вздыхаю тихо, глядя на свое отражение в оконном стекле.
Распущенные черные волосы и бледная кожа делают меня похожей на Паночку. Пытаясь развеять жуткую ассоциацию, сама себе улыбаюсь.
— Что за форс — мажор, Настя? У тебя все нормально?
Я пока не знаю, стоит ли посвящать наших с Киром друзей во все нелицеприятные подробности. Мы с ним этого еще не обсуждали.
— Да, срочные дела у… родственников. Только что вернулись.
— Ясно, — тяжкий вздох и пауза, — завтра что?
— Завтра у папы день рождения, я же говорила…
— Пфф… — выдыхает шумно, — ночевать там останетесь?
— Нет, домой поедем.
— Я могу вас забрать, — предлагает вдруг Артур.
— Тебе удобно? Ну… в смысле, почему бы и нет? Я позвоню.
— О’кей… Спокойной ночи, Насть.
— И тебе.
На следующий день мы с Ромкой задерживаемся у родителей до самого вечера. Гостей не много. Бабушка со своим новым дедушкой и папина двоюродная сестра с внучкой.
Мама необычайно приветлива. То меня в щечку чмокнет, то Ромкину макушку взъерошит. Еще бы, он теперь не нагулянный от неизвестно кого, Ромаш теперь Греховцев и только поэтому достоин особого отношения.
Я не обижаюсь, правда. Не вчера родилась и прекрасно знаю, что представляют из себя мои родители.
Обычные труженики производства. Рядовые бухгалтер и инженер. Как и многие, зависимые от чужого мнения. Конечно, они мечтали о лучшем для своих детей. Я их немного разочаровала.
А тут неожиданный подарок — их внука готов признать сам мэр города. О таком рассказать в бухгалтерии не стыдно.
Прочитав сообщение от Артура «Я на месте», шепчу маме на ухо:
— За нами приехали.
— Кирилл?
— Артур, мама.
Недовольно поджав губы, она кивает и поднимается со стула.
С чего бы Греховцеву за нами приезжать? Кажется, мама на его отцовство возлагает слишком большие надежды. Но, как говорится, не поминай черта к ночи, он и не появится.
Вынимая наши куртки из шкафа, слышу, как звонит в кармане брюк мой телефон. Свалив одежду на пуф, принимаю вызов.
— Настя… привет… — низкий негромкий голос обдает кожу прохладой. Я невольно ежусь.
— Добрый вечер, Кирилл.
Кажется, он усмехается.
— Я заехать к Ромке хотел.
— Эмм… Мы не дома сейчас.
— А где?
Чуть было не рассказываю о том, что мы у родителей, и что у папы сегодня День Рождения, но вовремя прикусываю язык. Он чужой. У нас ничего общего, кроме Ромки.
— Не дома, — повторяю твердо.
В трубке повисает тишина. На мгновение мне кажется, что он бросит трубку, но ничего такого не происходит.
— Собралась манипулировать ребенком, Настя?
В кровь брызжет адреналин. Чувствуя, как начинает гореть лицо, прикладываю к щеке холодную ладонь.
— А ты решил, если у нас общий ребенок, я обязана отчитываться за каждый свой шаг?
— Мне плевать, где ты и чем там занимаешься! Но с тобой мой сын!
— Пошел к черту, Греховцев! — выплевываю я и решительно отключаюсь.
Сердце в груди колотится как после пробежки. На шее выступает испарина, а виски сдавливает болью.
Козлина.
«Когда будете дома?» — прилетает от него.
Пошел ты!
Отключаю звук и сую телефон в карман куртки. Затем быстро одеваю Ромаша, жду, когда его все зацелуют, забираю из рук мамы кулек с рыбным пирогом и котлетами и выхожу из квартиры.
Артур сидит в своем Вольво как раз напротив подъезда. Заметив нас, мигает фарами.
— Привет, — выходит из машины и открывает для нас заднюю дверь, — здорово, Романыч!
— Далова Атул!
— Мужик, — уважительно кивает моему сыну.
— Когда-нибудь тебя оштрафуют за перевозку ребенка без детского кресла, — говорю я, устраиваюя Ромку на своих коленях.
— Все никак не решусь купить. Вдруг, всего на пару раз пригодится, — усаживается и, глядя на меня через стекло заднего вида, пристегивает ремень.
— Продашь на Авито.
Артур с сарказмом заламывает бровь, а я смотрю в его затылок и пытаюсь понять, что меня держит. Что останавливает, не давая завести с ним нормальные отношения?
Он симпатичный, обеспеченный, к Ромке хорошо относится, чувствую, что меня любит, хоть и не говорил никогда об этом.
Немного циник, но это, скорее, в плюс, потому что я тоже стала жестче и циничнее. Мы с ним на одной волне.
Так почему же нет?
Я демонстративно раз за разом отталкиваю его, держу дистанцию и подсознательно блокирую в себе любые мысли о том, что я могу быть счастлива с мужчиной.
Это же не комплексы? Мне же не пора к психологу?
Или это временно, и я еще не до конца оправилась от «любви всей моей жизни»?
Или просто Артур не мой человек?
Ох, не знаю…
Понятия не имею, сколько должно пройти времени, чтобы я всерьез захотела близости с мужчиной.
— Как на счет следующих выходных? — спрашивает он, въезжая во двор моего дома.
— Артур, тебе не надоело?
— Тебя напрягает мое внимание? Скажи, что тебе неприятно, и я исчезну, Денежка.
— Дурак. Я не хочу, чтобы ты исчезал, но и пообещать что-то конкретное тоже не могу…
— Я прошу о каких-то обещаниях? — ловит в зеркале мой взгляд.
— Нет, но…
— Так что со следующими выходными?
— Созвонимся, — предлагаю я.
— О'кей… кажется, Роман отрубился.
— Блин… поможешь? А я тебя чаем с пирогом напою.
— Приемлемо, — усмехается он, паркуясь на стоянке у дома.
Не успевает Артур выйти из машины, как дверь с моей стороны распахивается, и я вижу Греховцева. Куртка нараспашку, волосы взъерошены ветром, в глазах темень.
— Грех? — удивляется Рокотов, — ты как здесь?
— Мимо проходил, — бормочет Кир и тянет руки к спящему Ромке, — давай его сюда.
Я, оцепенев, намертво вцепляюсь в Ромаша. Со мной происходит что-то невообразимое. От неожиданности, страха или черт знает чего сердце толкается в ребра, дергается в груди, как бешеная шавка на цепи.
— Мы сами, Кир, — подает голос Рокотов.
— С х*я, Артур, я должен разрешать тебе таскать моего сына на руках?
На улице уже темно, стекла машины тонированные, а фигура Греховцева слишком массивная. Поэтому Артура мне совсем не видно. Он молчит, позволяя Киру забрать из моих рук спящего Ромку.
Я тоже сразу выхожу из машины и, еле успевая перебирать ногами, бегу за Кириллом.
— Настя, — летит в спину.
Обернувшись, я останавливаюсь.
— Артур, прости… я позвоню…
Я могла бы пойти на принцип и позвать его на чай, но я не настолько сумасшедшая, чтобы сознательно провоцировать между парнями конфликт.
Кирилл.
Глядя на безмятежно спящего Ромку, пытаюсь абстрагироваться от ситуации. Получается откровенно паршиво.
«Не дома»…
Сука. Чувствуя, что меня взорвет нахрен, тяну ноздрями воздух. Пальцы мелко подрагивают, и до смерти хочется курить.
