Лотти наклонилась, подняла с земли куртку Рафаэля, просунула руки в огромные рукава, как следует закуталась, но тело по-прежнему сотрясала дрожь. Ей надо уехать. Вне всяких сомнений. Надо объяснить Рафаэлю бесстрастно и четко, почему она не может остаться.
Рафаэль мерил шагами кабинет. Никогда еще он такого не чувствовал. Он почти потерял контроль над собой. Он так носился со своей гордостью, не хотел слушать Лотти, не хотел открыться ей. Почему он даже допустить не мог, что сказанное ею может быть правдой? Что, возможно, он не очень хорошо владел ситуацией после смерти Серафины. И что, возможно, она до сих пор любит его. А он? Что, черт возьми, он делает? Заперся у себя в кабинете, когда Лотти где-то там страдает от душевной боли. Она ведь носит его дитя. Она значит для него больше, чем кто бы то ни было на всем белом свете. Одно он знает точно – если он позволит ей сейчас ускользнуть, он никогда себе этого не простит. И с этим надо что-то делать, пока не поздно.
Они столкнулись в коридоре. Лотти, вбегая внутрь, врезалась в стальную стену его груди и тут же отшатнулась, как ошпаренная. Они стояли и смотрели друг на друга несколько долгих секунд.
– Я искала тебя. – Лотти убрала с лица, на котором все еще были заметны следы слез, спутавшиеся кудри. Она нашла в себе силы посмотреть прямо в глаза Рафаэлю. – Я хотела сказать, что мне очень жаль… Мне правда очень жаль, Раф, но я сказала правду о…
– О том, что всегда любила меня?
Лотти помертвела.
– О том… о том… – Сердце выпрыгивало из груди. – О том, что мне надо уехать. Мы оба знаем, что я не могу оставаться здесь. Разумеется, я вернусь в Монтеррато, когда придет пора рожать, и мы вместе решим, как быть дальше. – Ну вот, она сказала это.
– Ты сказала правду, Лотти? О том, что всегда любила меня?
У Лотти заныло в груди. Зачем он так с ней? Она ждала злости, упреков, слепой ярости – как раньше. К этому она была готова. Но это? Что за пытка…
– Да, – пробормотала она.
Рафаэль коснулся пальцами ее подбородка, приподнял его вверх, чтобы она посмотрела на него.
– И когда ты уезжала… когда ты сказала мне те слова… – Он замялся, утопая в ее фиалковых глазах, ища в них ответ.
– Это была ложь, Раф. Самая большая ложь в моей жизни.
– А сейчас? Ты говоришь правду?
Он отнял пальцы от ее лица, и Лотти заметила, что они дрожат.
– Да. Да, Рафаэль, это чистая правда.
– Тогда скажи это еще раз, Лотти.
Лотти посмотрела на его красивое лицо, как в последний раз, прежде чем уступить силе его взгляда:
– Я люблю тебя, Рафаэль.
Наклонившись, Рафаэль приник губами к ее губам, вкушая ее слова, пробуя их на вкус, смакуя их, позволяя этой прекрасной правде пропитать его насквозь.
С саднящей нежностью он прижался к устам Лотти еще сильнее, и поцелуй омыл ее, как теплая вода, унося все плохое, что было между ними. Она закрыла глаза. Если это их прощальный поцелуй, она отдастся ему, сдастся волшебным ощущениям. И запомнит их навсегда.
Наконец Рафаэль отстранился от нее. Придется открывать глаза и встретиться лицом к лицу с суровой реальностью. Лотти помедлила, распахнула глаза и уперлась взглядом в вопрошающий взор его черных глаз. После мучительной паузы он взял ее лицо в свои ладони.
– Я тоже тебя люблю, Лотти.
Они перешли в салон. Рафаэль зажег огонь в камине, затем снова привлек к себе Лотти. Когда он снова посмотрел на нее, его темные глаза светились любовью – она и не думала, что когда-нибудь увидит этот свет снова.
Он опять крепко-крепко обнял ее.
– Через минуту комната прогреется.
– Мне не холодно. – Как ей может быть холодно в этих крепких объятиях, когда его прекрасные слова все еще звучат в ее ушах?
– Хорошо. – Он провел рукой по ее спутанным волосам. – Мне так жаль, Лотти.
– Нет! – Отстранившись ровно настолько, чтобы можно было заглянуть ему в глаза, Лотти остановила его. – Это я должна извиняться, а не ты. Это мне не хватило смелости поговорить с тобой тогда.
– Я не дал тебе шанса. Я был так поглощен своим чувством вины… Оно затмило мне все остальное, что происходило в жизни. Я отказывался взять паузу и оплакать малышку, отказывался разделить твою печаль. Каждый взгляд на тебя напоминал мне о том, что я сделал с нашим ребенком и с тобой. Забрал у тебя единственное, что имело значение.
– Нет, Рафаэль. – Лотти внимательно посмотрела на него. – Все было не так. Перестань себя мучить.
– И я решил, что отныне это моя миссия – попытаться переупрямить судьбу. А когда у меня все же не вышло и ЭКО не помогло, то вместо того чтобы остановиться и задуматься, что же я делаю, вместо того чтобы посвятить себя твоему счастью, я превратился в ненормального адреналинового наркомана и отстранился от тебя еще больше. – Внезапно Рафаэль остановился, в его глазах блестели слезы. – Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, Лотти?
– Рафаэль. – Лотти поднесла руки к его лицу, убрала темные кудри с его лба, погладила пальцами шрам на лбу. – Послушай меня. Ты не виноват в смерти Серафины. Слышишь?
– Но если бы я отвез тебя в госпиталь в Милан… У них там оборудование лучше – они могли спасти ее.
– Это было бы куда более долгое путешествие. Я могла бы родить в вертолете, а даже если нет, Серафина все равно бы умерла. Она просто слишком рано родилась. Была слишком крошечной и хрупкой. Смирись с этим. Ты сделал все, что мог. Просто то, что случилось, не поддавалось контролю. – Она пристально смотрела на его красивое лицо, искаженное мукой, отчаянно пытаясь забрать его боль, заставить его понять, что он ни в чем не виноват. – Даже ты не в силах контролировать все на свете, Раф.
– Это я точно знаю. – Наконец с губ Рафаэля сорвался вздох облегчения, на лице появилась слабая улыбка. – Мои чувства к тебе вообще не поддаются контролю. Я старался перестать тебя любить, Лотти. Боже, как же сильно я старался. Но что бы ты ни делала, как бы часто я ни напоминал себе, что ты бросила меня, что ты никогда меня не любила, я не мог убить в себе любовь. И ненавидел себя за это.
– Мне так жаль… – Рафаэль снова прижался к ней губами, заставляя молчать.
– Больше никаких сожалений и извинений. Мы черт-те что натворили в прошлом, но у нас теперь есть масса времени, чтобы все исправить. И мы начнем прямо сейчас. – Он взял ее ладонь, положил ей на живот и накрыл своей рукой.
Их взгляды снова встретились. И они без слов поняли друг друга: они уже семья. Рафаэль, Лотти и малыш. И все будет хорошо.
Прошлой ночью графиня Шарлотта Ривальди, жена графа Ривальди, в госпитале Д’Аоста родила сына Валентина Рафаэля Джона. Навестивший этим утром мать и дитя граф Ривальди сообщает, что они чувствуют себя прекрасно. Он и его жена невероятно горды и безмерно рады появлению на свет своего долгожданного второго ребенка – брата Серафины, первой дочери пары, трагически погибшей три года назад в результате преждевременных родов. Весь день в госпиталь тек непрекращающийся поток друзей и знакомых с подарками и цветами для счастливого семейства.
