— Мило, — прокомментировал Аарон, оценивая ее щедрое телосложение.
— Надеюсь, ты этого стоишь, — отозвалась Кларисса.
Он улыбнулся, стянул с нее кружевной лифчик и стал пристраивать себе на нос; она со смехом отняла его у Аарона и зашвырнула через всю комнату.
Тогда Аарон повалил ее на постель, задрал юбку и, подсунув под круглую попку обе руки, прижал к себе…
— О черт, — выдохнула Кларисса.
Несколько часов они наслаждались любовью, прикосновениями к обнаженной коже, пожатиями рук и смелыми взглядами, забыв о голоде и жажде. Когда Джей Лено[19] представил своего последнего гостя, Кларисса в изнеможении откинулась на спину, разбросав в стороны руки и ноги и упиваясь мыслью: ей все же удалось ухватить этот вечно ускользающий Секс по Любви. Она повернула голову к Аарону, лежавшему рядом, полюбовалась горбинкой его носа и изгибом губ и спросила:
— Сколько комнат?
Он не открыл глаза.
— Восемнадцать. А что?
— Нам осталось еще семнадцать.
Аарон улыбнулся.
Номер отеля «Бель-Эйр» был битком набит бутылками шампанского и корзинами с фруктами. Утром, в день свадьбы, едва Кларисса надела платье от Веры Вонг, в дверь постучали. Мать Клариссы полетела открывать. Жаль, не потеряла по пути свою уродскую шляпу — розовое атласное чудовище, усыпанное бисером и похожее на гигантскую коробку конфет.
Вернулась мать с видом чихуахуа на подиуме, а следом появился какой-то мужик.
— Кларииисса… — Судя по тому, что у матери внезапно усилился акцент и голос звучал еще громче обычного — громче, чем подобает даже боливийской еврейке, — Кларисса сразу смекнула, что новости скверные.
— В чем дело? — Кларисса развернулась к мужику, которого немедленно окрестила «бухгалтером». Суперделовой, на носу очки в белой оправе, в одной руке — дипломат, в другой — пачка бумаг.
— Меня зовут Кейт Слокум, — представился он. — Я семейный поверенный Мейсонов.
Он попытался пожать Клариссе руку, но она отмахнулась резким движением, будто отгоняя муху.
— Полагаю, вы знаете, зачем я здесь, — невозмутимо произнес Слокум. Не иначе как привык, что от него отмахиваются.
Кларисса отступила на шаг и протянула свеже-окольцованную руку, в которую мать тут же сунула бокал с шампанским.
— Так, значит, Аарон прислал своего семейного поверенного? — Кларисса улыбнулась. — Начинаем игру.
Она осушила бокал и жестом велела налить себе еще.
— Его семья хочет, чтобы вы подписали кое-какие бумаги. — Кейт поставил дипломат.
Кларисса принюхалась и сморщила нос, словно где-то поблизости сдохла крыса.
— Я ничего подписывать не буду. — Сняв перчатку, она в очередной раз протянула матери бокал. Та молча повиновалась.
— Думаю, вы убедитесь, что тут все по справедливости.
Кларисса стянула вторую перчатку.
— Похоже, у вас плохо не только со зрением, но и со слухом. Повторяю: ничего не буду подписывать. — Она сбросила туфли от Джимми Чу — кожа, обтянутая шелком, заостренный носок, трехдюймовые каблуки. И вручила их поверенному.
— Брачный контракт в наши дни — обычное явление, — продолжал твердить он. — Уверяю вас, в этом нет ничего…
Кларисса стащила чулки — блестящие, от Кельвина Кляйна, с усиленным носком — и аккуратно положила их поверх туфель. Кейт Слокум, выпускник Филадельфийского университета, обладатель диплома Йельской школы права, утратил способность рассуждать здраво. Сам Сократ ничего не смог бы противопоставить Клариссе Реджине Альперт.
— Прошу вас, мне нужна подпись… — взмолился он.
И, как паук, поймавший муху, Кларисса поняла, что дело сделано; она уловила в нем слабину. Такое ей доводилось видеть не раз, с тех пор как она начала встречаться с мужчинами. «Прошу тебя, пойдем со мной». «Прошу тебя, только не говори моей жене». «Прошу тебя, не ломай мне жизнь».
— Будь любезна, мама, проводи этого… крючкотвора вон отсюда, — попросила Кларисса и повернулась спиной. — Но сначала расстегни молнию.
— Кларисса…
— Мама, молнию!
— Обойдешься, — заявила мать.
— А вы, крючкотвор? — поинтересовалась Кларисса, поворачиваясь спиной к остолбеневшему юристу.
— Дубина упрямая! — заорала мать.
— Мисс Альперт, мой клиент всего лишь пытается защитить семейные интересы. Вы должны это понимать. — Слокум переминался с ноги на ногу; в голосе зазвучали визгливые нотки.
Кларисса сама расстегнула молнию.
— О! — Мать Клариссы рухнула на диван, прикрывая лицо.
В лифчике «Ла Перла» и трусиках-стрингах, Кларисса развернулась лицом к поверенному Кейту Слокуму и повторила очевидное:
— Кларисса Реджина Альперт не подписывает брачных контрактов. — После чего расстегнула лифчик и протянула ему.
— Очень жаль это слышать, — простонал он, прижав бюстгальтер к груди.
— Это идет вразрез с моими принципами.
Адвокат застыл как вкопанный; похоже, он никуда не торопился.
— Я уважаю ваше… мнение.
— Мамочка! — взмолилась мать, обращаясь к розовому потолку. — Забери меня отсюда!
— Мамочка, — эхом отозвалась Кларисса, — угомонись, сделай милость. А вы… — бросила она Слокуму, — передайте Аарону, что я его люблю. — И подтолкнула ошарашенного адвоката к выходу. В руках у него по-прежнему были туфли, чулки и бюстгальтер.
— Хотите, как-нибудь пообедаем вместе? — предложил Слокум.
— Нет, — отрезала Кларисса. — Ах да, передайте Аарону… я его любила. Любила, ясно? В прошедшем времени. Это очень важно.
Затем она выхватила свои шмотки и окончательно выперла адвоката за дверь. Мать Клариссы посмотрела на нее и покачала головой.
— Что такое? Надеюсь, ты трясешь своей головкой-горошиной от разочарования в нем?
— Ты голая! — завопила мать.
Кларисса медленно, чтобы не расплескать шампанское в бокале, направилась в ванную, где натянула халат и сразу почувствовала себя лучше.
— И откуда в тебе столько дури? Все подписывают брачный договор! — Мать так резко вскочила с дивана, что шляпа, наконец, слетела у нее с головы.
Кларисса подхватила головной убор с пола, машинально отряхнула и швырнула в окно.
Мать с такой прытью метнулась через комнату, будто из окна выпал ребенок.
— Моя шляпа! — заверещала она. — Двести долларов, моя шляпа!
Кларисса уселась и взяла журнал.
— Мама, ну почему ты совсем в меня не веришь?
— Я всем расскажу. — Мать стряхнула с платья воображаемую соринку, втянула несуществующий живот и застыла уменьшенной женской копией Фиделя Кастро.
