Покрывая ее живот легкими, трепетными поцелуями, он продолжал гладить ее спину, ягодицы и бедра. Затем, слегка отодвинувшись и откинувшись назад, он положил руки на ее живот, по-прежнему продолжая гладить Одру. Наконец его руки остановились на мягких, шелковистых завитках светлых волос, покрывавших бугорок между ее ногами. Медленно, с большой осторожностью, он раздвинул нежные лепестки и прикоснулся к маленьким складкам теплой влажной ткани, защищавшим ее женское естество.
Он целовал ее пупок, живот. Это были долгие, медленные поцелуи, и все это время его пальцы перебирали пахнущие мускусом складки, как бы ища, нащупывая что-то. Потом он стал ласкать Одру языком. Он вдыхал ее запах, целовал девушку и вот услышал, как она тихо застонала. Обхватив его плечи, она потянулась к нему – она была на грани экстаза.
Внезапно он отстранился.
Она затаила дыхание и широко раскрытыми глазами пристально смотрела на него.
Он быстро взял любимую за руку и потянул за собой на пол. Нетерпеливо сбросив пижамные брюки, он лег рядом с ней на ковре и, обвив своим телом, крепко прижал к себе. Как ни сильно было его желание обладать ею, ему хотелось продлить ласки.
Приподнявшись на локте, он глянул в лицо Одры. Их глаза встретились, полные такой страсти, такого всепроникающего, всеобъемлющего чувства, что, казалось, пронзают насквозь. Винсенту почудилось, что он глядит ей прямо в душу. И там были лишь бесконечная любовь и томление. А Одра, заглянув в чистые, зеленые глаза Винсента, прочла в них жгучее желание, смешанное с восторгом, и увидела, что в них блестят слезы. Сердце сжалось, и она протянула руку, чтобы коснуться его лица.
Винсент первым отвел глаза. Он понял вдруг, что больше не может так смотреть на нее – слишком тронут он был и переполнен чувством.
Его взгляд скользнул по телу, распростертому перед ним.
Лунный свет, струящийся в открытое окно, освещал Одру. Она напоминала прекрасную статую, но не из холодного мрамора. Она была из плоти и крови, теплая и желанная. Ее груди цвета жемчуга, были округлые и гладкие, а выступающие соски – твердые и упругие, словно распускающиеся майские бутоны.
– Ах, Одра, – выдохнул он. – Моя Одра. Ты такая красивая.
Она улыбнулась, подняла руку и провела пальцем по его губам, очертила контур его рта, в форме охотничьего лука.
Он поцеловал ее ладонь, затем, склонившись над ней, провел губами по ложбинке между грудями, целуя и вдыхая нежный аромат молодой душистой кожи. Потом обхватил ладонью прекрасную грудь и стал нежно теребить сосок, пока он не затвердел и не напрягся под его ласкающими пальцами. У Одры вырвалось тихое радостное восклицание, когда он коснулся губами второй груди.
Она прильнула к нему, провела руками по его спине, затем по шее и стала перебирать пальцами его жесткие темные волосы.
– О Винсент, Винсент, как я люблю тебя, – хрипло прошептала она.
Услышав свое имя и нежные слова, он быстро отодвинулся от нее и, опираясь на руки, склонился над ней.
Больше нельзя было ждать. Он не мог ждать.
Он овладел ею быстро, испытывая жгучую потребность соединиться с ней, слиться воедино. Он проникал в нее глубже и глубже, упиваясь ее объятиями, купаясь в ее тепле и любви и наслаждаясь всей полнотой счастья, которую он узнал только с ней.
О, как он любил ее, эту милую девочку, которую держал в своих руках… свою красавицу жену. Она принадлежала ему. Они были созданы друг для друга, они должны были быть одним целым. И как хорошо она подходила ему.
Просунув ладони под ее тело, он прижал ее ближе к себе и крепко держал, то опускаясь, то поднимаясь. А она выгибалась навстречу его медленно, глубоко входящей в нее плоти. Обхватив его руками, она отдавалась ему, со всей пылкостью отвечая на его страсть.
Он вскрикнул в экстазе, повторяя ее имя снова и снова, все крепче прижимая ее к себе, словно не желая больше отпускать ее от себя. Он был на грани взрыва. Ему показалось, что он теряет сознание и падает с большой высоты… падает, падает, падает.
– О, я готов, – выдохнул он в ее пылающую щеку. – Одра, возьми всего меня. Сейчас.
– Винсент!
Она еще сильнее выгнулась – так, как он любил, отвечая на его страсть, принимая его с любовью и даря взамен себя, не сдерживая своих порывов.
Ее омывали волны чистой радости, и она подумала, что вот-вот растворится в блаженстве. Ей показалось, что она поднялась на гребень вздымающейся волны, в то время как его тело содрогалось от сильной дрожи. И в этот миг к ним пришло упоительное чувство освобождения. Обмякнув, он лежал обессиленный в ее объятиях, а она, прижавшись головой к его лицу, гладила его волосы, тоже обессиленная, но переполненная эмоциями.
Наконец Винсент очнулся.
– Я слишком тяжелый, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.
– Нет, ничего. Я люблю чувствовать твою тяжесть, – прошептала она, затем тряхнула головой и сказала громко: – А что это я шепчу?
– Понятия не имею. И Бог знает, почему мы лежим на полу. – Винсент засмеялся.
– Что тебя так веселит?
– Я сам, любимая. Много месяцев напролет мечтал о том, как мы будем ласкать друг друга на хорошей, удобной постели, и вот теперь, когда у нас есть именно такая постель, мы почему-то предпочли пол. Можно ли этому поверить! – Он приподнялся на локте и убрал прядь волос с ее лица. – Но это все твоя вина.
– Почему?
– Потому что ты маленькая искусительница, вот почему. Ты стояла у окна в лунном свете, и мое сердце не выдержало. Я не смог устоять перед тобой. Моя любовь должна была найти выход. Прямо здесь, на полу, и никак иначе. – Он снова засмеялся. – Я ничего не могу с этим поделать, ты сводишь меня с ума.
Ничего не ответив, Одра отвела взгляд.
Винсент уловил ее внезапную застенчивость.
Одра была удивительным созданием. Он обнаружил в ее поведении множество противоречий. С того самого момента, как она отдалась ему в первую ночь их медового месяца, щедрость и отзывчивость ее были безграничны, она, без всякого сомнения, делала все, чего он ждал от нее. И все же после близости она не хотела обсуждать то наслаждение, которое они только что испытали, и не любила, когда он упоминал об этом. Он заметил, что в такие моменты она неизменно замыкалась в себе. Словно опускалась завеса, отгораживающая ее от него. Он полагал, что подобное поведение было результатом ее происхождения и воспитания. Наверное, если женщина – леди, то делать это для нее в порядке вещей, а говорить об этом не принято. Ну что ж, пусть так. В конце концов это было неважно. Ведь она принадлежала ему, и он так сильно любил ее.
Встав с пола, Винсент протянул Одре руку и помог ей подняться. Затем нашел ее рубашку и надел на нее, после чего натянул свои пижамные брюки.
