насытился, и пока ощущаю только дикий голод по ее телу сладкому с запахом груши.
Остаток ночи провожу в кабинете на первом этаже, предусмотрительно спрятав ствол в сейф. Второй раз давать его в руки этой кобре я не намереваюсь.
Малика смогла бы вчера выстрелить, если б чуть сильнее нажала на курок. Ствол был заряжен. Полный магазин.
Другой вопрос, в кого бы она попала. Судя по тому, как сильно тряслись ее руки, даже не сомневаюсь, что девка зарядила бы себе в ногу или даже в башку, а терять ее я не хотел.
Я еще не наигрался. Мне было ее мало. Все время мало. Я хотел ее все. Каждую частичку тела себе. В свое удовольствие.
На часах восемь утра. Я уже часа четыре, как работаю. Сегодня не спится.
Мысли то и дело возвращаются к этой девчонке, которая стопудово еще спит в кровати голышом.
Губы обжигает горячий кофе, когда слышу какой-то шум на лестнице, заставляющий меня выйти из кабинета, и направиться прямо на него.
Я точно помню, что засыпала на холодном полу, привязанная к батарее, однако просыпаюсь я уже в мягкой постели, укрыта двумя одеялами, от которых мне невероятно жарко.
Сразу же бросаю взгляд на руки. О нет…Сволочь! Оба моих запястья в ссадинах. Злость подступает к горлу. Ненавижу, ох как же я его ненавижу!
Резко вскочив с кровати, сразу же ловлю головокружение, поэтому приходится сделать медленный вдох и присесть обратно. Я голодаю уже девятый день и, если честно, чувствую себя просто отвратительно.
Наспех приняв душ, вымыв волосы и одевшись, решаюсь спуститься на первый этаж. Я больше не могу здесь находиться. Мне нужен свежий воздух, а еще мне жизненно необходимо увидеть родителей.
Я не знаю, почему они все еще не пришли за мной, и просто надеюсь, что у них там все в порядке.
Дверь комнаты, на удивление, оказывается открытой, потому уже через секунду я выскальзываю в коридор. Сегодня как-то слишком тихо в доме, поэтому я могу дойти до лестницы без сопровождения любопытных глаз охранников или горничных.
Игнорируя головокружение и слабость, быстро сбегаю по ступенькам на первый этаж, минуя все четыре пролета, однако на последнем к горлу подкатывает тошнота, и мне становится плохо.
В этот раз перед глазами уже настолько сильно все темнеет, что я чувствую, как силы просто покидают меня, и я сваливаюсь вниз прямо по ступенькам.
Сначала мне было больно падать, однако в какой-то момент я сильно ударяюсь головой об одну из деревянных ступеней, и кажется, отключаюсь.
* * *
Прихожу в себя лежа на огромном диване в гостиной. Отдаленно слышу какие-то голоса. Меня сильно подташнивает, а еще…болит голова. Все тело ноет. Кажется, я сильно ударилась, когда падала.
Хочу встать, но чья-то сильная рука резко опускает меня обратно на подушку.
– Лежи, доигралась, блядь, уже.
Поднимаю взгляд, и вижу Вахида. Мужчина стоит рядом со мной, и говорит с кем-то по телефону.
В локте замечаю какое-то жжение, и просто в ужас прихожу, когда вижу там капельницу. Игла воткнута мне прямо в вену, и закреплена пластырем. Какая-то прозрачная жидкость быстро капает, и вливается в мою руку прямо сейчас.
– А! Что это, уберите!
Хочу вытащить эту дрянь со своей руки, но львиная хватка Ахмадова не дает и шанса этого сделать.
– Легла обратно, иначе в шею иглу воткну.
– Что ты делаешь? Что это за яд?
Слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу строгое лицо мужчины. Кажется, он недоволен. То и дело поглядывает на часы.
Закусываю губу, пытаясь сдержать рыдания. Что за отраву он мне вливает?
Из коридора появляется служанка с подносом в руках и еще парующими блюдами на них.
– Госпожа Ахмадова, вот, поешьте этот суп. Свежайший, только сваренный.
Из белой фарфоровой посуды доноситься просто умопомрачительный запах горячего блюда, от чего мой рот тут же слюной наполняется, но глядя на стоящего рядом Ахмадова, я лишь поджимаю губы.
– Я не буду это есть. Уберите.
– Блядь, не выводи меня. Ешь, бери. Или сдохнешь уже до конца недели.
Его голос отдает сталью, но я даже не собираюсь слушать этого зверя.
– Нет! Я жить хочу, но ты мне жизни не даешь! Убери эту дрянь с моей руки! Хватит травить меня!
Сильнее вжимаюсь в диван, когда Вахид как-то резко встает и, подходит ко мне вплотную. Задерживаю дыхание, когда этот огромный мужчина наклоняется, и произносит просто мобильным тоном мне в лицо:
– Это глюкоза, дура, так как ты уже от слабости сознание теряешь на ходу. Ешь, я сказал.
Слезы стекают на щеки, но я сжимаю кулаки.
– Я не буду! Я хочу увидеть родителей. Путь приедут и заберут меня!
– Тебя никто не заберет. Ты моя, или тебе в мозгу это надо отпечатать?
Всхлипываю. Сил на что, чтобы спорить с ним, просто нет.
– Разреши увидеть маму. Вахид, ну пожалуйста…
Я вижу, как сильно ходят желваки у мужчины, после чего он поднимается, и отходит от меня, бросая через спину.
– Позволю увидеться с матерью, когда сожрешь то, что тебе принесли.
Как я ни упираюсь, а съесть этот парующий и шикарно пахнущий куриный суп мне все же приходиться. Как только горячая жидкость попадает в рот, чуть ли не стону от удовольствия.
О, Аллах, как же сильно я голодна. Как животное просто.
– Не спешите, Малика. Медленнее, я еще принесу.
Опускаю глаза. Стыдно. Я ведь набросилась на это блюдо, словно из леса только что выбежала.
Заставляю себя замедлиться, и съедаю все до крошки, после еще и чая сладкого черного выпиваю целых две чашки. Живот сразу же перестает урчать, мне становится лучше.
Капельница в моей руке быстро добегает до конца, и тогда служанка помогает мне вытащить эта проклятую иглу с руки.
Странно, но сейчас я чувствую себя значительно лучше, и смею надеяться, что Ахмадов сдержит свое слово. В том, что ему уже донесли, что я поела, даже не сомневаюсь.
Следующие полдня я просто слоняюсь по дому, оглядывая безумно дорогой интерьер и пытаясь понять, как часто сменяется охрана, и какие у меня вообще тут шансы на побег.
Побродив по дому еще час понимаю, что на самом деле шанс у меня один на миллион. Даже если и получится сбежать, не факт, что я выживу после этого.
Звук подъезжающей машины во дворе заставляет подскочить к окну, и я не могу сдержать радостного
