и смотрит недолго на все еще закрытую дверь. Вижу, как один раз ручка двери дернулась, намекая, что с той стороны хотят прорваться в комнату, но она закрыта.
– Сейчас, – отвечает Галаев и отодвигается от меня, идет в сторону двери и открывает ее.
За его спиной мне пока не видно, кто еще стоит в коридоре, но затем он делает шаг влево и моему взору предстает его мама. Работница остается снаружи, бабушка же моих детей заходит внутрь, даже не обращая внимания на нас. Целенаправленно идет к кроватке. И выражение лица такое одухотворенное и теплое, что мне даже становится немного стыдно, словно я краду у нее кусочек счастья. Но быстро выбрасываю всю эту чушь из головы.
– Мои крошки, – шепчет она, прижимая руки к стенкам детской кроваточки.
Любуется, затем наклоняется и целует каждого младенца в лобик.
– Сын на тебя похож, Шамиль, прям вылитый ты в детстве, – поворачивается к своему продолжению и мне даже видно, как она промачивает уголок глаз своим рукавом.
– В этом возрасте ничего не понять, – хмурится мужчина, но я вижу, как грудь сразу становится колесом, а губы слегка дергаются, словно сдерживает улыбку.
– Как зовут? – спрашивает она у него, на меня особо не смотрит.
Но не фыркает, и то ладно.
– Руслан и Альфия, – решает подойти ближе Шамиль и берет на руки проснувшуюся дочь.
Она капризно захныкала после сна, но в руках своего отца успокоилась, словно ощутила тепло его тела. Малышка причмокивает губками. Видно, что хочет кушать. Но я не решаюсь подать голос, все внутри меня заледенело на время, погрузилось в стазис.
– Руслан? – голос у Ажар недовольный, – мы с отцом хотели назвать Ситор.
У Галаева приподнимается бровь, выдавая его скептическое отношение к их желаниям. Непроизвольно и вслух у меня вырывается смешок, чем я привлекаю к себе внимание этих двоих.
– Алю пора кормить, – протягиваю руки в своей девочке, пользуясь моментом, раз уж попала в поле их зрения.
Не хочется вставать между молотом и наковальней, так что, устроив на руках дочь, отхожу к кровати и выжидающе смотрю на посетителей. Глазами намекаю, что мне жизненно необходимо остаться наедине с детьми. Все же процесс кормления весьма личный и интимный.
– Я пойду, – поджимает губы старшая женщина, лишь украдкой бросая взгляд на девочку.
Все ее внимание сосредоточено в основном на внуке. В комнате звенит гулкая тишина, только слышен глухой стук каблуков по ковру. Дверь закрывается с той стороны, и мы с Шамилем произносим одновременно.
– Я буду присутствовать! – настаивает он.
– Почему такое отношение к Але? – вопрос, который меня беспокоит.
Затем мы оба молчим. Он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица, никак не комментируя происходящее. Малышка смирно лежит и никак не выказывает своего недовольства, что ее кормление чуть откладывается. Боже, какой тихий ангелочек…
– Мальчик – наследник, – говорит он, словно оправдываясь передо мной.
Я молча сажусь на кровать и, выжидательно смотря на Шамиля, намекаю глазами, что ему следует уйти или хотя бы отвернуться.
– Может, оставишь нас одних? – поджимаю губы и говорю вслух, не понимая его твердолобости.
– Я буду смотреть, Альфия – моя дочь, – твердо, жестко, непримиримо.
Всем видом дает понять, что будет стоять на своем. И тут дочка подает голос и жалобно хныкает, так что я больше не обращаю на него внимания. Глажу Алю по головке и с любовью наблюдаю, как она жадно пьет молоко. Только нутром чувствую, как он смотрит, ни на секунду не отрывается. И тут я поднимаю на него взгляд, чуть не отшатываюсь от неожиданности.
Встречаюсь с его темным и тягучим взором, в котором вижу отражение его желания и каких-то неведомых эмоций, не в силах прочитать их до конца. Наши взгляды встречаются на миг. Казалось, что время замерло, и мы остались один на один, и никого вокруг.
– Все, – хриплым голосом говорит он и опускает глаза ниже, на ребенка.
– Что? – голос у меня приглушенный, не могу с собой совладать.
Боюсь, что выдам то, что ему знать не положено. Следом за ним смотрю вниз и ахаю. Дочка оторвалась от кормления, так что мужчине видна вся моя грудь. Резко отворачиваюсь корпусом, оказываясь к нему спиной. Сзади слышится легкий смешок, а затем удаляющиеся мужские шаги.
– Отдыхайте, – раздается его бас, пробирающий до мурашек.
Спокойно и облегченно выдыхаю только тогда, когда слышу легкий хлопок закрывающейся двери.
* * *
Шамиль
Тело напряжено, каждая мышца натянута, заставляя меня сжимать кулаки. В штанах тесно, но возможности сбросить напряжение с объектом своего вожделения не предвидится, так что прислоняюсь лбом к стене и стискиваю челюсть. Достаю телефон и набираю знакомый номер.
– Кто сегодня выступает? – спрашиваю у Доронина, своего компаньона по многим сферам бизнеса.
– Глыба, – даже сквозь трубку слышна ухмылка, – решил тряхнуть стариной?
Разминаю шею, предвкушая, как смогу размяться.
– Вечером буду, – ставлю друга перед фактом, чтобы внес меня в список.
– Понял, – отвечает он, и мы прощаемся.
Оставшееся время пролетает незаметно. Разбираю документацию, даже не заметив, как быстро вечереет. В какой-то момент раздается стук в кабинет.
– Сын, – открывается дверь и появляется голова мамы, – уже ужин подают.
Откидываюсь на спинку стула и разминаю плечи, чувствуя напряжение от долгого сиденья и долгой работы.
– Я не буду ужинать, мам, – встаю и иду на выход, ровняясь с ней, – в городе перекушу.
– Ц, – закатывает она глаза, – травишь желудок свой, а ты уже не молод, между прочим.
Скрежещу зубами, не нравится мне напоминание о возрасте. Я матерый волчара, уже не юнец, а лета лишь красят мужика. Спускаюсь вниз, вижу девчонку, сидящую за столом, и снова ощущаю тесноту в джинсах. Чертыхаюсь и быстро спешу на улицу. Поправляю штаны и сажусь в машину, давая направление водителю. При подъезде к нужному зданию, вижу там аншлаг.
– Услышали о тебе, – возникает рядом с открытым окном автомобиля лицо Севы.
Выхожу, с непроницаемым выражением лица осматривая улицу. Друг оглядывается на толпу, затем снова смотрит на меня.
– Чёрт, – хмыкаю, затем мы идем в сторону входа.
Подпольный бойцовский клуб, ранее бывший пристанищем сброда из отбросов общества, благодаря мне и Доронину на данный момент является самым популярным местом для элиты силовой прослойки народа. Здесь отсеиваются слабаки и возводятся на пьедестал лучшие из лучших в городе. Спонсоры и меценаты часто присутствуют на боях, выбирая себе преемников и последователей, так что и не стоит говорить, что такой бизнес доход нам приносит немалый.
– Как там твой Глыба или как там его? – честно, в последнее время совсем не интересуюсь делами клуба,
