— Прощу, — мотаю головой, чувствуя близкие слёзы, и начинаю моргать. — Ты тоже прости меня. За то, что не говорила…
— Вот только давай без нервов. — Миша сгребает меня в крепкие объятия. — А то твой Верютин обещал меня, как невменяемого, в психушке закрыть, если ты ещё раз к ним беременная попадёшь.
— Это тебе Руслан сказал? — От удивления у меня округляются глаза, и моментально просыхают слёзы. Я отстраняюсь.
— Он был убедителен, — кивает.
— Человека поместить на лечение можно либо по собственному желанию, — начинаю хихикать, — либо по суду, а это процесс небыстрый. Господи! — Начинаю смеяться в голос. — Я запомню этот день!
— Прямо оборжаться… — недовольно поджимает губы Миша, засовывает руки в карманы и пытается меня обогнуть. — Можешь не идти. Я скажу, что ты устала…
— Я пойду. — Отвечаю ему в спину. — Только знать хочу! — добавляю чуть агрессивнее. — Что случилось в тот день с Валей? Это Тимур?
Миша замирает и медленно разворачивается ко мне лицом.
— Нет, Маш. — Отвечает нехотя. — Там все в тот же день ясно было. Она подписывать отказ от сына не стала. Выкрала к больнице всю наркоту и хотела продать местным торчкам, чтобы забрать сына и уехать. А эти придурки товар забрали, а платить не захотели… Сама она виновата…
— Понятно… — закусываю губу, вспоминая красивую девушку. Разве то, что с ней случилось — это справедливо? — А мальчик теперь как? — заканчиваю шёпотом.
— Пошли покажу.
— В смысле покажу? — переспрашиваю.
— В прямом, — Миша пожимает плечами. — Я предложил Тимуру в качестве примирения вложиться в этот санаторий поровну. В основном корпусе будут обитать спецы психологической адаптации, массажи, ванны, ну все, что обычно нужно. А во втором корпусе смены детей после длительного лечения. Сегодня начали работать спецы, а первая смена заедет, когда ремонт доделают.
Мы сворачиваем с главной аллеи парка на боковую дорожку, огибаем административную пристройку, и нам становится видна большая круглая беседка.
— Близко не подходи, не мешай, — предупреждает Миша, — меня уже раз отругали, — хмыкает. — Сейчас психологи работают с приемными детьми и родителями.
Пол беседки застелен искусственным газонным покрытием. На нем рядками стоят разноцветные кресла-груши. Людей немного. Всего четыре семьи. Две полные — мама, папа и ребёнок. И ещё две парами. Мама — девочка и отец с сыном. Дети увлечённо скармливают различные продукты взрослым, у которых завязаны глаза.
— В чем только польза не пойму, — Миша с сомнением следит за происходящим в беседке.
— Вот смотри, — я с улыбкой наблюдаю, как осмелевшие дети скармливают взрослым лук и хохочат. — Это очень многогранное упражнение. Во-первых учит доверию и ответственности в обе стороны. Во-вторых позволяет «неприятно удивлять» друг друга. А в-третьих — это просто весело. Ну посмотри, им же правда здорово!
Неожиданно мужчина, тот что один с мальчиком, сдёргивает с лица повязку. Я узнаю в нем Тимура. Первой реакцией в панике дёргаюсь и оборачиваюсь на Мишу, ища защиты, но потом вижу, что Зорин ловит своего маленького напарника по упражнению в охапку и пытается в ответ накормить бананом, завалив на кресло.
— Мне это не кажется? — На всякий случай переспрашиваю Бурова.
— Нет. — Миша мотает головой. — Я и сам в шоке, честно говоря, — делает паузу, — Маш…
— Что? — снова на него оборачиваюсь.
— Давай попробуем нормально. Пожалуйста, — добавляет хриплым тоном, — Я купил новый дом. Он твой и ребёнка, и будет им всегда. Если ничего не выйдет, я отпущу, и вы будете в отличных условиях, просто я вернусь в дом отца. Охрана, счета останутся.
— Лично я уже пробую, — смущенно втыкаюсь носом в его широкую грудь и делаю глубокий вдох. — Только не обижай меня больше.
— Я согласен на любые последствия, если накосячу.
Он говорит так искренне и жарко, что я почему-то верю.
— Поехали домой, Миш, — я отстраняюсь, — Хочу немного полежать, а потом привести себя в порядок. Может ты и с моей мамой захочешь познакомиться? — Хитро подмигиваю.
— Я хочу, — отвечает на полном серьезе. — Говорил с ней.
— И? — Почему-то я даже не удивляюсь.
— Она обещала следующие выходные!
Глава 30. Семейный ужин
Марья.
Пальцы Ярослава рисуют узоры по животу Василисы. Нежно. Трепетно. Его руки точно знают, что там под кожей главная ценность. С усилием отвожу глаза и тут же сталкиваюсь взглядом с Мишей.
— Маш… — едва слышно двигаются его губы. Он заметил, как я смотрела, и мне становится неловко.
— Ну вот, — мягко смеётся мама Ярослава, глядя на сына. — Так что тебе очень повезло, что ты в детстве не болел и вообще никаких хлопот мне не доставлял. Я по ихнему до сих пор не могу. Слушаю — красиво говорят и ничего не понимаю. На английском с горем пополам объясняюсь.
Садовые качели мерно раскачиваются подо мной, и я глубже кутаюсь в плед, прихлебывая из чашки чай. Хорошо. В траве стрекочут кузнечики и ярко горят фонари. На мгновение мне кажется, что мы действительно самая обыкновенная большая семья. Но…
— Это тебе совершенно не мешает навариваться на жадных итальянцах, — отвечает Ярослав. — Я бы никогда не подумал, что плитку для ванны можно продавать по такой драконовской цене.
— Да, ручная керамика неожиданно стала трендом. Заказы расписаны на год вперёд. — Валерия запахивает на груди палантин, — Ну молодёжь, можете дальше полуночничать, а я больше не могу. Возраст знаете ли.
— Ой, перестаньте, — отмахивается от свекрови ладошкой Вася и запихивает в рот кусок шарлотки. — Всем бы так выглядеть, как вы. Не могу остановиться, — тянет беспомощно и кладёт себе на тарелку ещё вишневого пирога.
— Ладно, ладно, — женщина встаёт со своего места, — я еду, наверно, уже в дом заберу, чтобы не портилась. Машенька, помоги, мне отнести чашки.
— Конечно. — Я каким-то шестым чувством понимаю, что со мной хотят поговорить, и с готовностью подхватываю посуду. Вася провожает еду тяжёлым вздохом.
Отношу свою ношу на кухню и осторожно сгружаю в раковину.
— Ты на Мишу не обижайся, — раздаётся голос Валерии за моей спиной.
Я оборачиваюсь.
— Они ж не умеют по-человечески. Всему учить надо. — Женщина проходит и ставит тарелки возле посудомоечной машины. — Не испытывают глубоких привязанностей в большинстве случаев, но если им что-то «запало», то это навсегда. Я очень переживала, что Михаил вырастет копией Павла, но Бог отвёл.
— Я никогда не встречала его отца, — пожимаю плечами.
— Тебе очень повезло, — качает головой Валерия. — Мне кажется, что Михаилу просто нужно откуда то «считать» новую норму поведения. Может быть вам походить вместе на курсы родителей? В Италии они очень популярны. Дай ему время и не сравнивай с Ярославом.
— О! — Я начинаю краснеть, — Это так было заметно?
— Да, — Валерия чуть опускает голову.
— Я подумаю, спасибо, — смущенно отворачиваюсь к раковине, делая вид, что составляю тарелки в посудомойку.
— Иди уже к мужчине своему, — улыбаясь, тормозит мои действия женщина. — Он тут места себе не находил, пока ты в больнице была. Всех подчинённых затерроризировал.
Я возвращаюсь в сад и нахожу в беседке только Бурова, который что-то увлечённо изучает в огромном количестве цифр на телефоне.
— А где ребята?
Я опускаюсь в кресло напротив него.
— Васе стало плохо. По всей видимости, переела, — ухмыляется Миша.
— Понятно… — я улыбаюсь ему в ответ.
Мы зависаем в неловком молчании. Потому что вечер закончился. И дома придётся как-то решать вопрос совместного сна. Дальнейшей жизни. Я не уверена, что готова. Мне немного страшно от того, что Миша может настоять на интимной стороне, но ещё страшнее, если покажет себя равнодушным.
— Ну тогда поехали? — он поднимается на ноги. — День был длинный.
— Да, поехали. — Киваю ему в ответ.
Дом Ярослава с нашим разделяют несколько улиц и небольшая лесопосадка. Отмечаю про себя, что в ней будет очень удобно гулять с коляской. Вдоль дороги уютно горят фонари.
