я гоню от себя малейшие мысли о том, что это могло быть не отравление. В этом месяце я жду критические дни как манны небесной.
В Киеве я провожу целый день, пока нахожу клинику, в которую ездила после маминого инсульта, чтобы узнать, есть ли у них какая-нибудь программа по лечению. Потом долго жду врача, у которого смена в этот день начинается в полдень. Общаюсь с ним, обалдеваю от названной суммы, но все же договариваюсь, что следующим утром нас с мамой заберут в эту больницу. Мечусь по городу в поисках какой-нибудь захудалой квартирки, но лечение встанет в такую сумму, что я осознаю: квартиру мы точно не потянем. Может, только комнату для меня, пока мама будет в больнице. А дальше устроюсь на работу и начну откладывать деньги на съем жилья. После лечения маме еще предстоит долгий курс реабилитации, на который, надеюсь, хватит тех денег, что дала мама Кирилла.
Сев в автобус, прислоняюсь виском к прохладному стеклу и на мгновение прикрываю глаза. Это был невероятно долгий, изматывающий день, а впереди еще дорога домой. Набираю Дашку, на которую оставила маму.
– Как она? – спрашиваю уставшим голосом.
– Все хорошо, – бодро отвечает подруга. – Мы посмотрели сериал, я покормила теть Люсю дважды, еще напоила ее молоком.
– Ей нежелательно давать молоко.
– Да всего пару глотков.
– Батя появлялся?
– Появлялся, – недовольным тоном отвечает Дашка. – Попытался затеять скандал, я пригрозила ему скалкой, и он свалил.
– Пьяный?
– Ну, конечно. А у тебя как?
– Договорилась с врачом, завтра нас с мамой заберут.
– Жилье нашла?
– Пока нет. Устрою маму и найду. Спасибо, Даш, – выдыхаю я.
– Без проблем. Ты уже выехала из Киева?
– Выезжаю только.
– Не звонил? – тише спрашивает она, и я слышу, как Дашка чиркает зажигалкой.
– Ты же не в доме курить собралась?
– Я, по-твоему, дура, что ли? Во дворе сижу. Так звонил?
– Я его заблокировала.
– Ну и правильно. Какой же мудак двуличный!
– Даш, давай не будем, и так тошно.
– Кстати, о тошноте. Ты тест делала?
– Мгм.
– И? Блин, Марья, из тебя слова вытягивать надо!
– Отрицательный.
– А чего тошнит-то второй день?
– Сказала же: отравилась я. Думаю, курица все же была не очень свежая.
– А теть Люся нормально.
– Видимо, у меня желудок послабее будет. Ладно, Даш, через пару часов буду.
По возвращении домой благодарю подругу и отпускаю ее, а сама, еле волоча ноги и тихо, чтобы не разбудить ни маму, ни дракона, собираю вещи. Набирается всего лишь небольшая дорожная сумка, потому что нам с мамой много одежды не нужно. Все это я прячу в том же сарае и ложусь спать, а утром просыпаюсь от автомобильного сигнала за воротами.
– Кого забирать? – сухо спрашивает мужик в медицинской форме, как только я открываю калитку.
– Маму мою. Только вы минутку подождите, ладно? Мне надо одеться и маму подготовить.
– Мы пока перекурим. Только ты не затягивай, – бурчит он, выбивая из мягкой пачки сигарету и засовывая ее в рот.
Я несусь домой. Быстро чищу зубы, умываюсь, переодеваюсь и привожу в порядок маму.
– Нас сейчас заберут, – шепчу ей, меняя ее выцветшую ночную сорочку на новый халат в цветах. Вжикаю длинной молнией и расчесываю маму. – Там уже за тобой медики приехали. Мы поедем в большую клинику в Киеве, там тебя поставят на ноги. А я пока подзаработаю денег нам на жилье. Ну что такое? – вытираю слезы с ее висков. – Мамочка, ты не плачь, теперь у нас все будет хорошо. – Я вижу, что в ее глазах стоит вопрос и подозреваю, что он о Кире, но я не хочу обсуждать эту тему, поэтому делаю вид, что не понимаю, о чем она хочет спросить. – Ну все, ты готова. Сейчас позову медиков.
Выбегаю из дома, теряя по дороге тапочек, скачу на одной ноге назад и снова обуваюсь. Хочу успеть до того, как проснется отец, чтобы избежать скандала, который неминуемо наступит, как только он поймет, что мы с мамой решили уехать.
Но не с моим счастьем. Медики даже не думают снижать голоса, когда входят в дом и начинают перекладывать маму на носилки.
– Не понял? – раздается за моей спиной пьяный голос. Я поворачиваюсь и смотрю на то, как отец пытается сесть ровно и проморгаться, чтобы навести резкость, но у него плохо выходит. Он обводит комнату мутным взглядом, покачиваясь. – Что за херня творится? Э-э-э, мужики! Это моя жена! – хрипло выкрикивает он, пытается подскочить, но потом снова заваливается на диван. И снова пытается, но уже медленнее. Как только оказывается на ногах, с секунду задает себе направление, и уже по инерции несется на медиков. – А ну отвалили! – рявкает он, врезаясь в спину одного из них.
Мужчина поворачивается и, пока второй вывозит каталку на улицу, перехватывает отца за запястья и толкает на мамину кровать.
– Пошел нахрен!
– Ты кто такой? Вы какого черта вообще… Марья! – ревет отец, пока я дрожащими пальцами завязываю шнурки на своих кедах. – Это кто?
– Кони в пальто, – хмыкает медбрат и выходит на улицу.
Я мчу за ними следом. Забегаю в сарай, забираю сумку с вещами и свой рюкзак с деньгами и документами, и бегу за медиками к калитке. В этот момент отец вырывается из дома и с несвойственной ему проворностью несется за мной следом. Мое сердце подскакивает к горлу и отбивает в нем нестройный, истерический ритм. Я каждую секунду жду, что отец схватит меня за рюкзак, рванет назад, я упаду и, например, сломаю ногу. Что тогда будет с мамой? Нет, попадаться ему нельзя. Ускоряюсь, но слышу, что он где-то недалеко. Выскакиваю за калитку и резко закрываю ее за собой. Отец, понятное дело, не успевает среагировать и врезается в нее. Мне в спину летит отборный мат. В этот момент каталка с мамой со щелчком становится на место в машине скорой помощи, и я заскакиваю туда. Все происходит настолько быстро, что у меня складывается ощущение, что это не реальная жизнь, а какое-то кино.
Задние дверцы скорой синхронно захлопываются за мной, и оба медбрата, повернувшись к машине спиной, сталкиваются в споре с моим отцом. Я почти не слышу ничего, кроме тона разговора. Разъяренный отцовский и раздраженный – медиков. Они спорят некоторое время, а потом один из медиков показывает мне, чтобы я опустила щеколду на дверце. Я дергаюсь туда и, как только опускаю ее и киваю мужчине, они с напарником обходят машину и занимают свои места за
