И на что им две панды?!
– Ты права. Но зато Тодд получит бейсбольную перчатку, а Манди – балетные туфельки.
Слава богу, за малые услуги…
Лейни уговорила Дика отдать цветы другим пациентам, чтобы не везти домой. Он послушался. Но устроил из их спальни настоящий тропический сад. И теперь Лейни с трудом отыскивала кровать среди цветов, стопок одноразовых пеленок, коробок с ватными шариками и влажными салфетками, плетеных корзин с одеялами, банок с детским тальком и вазелином, тюбиков и мази для лечения опрелостей, пузырьков с антисептическим раствором и коробок со все еще не развернутыми подарками.
Третий день выдался на редкость тяжелым. Миссис Томас несколько раз делала перестановки в спальне, пытаясь выкроить побольше пространства. Детская была безнадежно тесна. Приходилось протискиваться между мебелью, чтобы добраться до детей.
Весь день гости шли толпой, в основном учительницы из школы Лейни. У нее сложилось отчетливое впечатление, что они идут не посмотреть на близнецов, а пожирать глазами Дика. Кокетничали, выставляли себя напоказ, жеманничали, глупо ухмылялись и делали непристойные намеки на мужскую силу Дика. Лейни хотелось вскочить с кровати, надавать им пощечин и потребовать держать руки подальше от ее мужа. Потом ей захотелось врезать Дику по голове за то, что они истекали слюной, а он на это улыбался, как Чеширский кот! И хотя они бросали алчные взгляды на ее кольцо, никто не обращал внимания на саму Лейни!
Она ненавидела себя за эти недостойные эмоции. За то, что поддалась жалости к себе и рыдала громче малышей, но именно это она и сделала, когда Дик, проводив последнюю гостью, вошел в спальню.
– Лейни! – встревожился он, поспешив к кровати. – В чем дело?
– Во всем! – выпалила она. – Во всем! У меня голова раскалывается. Но все слишком заняты, чтобы принести мне аспирин, а у меня сил нет, чтобы встать и взять самой. Ты либо висишь на телефоне, либо любезничаешь с этими стервятницами, которые постоянно ищут новую жертву, а потом бегут разводиться! Миссис Томас спрятала все мои вещи! Я не могу найти лосьон для рук. И я по-прежнему толстая, – проныла она умирающим голосом и зарылась лицом в подушку.
Дик подошел к двери и крикнул в коридор:
– Миссис Томас, присмотрите с часик за Тоддом и Манди. И не зовите меня к телефону. Дверь спальни должна оставаться закрытой при любых обстоятельствах, исключая пожар и наводнение.
Он захлопнул дверь и вернулся к кровати.
– Убирайся, – пробормотала Лейни, когда его колено вдавилось в матрац. – Ой, что ты делаешь?!
Он подхватил ее на руки и понес к качалке, которую переставили в спальню.
– Моя сестра предупреждала насчет послеродовой депрессии.
– Ты рассказал родным обо мне? О нас?!
От удивления она даже не стала возражать, когда он устроился в качалке и усадил ее себе на колени.
– Неужели воображала, что я не поделюсь с ними такими новостями?! Они в полном восторге. Им не терпится поскорее увидеть тебя и малышей. А теперь расслабься. Голова болит?
– Немного.
– Здесь?
Он медленно погладил ее висок.
– Угу.
– Замерзла?
Лейни зевнула и прижалась к нему, положив ладонь на то место, где билось его сердце.
Она так любила ощущать мерное биение под рукой, любила волосы на груди, выглядывавшие из распахнутого ворота и щекотавшие нос.
– Нет, теперь мне тепло, – сонно пробормотала она. – Кажется, меня еще ни разу не укачивали в качалке. Мне нравится.
– И Манди тоже. Она сама сказала вчера вечером.
Лейни улыбнулась.
Проснулась она в кровати и сначала подумала, что у нее галлюцинации. Комната совершенно преобразилась. Все цветы, кроме желтых роз на тумбочке, были вынесены. Все детские принадлежности были сложены в большую пластиковую корзину для белья. Все хорошо видно, и можно сразу найти нужную вещь, но ничего не разбросано по комнате. Косметика Лейни аккуратно расставлена на комоде, как раньше, до больницы.
– Не спишь? – спросил Дик, просунув голову в дверь.
– Нет. Сколько я проспала?
– Всего час, – сообщил он, протягивая халат. – Может, примешь душ до обеда?
– Неплохо бы. Что поделывают малыши?
– Спят. У тебя полно времени, чтобы поесть до кормления.
У двери ванной она обернулась:
– Дик, как ты узнал…
Она неопределенно махнула рукой в сторону комнаты.
– Моя сестра, благослови ее господь! Я позвонил ей и умолял дать совет. Она сказала, что помнит весь этот хаос и суматоху, связанные с приездом из больницы. Ей казалось, что в ее прекрасно организованный мир безжалостно вторглись. Она предложила постараться сделать все как прежде.
– Она посчитает меня дурой и бессердечной матерью.
– О нет! – рассмеялся Дик. – Ты героиня, достойная жалости за то, что рядом оказался бесчувственный, грубый олух вроде меня. Нужна помощь в ванной?
Лейни стянула полы халата и покачала головой.
– Нет, спасибо.
Теперь она смущалась своего тела больше, чем раньше. И хотя живот уже не так выдавался вперед, все же, по ее мнению, напоминал кусок сырого теста, а груди свисали до колен.
Дику очень хотелось убедить Лейни в обратном, потому что искренне считал ее прекрасной. Но он только улыбнулся и пообещал накрыть на стол.
И сдержал обещание, только не так, как она ожидала. Когда Лейни вышла из ванной, вымыв голову и руки и накинув неброский, но дорогой шелковый халат, купленный для нее Диком, увиденное заставило ее онеметь.
Он принес в спальню маленький столик, на котором лежала льняная скатерть и стояли вазочка с цветами, две зажженных свечи и две тарелки, наполненные приготовленной миссис Томас едой. Из стереоколонок лилась тихая музыка.
– Дик! – восторженно выдохнула Лейни с полными слез глазами. – Как чудесно!
Он крепко обнял ее.
– Ты заслужила это после пятидневного пребывания на больничной еде и того кошмара, который творился в доме!
Он усадил ее с грациозной элегантностью метрдотеля.
– Молоко! – воскликнула она, смеясь. В винном бокале оказалось молоко. Не то что рубиновое бургундское в бокале Дика!
– За малышей!
Его волосы отливали серебром в свете свечей, ровные белые зубы блестели в улыбке. Под его восхищенным взглядом Лейни чувствовала себя женственной и привлекательной. Впервые за все эти недели. Он поднял бокал:
– За мою прелестную жену. Мы целую неделю женаты, подумать только! За мать моих сына и дочери.
Она застенчиво коснулась его бокала своим, и они стали пить, не сводя глаз друг с друга.
– У меня для тебя подарок.
