Быстрый взгляд на спящую женщину в моей рубашке был моим ответом.
Мне наплевать на Картрайта.
Лорел была моей единственной заботой.
Включив видео из квартиры Картрайта, я перемотал назад к той ночи, о которой шла речь. Оказавшись там, я ускорил видео. Не нужно было смотреть в реальном времени, чтобы понять, что этот ублюдок так и не добрался до своей квартиры, пока не взошло солнце. А потом он быстро принял душ и переоделся, прежде чем снова вышел за дверь.
— Ты направляешься в ту кофейню. Где ты был?
Откинувшись на спинку стула, я обдумывал варианты. Я мог бы проверить каждый чертов перекресток на Меридиане, или я мог…
Мне нужно перестать думать о Лорел и прислушаться к своей интуиции.
Я не ставил камеры в каждом доме. Я только установил дополнительное наблюдение за местами и людьми, имеющими отношение к Лорел. Куда может пойти пьяный мужчина, тот, кто вовлечен в то, что ему не следует делать, после неслучившегося секса?
Ответ очевиден.
Картрайт отправился к другой женщине. Которой?
Глава 24
Лорел
После утреннего душа и переодевания в одежду, которая скрывала, ну, в общем, всё, я открыла дверь в свою спальню, мысли о вчерашней утренней встрече проносились в голове. В нашей нынешней ситуации было почти невозможно избежать встречи с Кадером, и, честно говоря, я не хотела. Я просто хотела избежать Номера Четыре.
Коридор до самой лестничной площадки был чист, залитый утренним солнцем. Не отрывая взгляда от большого окна над дверью, я сделала глубокий вдох, расправила плечи и выдохнула. Повторяя этот процесс, я шаг за шагом продвигалась вперед по залитому солнцем проходу.
Мое беспокойство легко было отнести на счет Номера Четыре, но, вероятно, оно также имело какое-то отношение к моему беспокойному сну и натиску детских воспоминаний. Говорят, что перед смертью ты видишь, как твоя жизнь проносится перед глазами. Может, именно это и произошло прошлой ночью. Моя нынешняя смерть не была резкой. Это была хроническая болезнь. У меня было время увидеть свою жизнь медленно, кадр за кадром. Прошлой ночью я была ребенком. Принесет ли сегодняшний вечер мне мои подростковые годы?
Я не хотела думать об этом. На самом деле ночью мне хотелось, чтобы наступило утро. Теперь, когда оно здесь, у меня были видения, как я прячусь под одеялом и жду, когда пройдет день.
Дойдя до подножия лестницы, я остановилась и прислушалась. Ничего не было. Хотя было уже больше восьми утра, в доме было тихо. Зайдя на кухню, я ничего не нашла. Ни кофе, ни завтрака, ни даже протеинового батончика с йогуртом.
Возможно, мой статус гостя истек. Пора чувствовать себя как дома.
Потребовалось немного времени, чтобы найти кофейные кружки или включить кофеварку. Добавив сливок, я взяла теплую кружку и направилась к кабинету Кадера.
Остановившись в гостиной перед гигантским камином, я передумала. Может, он все еще наверху. Вчера вечером после ужина я оставила его на кухне. Что, если он все еще спит?
Пройдя вперед, я остановилась перед закрытой дверью кабинета. Когда я подняла кулак, готовая постучать, у меня перехватило дыхание. Знакомый голос, доносившийся изнутри, заставил мои руки задрожать. В кружке плескалась светло-коричневая жидкость.
Не постучав, я повернула ручку и толкнула дверь внутрь.
— Р-Расс? — спросила я дрожащим голосом, крепче сжимая кружку.
Кадер оторвал взгляд от экрана, его зеленые глаза встретились с моими. Он не отводил взгляда, делая что-то на клавиатуре, выключив звук к тому, что он смотрел.
Я посмотрела на освещенный большой экран и увидела коридор, в который только что вошла.
Возвращаясь к Кадеру, я искала ответы.
— Я слышала голос Расса.
Кадер кивнул и встал. Его волосы больше не были закреплены резинкой, на нем все еще была та же футболка, что и вчера, и, скорее всего, те же синие джинсы. Его лица уже два дня не касалась бритва, щетина стала мягче.
Я закусила губу, когда он шагнул ко мне, и его обнаженные предплечья оказались в поле зрения. Пурпурный, бирюзовый и зеленый цвета создавали калейдоскоп цветов. Я подавила в себе желание шагнуть вперед, взять его за руку и поднять рукава выше на бицепсы. На долю секунды я представила, как делаю больше, стягиваю край рубашки через его голову.
— Лорел, я сказал тебе стучаться.
Моргнув, я снова посмотрела на него.
— Я… я… — Я оглянулась на открытую дверь и кивнула. — Я собиралась. Я… я не ожидала…
Кадер не дал мне закончить, когда потянулся за кружкой и взял ту из моих рук. Поставив ее на ближайшую поверхность, он повернулся, схватил меня за плечи и притянул к себе. Моя щека соприкоснулась с мягкой тканью, прикрывающей его твердую грудь, биение его сердца загрохотало у меня в ухе.
— В чем дело? — спросила я, вытягивая шею.
Кадер кивнул на кружку, которую поставил.
— Это хорошая идея. Я потерял счет времени. — Он кивнул в сторону большого экрана. — Я не видел, как ты спустилась вниз.
Я сделала шаг назад.
— Ты вообще спал?
— Бери свой кофе.
После того, как я забрала кружку, Кадер взял меня за другую руку, его длинные пальцы обхватили мои, и он потянул меня к коридору.
— Пойдем на кухню.
С каждым шагом мой разум наполнялся возможностями. Что он мне не сказал? Что заняло его время?
Я поставила кофе на барную стойку, а Кадер поставил еще одну кружку в кофеварку. Когда машина с ревом заработала, он повернулся ко мне, скрестив руки на груди.
Я не была уверена, то ли он не понимал, что его тату обнажились, то ли ему уже было все равно. Я надеялась, что последнее, но все же опасалась, что упоминание о красочной мозаике передо мной заставит его опустить рукава.
— Ты спал? — снова спросила я, заставляя себя смотреть ему прямо в глаза.
Его кадык дернулся.
— Нет, не успел.
— Тебе нужно поспать.
Расслабив руки, Кадер откинулся назад, ухватившись за край стойки по бокам.
— Расскажи мне о Картрайте, — сказал Кадер.
Поднявшись на один из высоких табуретов, я обхватила пальцами теплую кружку и заглянула в коричневую жидкость.
— Это был его голос? — Сквозь ресницы мои глаза оторвались от кофе в моей руке. — …ответь мне.
— Да, — ответил Кадер, принося свой кофе к барной стойке и садясь напротив меня.
Яркое небо наполняло комнату естественным светом. В залитой солнцем комнате под глазами Кадера явно выделялись тени. Его скулы стали более заметными. Не сводя с меня пристального взгляда, он сжал челюсти, и мышцы его лица напряглись.
— Картрайт, — повторил он, поднося кружку к губам.
— Я не знаю, чего ты хочешь, — сказала я. — Он был блестящим человеком. — Использование прошедшего времени заставило мою кожу покрыться мурашками. — Он был добрым и мог быть забавным. — Легкая улыбка появилась на моих губах. — У него было сухое чувство юмора. Всё, что у нас было, работало, потому что мы могли говорить друг с другом о вещах, которые не могли обсуждать с другими.
— Например…
— Наша работа. Это должно быть очевидно. Это была наша связь.
— Ты сказала, что твоя мать знала, что между вами нечто большее, чем работа.
Это был не вопрос, но я все равно кивнула.
— Насколько больше?
— Чего ты хочешь? — Я не была уверена, к чему должен был привести этот разговор. — Ты же сам сказал, что он хотел меня трахнуть. Очевидно, ты знаешь, что мы были близки. — Я выпрямилась. — Думаю, сейчас происходит слишком много всего, чтобы тратить ещё время на ревность.
— Я не ревную, — сказал он как ни в чем не бывало. — Он мертв, помнишь?
— Да, помню. Тогда в чем же дело?
— Вы были официально парой?
— Нет, — я покачала головой. — Почему тебя это волнует?
Не обращая внимания на мой вопрос, он спросил:
— И вам это подходило?
Не в силах больше сидеть, я слезла с табурета и направилась к стойке.
— Мне… да. — Я остановилась у плиты, нуждаясь, нет, желая, сменить тему. — Я могу приготовить что-нибудь на завтрак, — предложила я. — Тебе что-то нужно?
