— Хм, человек всегда гонится за тем, чего не может иметь.
— Вы так говорите по опыту, которого набрались здесь? — спросила Холли.
— Может быть. И опять же, что за имя у этой девочки? Азия? Какими должны быть люди, называющие своих детей как континенты? — раздраженно воскликнул Рик.
— Вы опять очень напряжены, — спокойно ответила Холли. — Вам надо расслабиться и позволить целительной силе гор проникнуть в вас. Мой друг верит, что горы — источник естественной силы и омоложения.
— Для вашего друга, может быть, и источник, — буркнул Рик.
— Вы в это не верите, правда?
— Не верю.
— Напрасно.
— А вы напрасно слишком верите, — не уступал он.
— В сравнении с вами — наверно. Но в сравнении с теми, кто по-настоящему верит… Я только начинающая.
— Боже, спаси нас. Если вы только начинающая, то мы все в большой опасности. — И я в частности, подумал Рик. С тяжелым сердцем он предчувствовал, какой опасностью чревато для него все, что Холли вобьет ему здесь в голову.
Последний счет: странная леди — три очка; частный детектив — ноль, в конце шестой подачи. Нда, Рик определенно начинал беспокоиться.
Вернувшись во “Внутренний взгляд”, Рик по платному телефону снова проверил свой автоответчик. Старик Редмонд оставил ему очередное послание. Краткое и ясное. “Ваше время, Данбар, уходит”, — предупреждал он.
— Сказал бы что-нибудь, чего я не знаю, — проворчал Рик, в сердцах швырнув трубку.
Когда он вошел в обеденный зал, большинство обедающих уже поело и ушло. Прекрасно. Раздражение Рика поднялось еще на отметку выше. Он и так уже злился, что Холли сегодня опять сумела обработать его, растрогать. Ему не нравились нынешнее его настроение и образ мыслей, куда проникли сочувствие, творческий дух, бесконтрольность и что-то своего рода женское.
А что, если ее слова об отце не были преувеличением, что, если она говорила правду? Стоило ли ему, действительно, влезать в это дело и тащить ее снова в такую жизнь?
— Эй, Рик! Ты ищешь чего-нибудь к обеду? — окликнул его Уит.
Рик искал ответы на свои вопросы, но обед тоже бы не помешал, и он кивнул.
— Садись, — сказал Уит. — Я приготовил кое-что специально для тебя.
Рик ожидал, что “специально для тебя” окажется какой-нибудь вегетарианской бурдой из протертых овощей или, еще хуже, кошмарным пареным сеном. К величайшему его изумлению, ему был подан большой, сочный, великолепно поджаренный бифштекс. Бог дал мне в ответ на мою молитву, нет, на одну из моих молитв, поправил себя Рик.
— Уит, ты настоящий друг, — воскликнул Рик, обеими руками хватаясь за тарелку с бифштексом.
— Не упоминай об этом, — предупредил его Уит. — В особенности при Холли.
Рик глубоко вздохнул, наслаждаясь ароматом жареного мяса. И только он приготовился отправить в рот первый восхитительный кусок, как вдруг заметил, что девочка-подросток с неодобрением смотрит на него.
— Вы понимаете, что едите труп? — спросила она у него.
— Это одна из ваших? — обратился Рик к Скай, которая рядом вытирала столы. Она с гордостью кивнула. — Представляю, — буркнул он.
— Подумайте, представьте себе! — девочка от отвращения вздрогнула. — Трупы.
— Я не думаю об этом, малышка. Я люблю трупы. Средней прожаренности.
— Меня зовут не малышка. Меня зовут Индия.
— Представляю, — повторил он. — Одна — Азия, теперь — Индия, а где-то на подходе Антарктида?
— Вы не очень дружелюбны, почему? — удивилась Индия.
— Ты это заметила? Молодец, наблюдательная.
— Мне нравятся люди, если они недружелюбны, — объявила Индия. — В них больше вызова, понимаете, что я имею в виду? Так мне Холли сказала.
— С нее станет так сказать.
— Вам не нравится Холли? Она всем нравится.
— Ага, она настоящая святая, — насмешливо хмыкнул Рик. Он не хотел говорить о Холли. В данную минуту он даже думать о ней не хотел. У него не такое финансовое положение, чтобы привередничать в выборе работы. У него есть счета, которые надо оплатить. Он и правда не может позволить себе отказаться от этого дела, как бы сильно его ни одолевало временами искушение. От таких мыслей настроение у него явно не улучшилось.
— Вы уже родились таким или встали на этот путь позже? — с пристрастием продолжала свой допрос Индия.
— Разве твоя мать не научила тебя правильным манерам? — хмуро взглянул на нее Рик.
— Конечно, научила. Я всегда говорю “пожалуйста” и “спасибо” и никогда не лгу. А вы лжете?
— Все лгут. — Рик от неловкости заерзал на стуле. — Тебе больше нечего делать, кроме как надоедать мне?
— Нечего, — весело ответила Индия. — Я видела, как вы бродите по лагерю по ночам. Не можете спать?
— Здесь чертовски тихо. Большую часть времени. Когда дети вроде тебя не пристают ко мне за обедом. — Он окинул ее своим самым ослепительным взглядом.
К его полнейшему удивлению, Индия часто заморгала, на глаза набежали слезы.
— Эй, малышка, ты же не собираешься плакать? — оробел Рик. — Скажи мне, что ты не будешь плакать. Ох, черт… — Рик беззвучно выругался. — Послушай, Индия, ну прости меня, ладно? Ну будет, будет. Пожалей старого дурака. Я почти неделю не ел бифштекса. Все, чего я хотел, так это съесть его без комментариев с галерки. Ладно?
К радости Рика, слезы у Индии моментально высохли.
— Что такое галерка9 — спросила она.
— Не имеет значения. Займись чем-нибудь. Девочка, наверное, увидела его отчаянный взгляд, потому что наконец уступила его просьбам — пожалела его.
— По-моему, мне надо быть вежливой и позволить вам с миром съесть труп, — решила она.
— Большое спасибо, — сухо буркнул Рик. С миром. Наступит ли когда-нибудь мир. Ни одного спокойного дня с тех пор, как он приехал во “Внутренний взгляд”.
Время пребывания Рика во “Внутреннем взгляде” быстро подходило к концу. В последний по расписанию день он проснулся поздно и заспешил на занятия, которые проводил Байрон. Назывался урок “Самовыражение в глине”.
Прошедшую ночь он провел без сна, так же как и предыдущие. Только на этот раз ему мешали заснуть не проклятые деревья, а Холли. Воспоминания о ее улыбке, о вкусе ее губ на своих, о ее теле, тесно прижавшемся к нему…
Рик отшвырнул глиняную фигурку, над которой работал. Его самовыражение в этот момент — полное отчаяние. Из всего, что ему приходилось делать во “Внутреннем взгляде”, занятия по лепке давались хуже всего.
В течение прошлой недели Рик попробовал себя во всем — от акварелей под руководством Гвидо, которые сразу же полиняли, до ткачества в мастерской Скай, где его больше интересовало, как работает станок, чем само изделие. И наиболее раздражающими из всего, что от него требовалось, были занятия с Байроном, который так же мастерски бросал будущий горшок на гончарный круг, как управлялся со своим портфелем акций.
