но я ей не поверила. Я и сейчас не верю, но мне жаль, что я потеряла с ней связь. Она сделала для меня все возможное и невозможное. Этого нельзя отрицать.
Пока мы продолжаем, я с облегчением и удивлением замечаю, что на лице Ашера нет осуждения. Он просто кивает и вникает в информацию, которую я ему даю, легко запоминая ее с помощью своего умного мозга. А я? К тому времени, как мы закончили с анкетой, у меня было уже более тысячи флэш-карт. Теперь я знаю об Ашере гораздо больше, чем когда-либо ожидала узнать.
У меня полно карточек с обыденными вещами, например:
Имя? Ашер Аарон Блэк.
Любимый цвет? Черный.
Домашнее животное детства? Черный питбультерьер по кличке Пес.
Любимый напиток? Вода или черный чай. Больше ничего.
Это очень тонко, но я думаю, что Ашеру действительно нравится черный цвет.
Именно когда мы углубляемся в темные стороны жизни Ашера, я понимаю, насколько он честен. Смелость говорить о болезненном жизненном опыте мне чужда, поэтому видеть ее в Ашере столь же впечатляюще, сколь и тревожно.
— Где ты научился драться? — спрашиваю я, вспоминая, как он победил Бастиана, когда ему было всего пятнадцать.
Мы постепенно перешли от вопросов в рабочих листах к неожиданно легкой беседе. Мне искренне интересно узнать о нем и его прошлом. Это больше, чем просто узнать, что можно использовать против него.
— У моих родителей не было много денег, поэтому я рос в довольно дерьмовом районе. Там было много банд. Я не вступил
