— Она не будет ходить. Она будет стоять. А номер будет вот такой, — Катя на ходу придумывала вариацию, в которой девочки стояли, а потом и двигались по большой окружности, не задевая центра сцены. Танец был медленным, классическая бальная румба. Катя как будто видела, как девочки тянутся в центр и танцуют вокруг маленькой принцессы со светлыми волосами. Она встала в центр, и руки сами начали показывать простые, но красивые движения, как бы разговаривая жестами с остальными танцовщицами. К концу тренировки танец окончательно сложился в ее голове.
На следующую тренировку Катя снова пришла намного раньше. Конечно же, Аня уже была там, стояла на сцене.
— Простите, — поникла девочка, увидев, как Катя скрестила руки на груди, оглядывая ее с головы до ног. — Я не успела уйти. А почему вы стали приходить так рано?
— Ну, сегодня я пришла к тебе, так что все нормально.
— Будете отговаривать от танцев, как и папа? — огромные голубые глаза печально смотрели снизу вверх. — Но я уже пробовала дома. Я могу стоять и танцевать только руками…
— Не буду я тебя отговаривать, все равно бесполезно, — усмехнулась Катя. — Даже наоборот. Покажу тебе, как ты будешь танцевать, чтобы хорошо смотрелось в группе.
— В группе? — вскинулась девочка. Но тут же нахмурилась. — Но я видела, как они танцуют. Мне так никогда не суметь.
— И не надо. Давай спускайся, садись в зал. Я покажу, как и где ты будешь стоять и что делать.
Из зрительного зала Аня с восторгом следила за всеми движениями тренера. Она понимала, что не сможет танцевать не то что сложные элементы, но даже простые движения. Она надеялась постоять где-нибудь на заднем плане. И совершенно не ожидала, что Екатерина Игоревна поставит ее в самый центр и сделает главным действующим лицом. Название у танца было — «Королева красоты». Вот королеву Ане и предстояло сыграть.
Когда на тренировку подошли девочки, Аня уже знала свои движения. Они были просты, но очень красивы. Начали репетировать вместе. Группа «Апельсинки» пополнилась одним крайне необычным участником.
Первое выступление Катиных групп в этом году прошло как всегда, на день учителя. Все танцы вызвали шквал аплодисментов. Даже «Ассорти» на третий год обучения уже кое-что могли, и Катя не чувствовала себя опозоренной от их танцев. Выступали и первоклашки — новый набор. Они умели пока мало, но родители деток только умилялись. Номер «Королева красоты» шел последним. Катя настояла, чтобы перед началом танца задернули занавес, чтобы никто не видел, как Аня ковыляет на своих костылях на середину сцены. Потом занавес открылся. Зрители увидели Анюту, стоявшую последи сцены в блестящем голубом платье. Ее глаза были закрыты, руки сложены как бы в молитве на груди, в ладошках блестела маленькая палочка со звездой на конце. Белоснежные волосы волнами спадали на плечи. Девочка выглядела как ангел. Сразу стало понятно, кто тут королева красоты. Вокруг нее на корточках сидели остальные девочки, их головы были наклонены вниз.
С первыми звуками музыки королева как будто проснулась. Она стала взывать к своим подданным красивыми жестами. Девочки поднимались по одной, как бы разбуженные движениями волшебной палочки в руках королевы. Весь танец Аня танцевала только руками, управляя красавицами на сцене с помощью волшебной палочки, а девочки подчинялись ее движениям, то перестаиваясь, то кружась, то приближаясь к королеве, то отдаляясь. Танец завораживал, в зале стояла мертвая тишина. В конце номера королева снова заснула, по одной «усыпляя» своих фрейлин.
Когда музыка стихла, зал взорвался шквалом аплодисментов. Многие дети и учителя хорошо знали Анюту, а кто не знал, тому быстро сообщили во время номера, почему эта девочка так странно танцует. Через секунду все зрители встали. Крики «Браво!» все не смолкали. Девочки на сцене даже растерялись — они никогда не кланялись так долго, а уйти и бросить Аню одну они не могли. Наконец Катя добежала до учителя, отвечающего за занавес, и велела ему закрыть его. Тот еле вспомнил о своих обязанностях — он тоже хлопал вместе с остальными. За закрытым занавесом папа Ани сразу же выскочил на сцену и подхватил дочь. Та упала ему на руки.
— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросил он. Катя подбежала к ним и тоже уставилась на девочку.
— Я… очень хорошо, — Аня тяжело дышала. — Трудно так долго стоять, но я научусь, я обязательно научусь! Ты видел, пап? Ты видел, как я танцевала?
— Конечно! И все снял на камеру. Ты моя принцесса!
— Она королева! Она королева! — защебетали девочки. — Это танец называется «Королева красоты», значит, не принцесса, а королева!
— Так, быстро все со сцены, — зашипела Катя, — и тихо! Там директор говорит что-то.
Все затихли и прислушались. Директор перед закрытым занавесом действительно говорила об окончании концерта, еще раз благодарила всех за участие и внимание, напоминала о дальнейшей работе и так далее. Ее звучный голос перекрывал шорохи за занавесом. Михаил Петрович унес дочь со сцены. За кулисами обернулся к Кате.
— Екатерина Игоревна, спасибо вам. Я и не знал, что моя дочь может так красиво танцевать!
— Значит, даете добро на дальнейшие тренировки? — подняла брови Катя.
— Ну… — мужчина посмотрел в умоляющие глаза дочери. — Конечно. Анют, ты как? Можешь идти сама?
— Ага! — она живо соскочила с отцовских рук и схватила костыли. Девочки окружили подругу и все вместе пошли в раздевалку.
Вдруг за занавес заглянула директор.
— Екатерина Игоревна, прошу вас ко мне в кабинет, — сухо сказала она и обернулась к мужчине. — Вы папа Ани? Тогда вас тоже.
Катя и Михаил Петрович сидели в кабинете директора как нашкодившие первоклашки.
— И как это понимать? — разорялась Анна Владимировна. — Катя! Вы понимаете, что заниматься танцами могут только здоровые дети? А вы, никому не сказав, никого не предупредив, тайно! Вывели ее на сцену!
— Я спросила разрешение у Михаила Петровича, — пискнула Катя, малодушно пытаясь свалить всю ответственность на него.
— Устное, да? А если бы с ней что-то случилось на сцене, как ты думаешь, помогло бы тебе это «разрешение» не сесть в тюрьму?
— Прям уж и в тюрьму, — буркнула Катя.
— Но я действительно разрешил ей, — подтвердил мужчина. — Нет, сначала я был против. Да, Анечка очень больна, у нее много диагнозов, а последние два года идет стабильное ухудшение, она действительно может умереть в любой момент… Анна Владимировна, что с вами? — он встрепенулся, увидев, как директриса схватилась за сердце.
— Нет-нет, продолжайте, все нормально, — выдохнула та. — Правильно я понимаю, что вы, зная, что ваша дочь может умереть на сцене, спокойно выпустили ее туда?
— Не спокойно! Но понимаете, это же ее мечта…
— А то, что моя мечта — работать директором как можно дольше, вы знаете? — грозно привстала из-за стола Анна Владимировна. — А меня не только уволят за смерть ребенка на концерте, но и посадят, вы об этом подумали?
— Извините, — пробормотал Михаил Петрович.
— Значит так. Это было первый и последний раз, понятно?
— Нет, — твердо ответила Катя. — Ей надо танцевать. Вы ее глаза видели?
— Сомова! А ты мои видела, когда я поняла, что происходит?
— Ну, давайте мы как-то обезопасим себя в данной ситуации, — поддержал Катю Михаил Петрович. — Я напишу расписку, что не возражаю, если моя дочь будет заниматься танцами.
— Эта расписка, уважаемый, не будет иметь никакого значения в суде, вы ведь не врач! А Катя — не настоящий профессиональный тренер. И, кстати, по документам ее тут вообще нет.
— Так давайте будет! Если вдруг что-то случится, Катя станет просто частным лицом, арендующим зал. Родители будут водить к ней детей на свой страх и риск, и вся ответственность будет на их совести.
— Кстати, может, так и сделаем сразу, а не на случай, если вдруг? — загорелась Катя. Но по взгляду директора поняла, что этот вариант ей не нравится. Ведь тогда денег в школу будет идти в разы меньше. — Ну ладно, это я так сказала…
