Неужели в его глазах жалость и сожаление? Вот так сюрприз через столько лет.
– Не нужно. Пожалуйста. – Останавливаю Марка. Не хочу вспоминать прошлое. Уже ничего не изменить. И нет смысла просить прощения. Лифт быстро поднимает нас на мой этаж, и мы выходим. Марк ставит коробку у входной двери.
– Если вдруг нужна будет какая-то помощь, то моя квартира пятьдесят шестая, – бросает он и скрывается за дверью лифта, а я стою, словно огорошенная. Что это только что было? Кажется, я никогда не перестану удивляться в этой жизни.
Софья
«Так вышло» – из этой фразы получился бы отличный эпиграф к любой человеческой жизни.
Дмитрий Емец
Последние дни в моей жизни проходят как под дождём. Наступил такой момент, когда мне всё равно, что со мной происходит. Плыву по течению какой-то ненормальной реки, и все кому не лень, хотят меня то укусить, то утопить. Фиг их разберёт. И греет только одно – моя кроха, которая растёт не по дням, а по часам. Вчера я делала УЗИ. У меня будет мальчик. Моя защита, опора и лучик света, который наполнит яркостью мою и без того тёмную жизнь.
Прошёл месяц после смерти отца. Как оказалось, перед своей смертью он написал завещание, где всё движимое и недвижимое имущество передал Жанне и Инге. Даже дом, который они построили с мамой вместе и вложили в него свою частичку. Обидно. Но я не стала разбираться и требовать свою долю. Мне этого не нужно. Я просто хочу подальше уехать из этой страны и начать всё сначала. Чтобы меня никто не трогал, не угрожал. Как же я устала! Просто не передать словами.
В квартире разносится трель дверного звонка, и я с тяжестью поднимаюсь с дивана и иду открывать. За дверью стоит молодой парень-курьер в зелёной накидке. Открываю дверь.
– Добрый день. Вы, эм… – он смотрит в бланк. – Софья Сергеевна Зимина.
– Да, – киваю ему.
– Это вам. – Он протягивает жёлтый увесистый конверт и подаёт мне бланк для подписи. Поблагодарив парня, я закрываю за ним дверь и снова иду в гостиную. Распечатываю конверт и вытряхиваю содержимое на колени. Моему взору открывается красная обложка с надписью «Паспорт» и куча других документов на имя Михайловы Елизаветы Дмитриевны. Внимательно вчитываюсь ещё раз в своё новое имя.
Я отдала хренову тучу денег, чтобы сделать поддельные документы на себя и своего ребёнка. После его рождения мы уедем. У меня даже уже чемодан собран с нужными вещами и деньгами на первое время. Я не собираюсь сдаваться и отдавать своей припадочной сестре своего кроху. Мы уедем и будем жить только вдвоём. Первое время нам будет безумно трудно, но мы справимся.
Убираю паспорт и документы в свой чемодан, который спрятан в шкафу за коробками и слышу, как хлопает входная дверь.
– Софья? – удивлённый голос Оскара слышится сзади. – Что ты там делаешь? – поднимаюсь с пола.
– Искала свою любимую футболку, но, видимо, убрала в другое место. – Вру ему и отвожу глаза в сторону.
– Я тебе продукты принёс и витамины.
– Спасибо, но не нужно было. Я сама в состоянии сходить до магазина. – Оскар молчит.
– Как ты себя чувствуешь?
– Всё хорошо.
После новости Жанны о брате Оскара я не могу на него смотреть и не могу сказать правду. Мало того что он разочарован во мне, думая, что я хотела избавиться от его ребёнка и продала его. Боюсь, что, узнав правду о брате, он возненавидит меня ещё больше и захочет наказать законом. А я не могу этого позволить. У меня скоро родится ребёнок, и бросать его я не собираюсь. Я и так очень сильно рискую, ставя на кон свою жизнь и жизнь своего ещё не родившегося крохи.
Я стою в комнате около шкафа и смотрю на хмурого Оскара. Он с каким-то подозрением оглядывает меня с головы до ног. Взгляд его серых глаз такой строгий и одновременно притягательный, что поджилки начинают трястись. Низ живота прошибает сладкой волной. Нет, только не это! Стону про себя. Вот надо же было мне влюбиться в того, кто изначально мне не принадлежал, да ещё и забеременеть от него.
Я стою, практически не дыша, а Оскар делает шаг ко мне. В его глазах играет похотливый огонёк. Я знаю, он хочет меня так же, как и я его. Только вот он борется ещё с одним чувством под названием ненависть. Я вижу, как он иногда смотрит на меня с каким-то презрением. И я не могу на него за это обижаться. Он имеет на это полное право. И тут в квартире раздаётся трель дверного звонка. Я вздрагиваю.
– Ты кого-то ждёшь? – интересуется Оскар.
– Нет. – Мне уже самой становится интересно, кто бы это мог быть.
Мужчина подходит к входной двери и смотрит в глазок. Хмурится. Вижу, как напрягается его спина. Он решительно открывает дверь. Я слышу, как неизвестный произносит моё имя и адрес.
– Да, она здесь живёт, – подтверждает Оскар.
Да что же там такое? Не выдерживаю я и иду к входной двери, которую Оскар держит полуоткрытой. Но он весь обзор закрывает своим широким телом, и поэтому не могу рассмотреть, кто это.
Пришедший просит Оскара расписаться. Видимо, курьер. Но что могли привезти на моё имя? Быстро вспоминаю все заказы. Нет, я вроде ничего не заказывала. Или заказывала? Но пока я стою и вспоминаю все свои действия, тяжёлая железная дверь закрывается, и Оскар оборачивается с шикарным букетом белых роз.
Я смотрю то на него, то на букет. И ничего не могу понять.
– От кого это? – спрашивает он осипшим строгим голосом.
– Не знаю. – Делаю шаг вперёд и носом утыкаюсь в бутоны, вдыхая их сладкий аромат. Замечаю розовую маленькую открытку и достаю её. Но прочитать не успеваю, потому что открытку вырывают из моих рук.
«Хорошего дня», – читает Оскар и снова смотрит на меня. – Софья, от кого этот букет?
Смотрю на него не моргая, и в голову влетает только одно мужское имя – Марк. После похорон отца мы с Марком виделись ещё несколько раз. Обычно встречались только у подъезда или в лифте. И пару раз я его видела с ребёнком. Это была маленькая девочка, на вид ей было лет пять, не больше. Красивая голубоглазая девчушка с белокурыми кудряшками и пухлыми губками-бантиками. Как потом оказалось, Марк был женат, но долго в браке не прожил. Они с женой развелись, и он на
