Между нами с Русланом так ничего и не случилось… почти ничего. Только бушующее море, пропитанный солью воздух и моё непонимание самой же себя.
— Он мой муж, Борис, — выговорила я тихо.
— Я ждал тебя столько времени… — сдавленно выговорил он, качнув головой. — Ждал, когда ты…
— А он не стал ждать, — больше не колеблясь. Полуправдивые слова дались мне удивительно легко. Ни неуверенности, ни сомнений.
Стоило это сказать, я вдруг ощутила спокойствие, которое дало мне уверенность. Неожиданно я почувствовала себя совсем другой — куда более взрослой, чем была до этого, куда более опытной, знающей жизнь. Словно бы глядя в глаза стоящего напротив мужчины я смотрела в глаза собственной жизни. Такой, какой она была — без прикрас, без иллюзий.
— Зачем ты сбежала, Ева? — он взял меня за подбородок.
— Потому что я хотела другую жизнь, — выговорила я. — Другую. Не такую, какую ты выбрал мне. Свою.
— Разве то, что у тебя есть сейчас, так уж отличается от того, что выбрал для тебя я? — он хмыкнул. Как-то презрительно, с сожалением. — Со мной ты, выходит, быть не хотела, а с ним… С первым встречным…
Я снова промолчала. На этот раз потому, что ответа у меня не было.
Нет, один был:
— Я никогда не воспринимала тебя, как мужчину, Борис, — проговорила я с абсолютной искренностью.
Стоило словам этим слететь с моих губ, глаза его блеснули гневом, никогда не знакомым мне прежде. Черты лица ожесточились, губы сжались в тонкую линию.
На несколько мгновений он сжал мой подбородок так сильно, что в уголках глаз выступили слёзы. Испуг, охвативший меня, был неподконтрольным, как и вырвавшийся из груди сбивчивый выдох.
Неожиданно он отпустил меня. Отвернулся, отошёл к стоящему у стены креслу и, только остановившись возле него, посмотрел снова.
Напуганная, я дрожала. Схватилась за подоконник, пытаясь прийти в себя.
— Тварь, — только и выговорил он.
Это короткое «тварь» неожиданно наполнило меня сожалением. Даже страх притупился, оставив во рту привкус горечи и моей же собственной крови.
— Ты мог быть мне кем угодно, — я заставила себя держаться. Заставила себя быть сильной. Зверёныш… Руслан говорил мне об этом открыто, Борис же нет. Но в сущности, для него я была таким же зверёнышем. — Ты мог бы быть мне другом, Борис. Мог бы быть наставником или даже отцом. Но не мужем, — покачала головой. — Не мужчиной, с которым бы я хотела быть.
Несколько секунд между нами царило молчание, нарушаемое шумом стучащего по стеклу дождя. Он не сводил с меня взгляда: по-прежнему тяжёлого, гнетущего. Кем он был для меня все эти годы? Ожиданием? Неизбежностью? Призраком, отобравшим мою свободу? Кем?
— Извини, — сказала я совсем тихо и отвернулась. Дотронулась до шеи и застыла — подвески не было.
Провела по ключицам, в напрасной попытке пытаясь найти Пегаса, по груди, но всё было напрасно. Дождь как будто забарабанил громче — беспризорный, пытался пробраться в дом, к горлу подкатила дурнота.
— Я бы мог дать тебе всё, — услышала я голос Бориса и заставила себя посмотреть на него.
Подойдя к столу, он взял пистолет.
Только сейчас я заметила его — пистолет, лежавший там всё это время.
Так и застыла. Вдоль позвоночника пробежал холодок.
— Я бы мог дать тебе всё, Ева, — повторил Борис и, что-то нажав, опустил руку с пистолетом вниз. — Я, чёрт тебя подери, дал тебе всё, девочка! Ты бы здесь не стояла сейчас, если бы не я.
— Нет, — заставила себя ответить. — Ты дал мне только то, что захотел дать. Но это далеко не всё. Мне нужна была моя собственная жизнь. Моя жизнь, Борис, — сделала акцент на первом слове и уже шёпотом: — Моя, а не той девочки, которую ты решил вырастить и воспитать для себя.
И снова взгляд. Долгий, пристальный, направленный на меня, подобно дулу пистолета, который он так и держал опущенным.
Сердце моё пару раз гулко ударилось в грудной клетке и замедлило ритм.
Молча, Борис пошёл к двери. Я смотрела ему вслед, так и не убирая ладонь с груди. Как будто Пегас всё ещё был там. Единственное, что было у меня своего — крылатый конь с маленьким сапфиром.
— Я ведь любил тебя… — в дверях Борис всё же остановился. — Любил… — это он сказал уже не мне — в пустоту. — Что бы ты ни думала, Ева, — эти слова были обращены уже ко мне. — Видишь… — приподнял он пистолет, взвесив на ладони. — Хотел поставить тебя на колени и пустить в затылок пулю, но… — он глухо усмехнулся и мотнул головой. — Думаю, мы ещё встретимся, девочка, — в последний раз он посмотрел на меня, а после скрылся в коридоре.
Не прошло и нескольких секунд, как я осталась в доме одна. Привалилась к подоконнику, тяжело оперлась о него и склонила голову. Дурнота стала сильнее, в висках шумело.
Сквозь стук дождя я услышала шум двигателя и, посмотрев сквозь стекло, увидела, как мигнули фары огромного чёрного внедорожника. Прошлое… Почему он так и не выстрелил? Почему? Ведь он действительно хотел сделать это — я не сомневалась. Хотел, но не сделал.
— Извини, — шёпотом повторила я, глядя вслед машине. — Извини… Я никогда не любила тебя, Борис. Никогда не любила…
Сидя на диване с чашкой чая в руках, я слушала, как шумит дождь. Почему не попыталась уйти сразу же, как уехал Борис, до конца не понимала сама. Знала одно — если он захочет найти меня, найдёт, где бы я ни была, куда бы не сбежала. Так к чему? Да и куда бежать…
Сделала глоток и, невидящим взглядом смотря в окно, коснулась шеи. Должно быть, Борис снял с меня подвеску, пока я спала. Если так он хотел наказать меня, лишить чего-то по-настоящему важного, ему это удалось. Что же…
Вздохнув, я встала и тут же насторожилась. Бросилась к окну. Стекло резанул пробившийся сквозь темноту свет фар. Борис?
Сколько не вглядывалась я в ночную мглу, различить ничего не могла. Лишь струи дождя, отчётливо виднеющиеся в жёлтом отсвете.
Повернулась к двери и сделала несколько шагов.
— Стэлла? — так и остановилась.
Быстрыми шагами в комнату вошла жена Алекса. Увидев меня, она остановилась. Выдохнула и, подойдя ближе, протянула мне что-то.
Цепочка… Цепочка с болтающимся на ней Пегасом.
— Откуда он у тебя? — растерянно спросила я, забрав подвеску и сжав так, как будто это было единственно важным в жизни.
— Ты едешь со мной, — только и сказала она. Посмотрела мне в лицо и, расстегнув кожаную куртку, вытащила из-под ворота…
— Это же… — я разжала ладонь. Посмотрела на маленького крылатого коня, на шею стоящей передо мной Стэллы.
— Подарок родителей на моё пятилетие, — выговорила Стэлла тихо, сдавленно. — Ты моя сестра, Ева. Моя сестра.
20.1
Ева
— Я не понимаю, как такое может быть, — повторила я, должно быть, в третий или четвёртый раз.
Сидела на заднем сиденье внедорожника рядом со Стэллой, вчитывалась в чёткие строки совершенно непонятных мне исследований и не понимала. Как?! Как она может быть моей сестрой?! Что это за нелепая шутка?!
— Что такое ДНК? — спросила я нервно, посмотрев на неё. Дышать мне было трудно, в голосе звучали истеричные нотки. — Что это значит?! — перевела взгляд на ведущего автомобиль Алекса, но тот молчал.
— Это генетическая экспертиза, — пояснила Стэлла.
Отложив бумаги на сиденье, я накрыла лицо ладонями и застонала. Сжала Пегаса и помотала головой.
— Я не верю… — прошептала тихо и вдруг почувствовала прикосновение к бедру.
Открыла глаза и наткнулась на взгляд Стэллы. До сих пор держащаяся достаточно спокойно, уверенно, она показалась мне такой же растерянной, какой была я сама.
— Ева, — выдохнула она и крепко обняла меня. — Я не знаю, как это может быть, — отпустила так же быстро. Взгляд её опять стал твёрдым, но чуть хрипловатые нотки, звучащие в голосе, выдавали волнение. — Не знаю, — повторила, сжимая мою ладонь. — Но обещаю тебе, мы всё выясним.
Каким бы странным не было всё происходящее, вряд ли сейчас от моих истерик кому-то из нас могло стать лучше. Умом я понимала это, хотя разум всё равно отказывался принимать обрушившиеся на меня откровения. Кто я? Откуда?
