лицом всего и вся. В момент, когда стало очевидно, что ребенок не вынесет больше игр в спорт и политику одновременно, Домбровской пришлось крепко задуматься, кто прикроет единственное дитя, что осталось под ее крылом после побед. Выходило, никто, кроме нее.
Партия “спортсмен уходит на заслуженный отдых” была сыграна грубовато, но цели своей достигла: никаких возможностей сказать, что Цагар неправильно поняли, короткое но яркое выступление в прайм-тайм не оставило. Конечно, руководитель “Самоцветов Москвы” не только догадался, ради чего сделан ход конем, но и затаил.
Вероятно, и на Домбровскую тоже был зол, но она полезная единица. Радка стала единицей бесполезной, так что ее можно было пинать, игнорировать, “опускать” и обижать. И сейчас всего лишь еще один мелкий укус, еще одна попытка стравить, между прочим вернувшуюся Милу и невозвращающуюся под царственное крыло Раду.
Вика понимала лишь одно во всей этой кутерьме: надо выжидать, молчать, терпеть. Время все как-то расставит по местам. Может быть, расставляет прямо сейчас, пока Илья бегает кругами и возмущается несправедливостью и неблагодарностью руководства.
— Э, погоди! А что мне сказать Раде-то? — озадачивается Ландау.
— Понятия не имею. Скажи, что мы не верим в ее упорную учебу, коллоквиумы и зачеты, ссылаясь на которые она прогуливает тренировки, у нее номера совсем не готовы, и речь даже не о том, что она прыгать давно разучилась, — женщина весело усмехается, отлично представляя себе форму своей бывшей спортсменки, которая уже вторую неделю на катке появляется, что ясно солнышко, хотя заявлена во все выступления весеннего шоу Домбровской. — Ну, или в кино ее позови. Это точно интереснее и лучше официального мероприятия. Я бы выбрала кино, если б у меня был выбор.
— Эр, а давай я тебя приглашу в кино, а Рада пусть идет со своим хоккеистом или кто там у нее? — Илья, приобнимает свою даму за талию, когда она выходит из-за рабочего стола.
— Вроде футболист, — силится вспомнить Виктория, — не знаю, забыла.
— Да хоть шахматист! Девушка, разрешите пригласить вас в кино? — он держит ее за талию, продолжая сидеть на стуле, и смотрит смешливым взглядом снизу вверх.
И тут, чуть скрипнув, открывается дверь. Вика дергается в сторону, но вырваться из объятий Ильи просто не успевает.
— Готовимся тренировать пары? Оригинальная поддержка, Илюх, — Григорьев про себя откровенно ржет, видя смущенные лица коллег, — вы б хоть запирались, если решили обниматься, а то, что потом детям врать будете, когда кто-нибудь ввалится сюда без спроса?
— Дурак ты, Медведь, и шутки у тебя дурацкие, — неоригинально огрызается Ландау, пока Вика тихо чертыхается, коря себя за несвоевременную расслабленность и неосторожность.
— Я не дурак, потому что, в отличие от вас планирую идти обедать, а не питаться святым духом и любовью, — заявляет Григорьев.
— Мы тоже шли обедать, — соглашается женщина.
— Так я заметил, — фыркает Михаил, — вот зову присоединиться ко мне, а не жевать в тоскливом одиночестве.
Тренировать пары, конечно, шутка забавная и… нет. Она не будет тренировать пары, а вот Илья мог бы и почаще ставить для дуэтов.
****
Вечер предыдущего дня
— Какая интересная программа! — Вика глядит в планшет с заметками Ильи, лежа на его плече. Фоном мерно бормочет фильм выведенный на экран ТВ, — Вот тут можно еще поддержку. Она тычет пальчиком примерно в центр записей.
— Можно, но из этого вращения трудно… Ну-ка иди сюда.
Илья перехватывает ее в центре комнаты так, как партнер после выхода из парного вращения держал бы партнершу и пробует первый вариант захвата на поддержку. Нет, неудобно, перехватывается иначе:
— Слушай, а ты могла бы выйти вверх с опорой на одну руку?
Он поворачивается, показывает женщине, как упереться в него, и они пробуют имитировать вход в поддержку. Ни ростом, ни физической формой пара кружащаяся на полу никак не соответствует никаким нормам и правилам, и все же они дуэт, не только в работе, не только в постели, просто дуэт, как два инструмента создающие общую мелодию. Пара в исконном значении, когда один без другого интересен, но что-то теряет, а в общности получается законченная композиция.
Вика пробует раз, другой. Потом говорит:
— Вообще реально. Даже я бы могла, хотя сколько уже без практики, а спортсменка, конечно, справится. Руку одну, очевидно, ему на шею, вторую вверх и в прогиб. А с ногами что?
Фильм забыт полностью, они обсуждают положение тел, рук, ног. И дальше вместе выстраивают хореографию на бумаге.
— А музыка-то какая? — интересуется Виктория
Ландау включает запись на смартфоне и комната наполняется сплетением двух негромких голосов:
А дальше это главное похоже на тебя:
В долгом пути я заплету в волосы ленты.
И не способный на покой я знак подам тебе рукой,
Прощаясь с тобой, как будто с легендой.
Опыт, помноженный на воображение тут же рисует им мальчика и девочку, которые кружат над планшетом, словно по прямоугольнику катка, рисуя одну за другой связки, расписанные хореографом и пока не воплощенные еще в конкретной паре.
— Это для кого? — спрашивает Вика.
Илья лишь пожимает плечами:
— Не знаю. А хочешь — для нас? — загорается он идеей, — На шоу!
Его светловолосая богиня только заливается смехом:
— Извините, Илья Сергеевич, я не танцую.
Это не совсем правда, Вика любит лед, фигуры, звук реберного скольжения, но, будучи человеком с амбициями, никогда не станет статистом там, где есть звезды. А звезд она планирует на свое мероприятие — с горкой. Обойдутся без ее танцевальных па!
Осознание, что больше сама она никогда не окажется на месте той, кто презентует программу появилось у вике на восьмой год работы тренером, когда Алька взяла кубок Москвы. В этот день Виктория Домбровская окончательно закрыла свою биографию фигуристки, потеряв всякое желание снова встать с кем-то рядом на льду, протянуть руку и закружиться в общем движении в ожидании аплодисментов.
Я здесь не первый раз, и я привык к подобным стычкам, ты не беспокойся
Все ученики “Сапфирового” знали, что страшнее тех минут, когда ругается Виктория Робертовна, не бывает. По большей части она даже голоса не повышала, но то количество льда и металла, которым наполнялся каждый звук, превращало эти слова в нестерпимую жестокость. Есть люди, которые орут и кроют других трехэтажным матом, но это только забавляет, а есть те, кто вежливо и на хорошем русском литературном сводят тебя в ад своими словами и там несколько раз переворачивают на самой горячей сковороде.
Виктория была из второй категории. Может, именно поэтому она так и не смогла подружиться по-настоящему ни с одной женщиной,
