Дик все прибавлял скорость.
– Слишком рано, правда? Насколько? Лейни, тебе больно? Насколько рано?
– На три с половиной недели.
– Три с половиной?! Почти месяц!
– Дик, умоляю, не кричи! Я, конечно, рожаю, но при этом не оглохла!
– О господи. Три с половиной недели! – простонал он, словно не слыша. – Этот чертов лекаришка! И я знал, что этот старый плут не ведает, о чем говорит! Ты, разумеется, считаешь, что я это ради красного словца. Но я вообще никогда ему не верил! Нет, я его убью!
Лейни рассмеялась. Он повернулся и уставился на нее безумными глазами.
– Вообще-то я довольна, По крайней мере, теперь ты не можешь отречься от претензий на малыша.
– Очень смешно! Очень… О боже. Снова схватка? Держись, дорогая.
Сквозь туман боли она увидела свет больничных фонарей. Самое приятное в ее жизни зрелище.
Дик умудрился добраться до больницы, ни во что не врезавшись. Ее отвезли в палату для рожениц, пока он отвечал на вопросы регистратора. Войдя к Лейни, он немедленно впал в ярость и послал за старшей медсестрой.
– Что это за палата? – злился он. – Маленькая и темная. У Лейни клаустрофобия. А эта выглядит камерой на Чертовом острове!
– Я уверена, что с вашей… э… мисс Маклауд все будет хорошо, мистер Сарджент, – заверила сестра таким понимающим тоном, что ему захотелось дать ей оплеуху.
– Вы не слушаете, – отчеканил он. – Немедленно переведите ее в другую палату. Я пройдусь по всем комнатам в этой чертовой больнице, пока не найду светлую и жизнерадостную. Ясно?
Очевидно, медсестра поняла, потому что неодобрительно поджала губы и, что-то бормоча насчет наглого хамства, все же пошла выполнять приказ. Лейни перевели в комнату с большими окнами и рядами флуоресцентных ламп. Дик запугивал сестер, угрожал доктору Тейлору дисквалификацией за неточность в установлении срока родов, метался по коридору. И только с Лейни был нежен и ласков.
Схватки длились всю ночь, и он постоянно был рядом. Держал за руку, проталкивал кусочки льда сквозь пересохшие губы, тихо разговаривал, помогал делать выученные в школе материнства упражнения.
Уже почти рассвело, когда доктор Тейлор сказал, что осталось всего несколько минут, и вышел умыться. Дик взял ее руки:
– Я назвал тебя трусихой. Пожалуйста, прости, Лейни. Ты чертовски отважная.
– Все не так уж плохо. Ты был рядом.
Он нагнулся над ней, и она увидела странно туманный взгляд.
– Лейни, выходи за меня до того, как родится малыш. Я поднял священника с постели. Он вот уже несколько часов ждет в соседней комнате, пока я наберусь храбрости и снова попрошу тебя стать моей женой. Пожалуйста, если у тебя есть какие-то чувства ко мне, позволь дать ребенку твое имя.
Несмотря на боль, терзавшую внутренности, и запахи дезинфекции, она рассмеялась.
– Дик, как это похоже на тебя!
Но тут очередная потуга скрутила ее, и они стали вместе отсчитывать время. Вошедшая сестра объявила, что пора идти в родильную.
Лейни подняла глаза и устало выдохнула:
– Давай своего священника, и поскорее.
Выражение ее лица вознаградило его за все муки. Слепящий зеленый свет словно озарил ее, и вместе с ним пришло осознание того, что она его любит. И почти не имеет значения то, что скоро он бросит ее. Пока что он с ней, и она навсегда запомнит эту минуту.
Дик ринулся к двери и позвал священника.
– Но это против всех правил, – нервно пробормотала сестра, когда священник появился в комнате. – Если сестра Перкинс узнает…
– Держите рот на замке, и все будет хорошо, – отрезал Дик. – Подумайте, какие интересные истории вы будете рассказывать потом. Поскорее, преподобный, она вот-вот родит.
Бедняга заикался и запинался на каждом слове, но честно провел церемонию. Однажды им пришлось остановиться и переждать, пока Лейни отдышится после схватки. Когда священник попросил кольцо, Дик надел ей на палец огромный бриллиант.
– Где ты его раздобыл?
– Тиффани.
– А… В Нью-Йорке?..
– Привез с собой. Мы закончили? – обратился он к священнику.
– Объявляю вас мужем и женой.
– Прекрасно! – воскликнул Дик, крепко целуя ее.
– Но роженицам запрещено приносить кольца в родильную, – вмешалась сестра, толкая каталку к двери.
– Вот, сохраните, пока мы не выберемся из родильной, – бросил Дик, сунув кольцо в руку ошеломленному священнику. – Надеюсь, вы его не украдете?
Дик подмигнул несчастному, и дверь за ними закрылась.
– А я уже хотел идти за вами, – пробормотал доктор Тейлор сквозь маску, когда роженицу ввезли в комнату.
Лейни запомнила только, что Дик был рядом. Ободрял ее. Вопил от восторга, когда доктор поднял извивающегося, пищавшего мальчишку.
– Идеальный ребенок! – доложил доктор.
Лейни благодарно обмякла, пока доктор и сестра принялись за обычную работу. Слезы радости заблестели на ее ресницах, когда Дику позволили взять сына и показать матери.
– Он прекрасен! – вздохнула она.
– Прекрасен?! – заревел Дик. – Он… он… ПРЕКРАСЕН!
Сестра унесла ребенка, чтобы взвесить и сделать отпечатки ступней. Дик сжал руку Лейни, с любовью глядя ей в лицо, и вдруг увидел, как расширились ее глаза, а зубы впились в нижнюю губу.
– Дорогая! – в панике охнул он. – Что случилось?
Лейни громко застонала. Голова бессильно склонилась набок.
– Доктор Тейлор! – завопил Дик. – Скорее! Что-то не так!
Кевин Тодд Сарджент, безразличный ко всему окружающему, включая изливаемое на него обожание, спал в больничной колыбельке, подтянув коленки к животику, выпятив попку, повернув головку влево, и тихо сопел носиком. Его сестра Аманда Ли Сарджент, поджав губки, чмокала розовым бутончиком рта. Их отец погладил плечо матери и тихо рассмеялся.
– Ты насмерть меня перепугала как раз перед тем, как она родилась!
Он прижал к себе Лейни и вздрогнул, вспоминая те ужасные секунды, когда увидел, как ее лицо исказилось от боли. Доктор Тейлор все еще не отходил от Лейни, стоя между высоких подколенников, на которых лежали ее ноги.
– Ничего страшного, мистер Сарджент, если только вы не питаете неприязни к близнецам.
Манди Сарджент стала сюрпризом для всех. Из-за массы брата, который был на пять унций тяжелее и на дюйм выше, ее сердцебиения не было слышно. Так что о грядущем появлении Манди никто не подозревал.
– Я прошу прощения, – изрекла Лейни с безмятежностью, присущей исключительно роженицам.
Дик прижался губами к виску жены.
– Извинения принимаются. Готова вернуться в палату?
– Нет. Мне хочется еще на них посмотреть.
