слушать, сочтет все за глупые оправдания, не потерпит пререканий. Мне очень холодно. Он отдаляется, морозит и осуждает. Ненавижу себя.
— Ты меня поняла? — он грубо цепляется за плечо и подтягивает ближе — больно. От неожиданности я чуть не падаю.
— Д-да, — вырывается из груди прежде, чем прорывается водопад слёз.
— Противно смотреть, — он убирает руку и неприятно съеживается, — ещё не устала давить на жалость?
* * *
В доме уже давно стоит тишина, но я не могу уснуть. В голове крутится тысяча болезненных мыслей и главная из них — Брайан не хотел видеть меня на своем дне рождения.
Аманда, Роб и ещё парочка наших знакомых получили приглашения рассылкой лично от него: только меня пригласила Клэр. Он даже не обнял меня сегодня, только отчитал за поведение.
«Я не была нужна ему здесь».
В горле пересохло: хочется воды, но я уже опустошила бутылку. Осторожно встаю и направляюсь на кухню. Иду по стенке, держусь за холодный крашенный кирпич: голова кружится, не хочу упасть и кого-нибудь ненароком разбудить. Слышу тихий, отчаянный плач, доносящийся из приоткрытой двери ванной комнаты. Замираю у щелочки света и вижу её.
Клэр сидит на крышке унитаза. Колени подобраны к груди, руки сжаты в кулаки. Она дрожит. Не знаю, что на меня вдруг находит, но делаю шаг вперёд. Захожу, сажусь напротив на корточки, тянусь к Клэр и осторожно касаюсь костяшек.
— Что случилось? — едва слышно шепчу: мне почему-то хочется её успокоить, хотя она — моя главная проблема.
Сияющая девочка выглядит такой разбитой и беззащитной, впервые не находится на высоте. Испытывает те же эмоции, что и я. Рыдает в одиночестве, трясется и не может успокоить мандраж. Она — мой единственный враг, жена человека, которого я всей душой люблю. Болезненное препятствие на пути к абсолютному счастью. Он предает её каждый раз, когда находится рядом со мной, за исключением сегодняшнего дня.
«Почему мне не плевать на неё?
Почему я не прошла мимо?»
Клэр не вздрагивает от прикосновения, только громче ревет и медленно открывает зажатые ладони.
Два теста на беременность.
Оба отрицательные.
— Я не могу иметь детей, — она хрипит: сорванный голос, полный отчаяния, больно бьет под дых, — мы уже годпланируем ребёнка, но ничего не выходит.
«Он клялся, что делает все, чтобы от неё уйти. На деле уже год пытается построить семью. Ублюдок».
Сердце получает последний нож. Превращается в вулканический камень. Я больше не чувствую, словно только что умерла. Боли, огорчений, душевных терзаний, ничего нет. Внутри только тьма, безжизненная пустошь. Бывалые персиковые деревья на секунду вспыхивают, безвозвратно горят. Всё кончилось, словно никогда и не было. Отлегло.
Я медленно встаю, беру Клэр за руки и помогаю подняться. Она падает в мои объятия и глухо плачет. Мягко обнимаю её за плечи, удерживаю на ногах, ничего не говорю.
Даю ей это пережить.
* * *
Ухожу в ту же ночь. С неприязнью натягиваю подарочное платье: с собой больше ничего нет. Неряшливо бросаю халат на кровать. Оставляю каблуки в коридоре: их выбирал он, но я терпеть не могу обувь подобного плана. Выхожу из дома босиком. Тихо и незаметно. Ни с кем не прощаюсь, никому ничего не объясняю.
Плетусь в сторону ворот по холодной земле и понимаю, что сегодня я сумела выбрать себя и поставить точку.
Единственное, чего я хочу — больше никогда не вспоминать этого человека. Забыть его, словно никогда не знала.
«Мы не должны были случиться».
19 — самая высокая точка альп
Среда. Сейчас.
Глубокая ночь. Погода усмирилась. За окном тишина, изредка нарушаемая легким шелестом ветра по пустынным улицам. Никто никуда не едет, машины тихо отдыхают на стоянке. Соседи не выходят покурить на балкон, в окнах напротив не горит свет. Люди давно спят в кроватях, но меня так сильно переполняют эмоции, что я не могу сомкнуть глаз.
Вскакиваю и подхватываю ноутбук с тумбы, открываю крышку и укладываю его на ноги. Холодный свет неприятно бьет по глазам, но я быстро привыкаю. Занимаюсь беспорядочным серфингом по разным вкладкам — моим любимым видом спорта.
«А что, если…»
Поджимаю губы и одёргиваю ладонь от клавиш, хотя мигающий на поисковой строке курсор так и манит. Поднимаю голову к потолку и глубоко выдыхаю: почему я вообще об этом подумала? Закрываю глаза. Необходимо увести мысли в другое русло, но ничего не выходит — попытки переключиться терпят позорное поражение, все дыхательные практики предательски забываются, а настроение совсем не располагает к медитациям. Импульс любопытства сотрясает все тело, и я сдаюсь.
«Хочется оправдаться тем, что не могу себя контролировать. Но, на самом деле, просто не хочу».
Невольно закусываю нижнюю губу и, не глядя на клавиатуру, ввожу в поиск её имя.
Скарлетт Солсбери, Лондон.
Тело бьет дрожь предвкушения, словно я подросток, впервые делающий что-то запретное. Страница чересчур долго прогружается: будто сам мир дает мне шанс остановиться, пока не поздно.
Минута. И вот, она передо мной.
Дюжина симпатичных фотографий женщины моих лет. Темные, волнистые волосы средней длины. Карие глаза с застывшей печалью. Она не похожа на привычных идеальных избранниц всех тех мужчин, с которыми я встречалась раньше. Тонкие, сухие губы. Улыбаюсь, глядя на приближенную фотографию лица — вижу знакомые болезненные заеды. Поочередно поглаживаю указательным пальцем свои.
«Знаем, проходили».
Бледная и тоскливая, но приятная. По-своему красивая, нетипичная. Прямой греческий нос. Грубые, но женственные черты лица. Баланс несовершенного с прекрасным. Листаю дальше, отсеиваю множество таргетированного мусора. Не вижу ничего нового ровно до тех пор, пока не натыкаюсь на странный скриншот из программы новостей.
Узнаю мужской силуэт в сером пальто. Доктор закрывает лицо руками, но в кадр попадает одна грустно нахмуренная им бровь. Солсбери стоит у автомобиля с основательно помятой крышей. Становится не по себе, неприятно перехватывает дыхание, но я не останавливаюсь. Перехожу по ссылке на источник. Британский новостной портал, дублирование ярких событий текстом.
Пробегаю глазами по тексту и перечитываю одну и ту же фразу несколько раз, не могу поверить и принять реальность произошедшего. В горле пересыхает, руки трясутся. Испуганно закрываю ноутбук, словно это спасет меня от посекундно нарастающей тревоги. Тяжело дышать. С трудом набираю полную грудь воздуха и неуверенно обнимаю подушку, пытаясь вернуть хоть какое-то чувство безопасности.
«Она покончила с собой через час после того, как он ушел на работу. Просто выпрыгнула из окна их квартиры».
Утыкаюсь лицом в мягкий хлопок, пытаясь спрятаться от анализа и пересказа прочитанного. Из глаз непроизвольно
