быть в эту минуту рядом с ним. И, склонившись, я дотронулась до его губ своими губами. Он никак на это не среагировал, а только перевернулся на другой бок и захрапел. Принесла из спальни плед и укутала его.
Софья
Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни,
а самому делать жизнь.
Лев Николаевич Толстой
Лучи утреннего солнца бьют в моё окно. Настроение просто потрясающее. Я медленно потягиваюсь на кровати и улыбаюсь сама себе. Как же хорошо. Так спокойно. И это спокойствие длится до тех пор, пока я не слышу, как в моей ванной льётся вода. Вскакиваю с кровати и мчусь к ванной комнате. Уже положила ладонь на ручку двери и хотела открыть её, как до меня доходят воспоминания, что вчера вечером ко мне заявился гость. Отпускаю дверную ручку и иду в сторону зала, где спал Оскар.
В комнате стоит ужасный запах перегара вперемежку с мужским одеколоном. Нужно срочно открыть окно и проветрить. Или мы тут все дружно задохнёмся.
– Доброе утро! Ты уже встала, – тут же проносится за моей спиной голос, и я оборачиваюсь. Оскар стоит в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер. Я невольно сглатываю ком в горле. Опускаю взгляд на его пах, где полотенце бугрится и низ моего живота начинает ныть. Быстро моргаю, чтобы избавиться от этого наваждения, и отворачиваюсь от него. Иду к окну и открываю его. Мне срочно нужен свежий воздух.
– Доброе утро, – говорю хриплым голосом.
– Пошли завтракать? – несмотря на вчерашнее состояние, Оскар, видимо, хорошо себя сегодня чувствует.
– Да, сейчас иду. Только в ванную зайду, – и, не глядя на него, обхожу и быстрым шагом несусь в ванную комнату. Нужно успокоиться. Моё тело очень странно реагирует на этого мужчину.
Приведя себя в порядок, я захожу на кухню, где мой завтрак уже стоит на столе, а Оскар уже одет в брюки и рубашку. Сажусь. От омлета исходит превосходный аромат, что уже даже слюнки текут.
– Ты прости, что завалился к тебе вчера. Домой не хотелось ехать.
– Ничего. После твоего прихода звонила Жанна. Я ей сказала, что ты не у меня.
– Хорошо.
Молчим. Виснет небольшая пауза.
– У тебя всё хорошо? – интересуюсь я.
– Уже да. Вчера был день… – он не договаривает, тяжело сглатывает. Ему нелегко говорить о смерти брата.
– Я знаю, – быстро роняю.
– Откуда?
– Жанна сказала. Мне, и правда, жаль.
Мой телефон взрывается трелью. И я благодарю его за то, что дал возможность выйти из-за стола и переключиться на него. Но настроение заметно падает, когда я вижу, кто мне звонит. Отвечаю на звонок.
– Слушаю, – произношу устало, потому что знаю, что сестра снова зарядит одну и ту же песню про пропажу мужа. Но на этот раз я ошибаюсь. На том конце трубки слышны всхлипы, и я напрягаюсь. – Жанна, что случилось?
Я первый раз слышу, что моя сестра ревёт. Изнутри начинает глодать нервный червячок, предвещая что-то нехорошее.
– Папа… – говорит сестра.
– Что с отцом, Жанна? – кричу на неё я. Не могу больше ждать ответа.
– Он умер, – произносит она, и у меня из рук выпадает телефон. Я медленно оседаю, привалившись спиной к стене, и чувствую, как меня подхватывают сильные мужские руки и куда-то несут. По щекам текут проклятые холодные солёные слёзы. Слышу, как Оскар с кем-то говорит, а затем меня обнимают. Всё это время я смотрела в одну точку, практически не моргая. Папа умер. Что мне делать? Нужно что-то же делать? Но я не могу пошевелиться. Единственный мой родной человек умер. Всё моё тело охватывает паника.
– Софи! – слышу голос Оскара где-то совсем рядом, но я не обращаю на него внимания. – Софи! – снова его нежный голос. – Посмотри на меня, девочка! Давай!
И я оборачиваюсь. Только не вижу его лица. Оно размыто из-за потока моих слёз. И тут из меня начинают вырываться рыдания.
– Успокойся. Слышишь меня? Я с тобой! – Оскар прижимает меня к своей груди, и я утыкаюсь в неё носом, вдыхая родной, любимый и не принадлежащий мне вместе с мужчиной аромат.
– Мне нужно к нему, – шепчу я.
– Хорошо. Только успокойся. Ладно?
Пытаюсь унять свои слёзы, но они меня не слушаются. Они уже живут своей жизнью и льются без конца. Встаю и на ватных ногах иду в сторону ванной комнаты. Чувствую, как Оскар идёт следом за мной. Но я захлопываю перед его носом дверь ванной и остаюсь одна.
Мне нужно собраться. Нужно ехать к отцу. Я слышала, как Оскар говорил с Жанной, и она сказала, что отца ночью увезли в больницу и там он умер. Я только днём с ним встречалась, мы вместе обедали, и теперь его нет. Он ведь ничего так и не узнал о беременности. Не знаю, сколько я просидела в ванной комнате, но очнулась только тогда, когда Оскар стал стучаться в дверь.
Софья
Нельзя прожить свою жизнь для других.
Надо выбрать то, что нужно именно тебе,
даже если это не понравится твоим близким.
Николас Спаркс
Дни до похорон были у меня словно день сурка. Я всё время пыталась абстрагироваться, но у меня это не получалось. Даже малыш меня не отвлекал. Я забывала, что мне нужно есть, дышать свежим воздухом, двигаться. Всё это время я практически не выходила из дома, если не считать балкона, куда я выходила подышать. Я просто лежала на кровати в тишине и в руках держала фотографию отца. С ней я засыпала и просыпалась. Боль забрала меня с собой. Она накрыла меня с головы до ног. Я всё делала на автомате – чистила зубы, ела (если вспоминала про еду), расчёсывалась, ходила в душ. Словно погрузилась в чёрно-белый жуткий фильм, где в конце нет хеппи-энда и конец у всех одинаков.
Я была одна. Оскар ни разу не пришёл и не проведал меня. Даже не позвонил узнать, как дела. Я не должна была на это злиться, но не могла. Он сейчас был с женой, поддерживал её, а я одна. Наверное, я это заслужила. Даже на похоронах, он держал её за руку. Был рядом с ней, не отходил ни на секунду, а я стояла в стороне, словно чужая. Да я и была в этой семье чужой. Эля была единственной, кто меня хоть как-то поддерживал. Она несколько раз приезжала и постоянно звонила.
Но
