Лиля разворачивается чуток к молчаливому Матвею и шепчет:
— Старье, конечно, но душевно.
На мгновение наши с Матвеем взгляды встречаются в отражении заднего вида. Наши души касаются друг друга в сильном ожоге, и расходятся, когда Матвей вновь смотрит на дорогу.
Барон на коленях приподнимает морду и подвывает песне, прикрыв глаза и прижав уши.
Собак я все еще боюсь, но этому загадочному псу я готова мыть лапы и вычесывать шерсть. И даже, наверное, выгуливать утром.
Глава 49. Знак свыше
Барон наяривает круги вокруг Лили, которая молча стоит в метрах десяти от нас, вскинув лицо к ночному небу.
— Что происходит? — спрашивает Матвей.
Привалившись к капоту, наблюдаем за дочерью и Бароном, который далеко не отходит. Обнюхивает землю, периодически проверяет на месте ли мы и Лиля.
— Общается с творцом, — пожимаю плечами.
Каблуки ушли под землю на пару сантиметров.
— О чем общается?
— Оставь дочери приватность, — вздыхаю я. — Пусть поболтает о своем.
Барон делает еще один круг и бежит к Лиле. Садится рядом.
— Ты хозяев искал? — шепчу я. — Пес домашний, не дикий. И, похоже, породистый.
— Искал.
— И?
— Не нашел, — пожимает плечами. — Может, бросили.
— Такого и бросили? — недоуменно спрашиваю я.
Барон оглядывается, навострив уши. Щурится от света фар.
— Он меня пугает, — ежусь. — Он будто все понимает.
— Может, поэтому и выбросили, что пугал? — Матвей тихо смеется.
Барон поднимается, лениво бежит к нам, помахивая хвостом, тыкается мордой в ладонь Матвея мордой.
— Хороший мальчик, — улыбается и треплет Барона за ухо.
И он такой сейчас по-тихому счастливый. Он любит этого пса, будто ждал его всю жизнь. И ведь появился этот мохнатый и хвостатый ангел в тот момент, когда все летело в бездну.
Барон поднимает морду в мою сторону и ждет похвалы от меня. Облизывается, угрожая, что если я не скажу “хороший мальчик”, то в ход пойдет его язык.
— Хороший-хороший… — шепчу я.
Возвращается с собачьим достоинством к Лиле, и вновь садится рядом. Вертит головой, навострив уши, и принюхивается к воздуху.
— Медведей высматривает, — едва слышно отзываюсь я.
Вздрагиваю, когда Барон неожиданно вскидывает морду к небу и воет. Пошатываюсь, меня ведет в сторону, и я приваливаюсь к плечу к Матвею.
Красивые дорогие туфли невероятно неуместны в поле.
Хочу отстраниться, но Матвей неожиданно обнимает меня и прижимает к себе:
— Либо волков зовет.
Не смею дергаться и отталкивать Матвея. Он теплый, уютный и родной. И пахнет от него приятно. Кожей и цитрусами.
Как я соскучилась по его объятиям. Я даже задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть Матвея. Удары сердца отдают пульсацией в висках, а по рукам от плеч до кончиков пальцев прокатывается теплая волна взволнованности.
Лиля удивленно смотрит на Барона, который делает передышку, высунув язык, а затем опять воет.
Лиля смеется, садится на корточки перед Бароном и тоже воет, вскинув лицо.
— А это уже странно, — сипло шепчу я.
Лиля смеется, Барон восторженно лезет с языком в ее лицо, опрокидывает ее на спину и яростно лижет ее щеке под радостный визг.
— Мы должны это остановить, — неуверенно говорю я.
— Прекрати! — громко и радостно визжит Лиля, неуклюже отбиваясь от пса. — Хватит!
— Барон, — тихо и строго отзывается Матвей.
И этот мохнатый хулиган замирает над хихикнувшей Лилей, и настороженно машет хвостом один раз, вглядываясь в лицо Матвея.
— Нельзя.
Барон отступает от Лили, плюхается на пушистую задницу, разочарованно облизнувшись.
— Ужас, какой ты слюнявый, — Лиля садится и вытирает лицо рукавом куртки лицо, а затем замечает, что Матвей приобнимает меня за плечи.
Переводит взгляд с меня на Матвея и обратно. Вот тут-то мне становится немного неловко, будто нас застукали за чем-то очень откровенным.
— Связалась с космосом? — спрашивает Матвей. Его рука напрягается, когда я хочу осторожно отстраниться, и не дает без лишней возни вырваться. — Что сказали?
— Сказали, — Лиля встает, отряхивается и поправляет шапку на голове, — что…
Понимаю, что она замолкает, потому что не хочет напоминать Матвею о Ие.
— Что все будет хорошо, — она улыбается.
— Мне тоже надо пообщаться с космосом, — заглядываю в профиль Матвея.
По его лицу пробегает темная тень. Возможно, он решил, что мне неприятны его объятия и что я хочу из них выбраться.
— Понял.
Он отпускает меня и отводит взгляд в сторону.
— Мне есть о чем попросить высшие силы.
Неуклюже на носочках отхожу на несколько шагов, стараясь не вгонять каблуки во влажную землю.
Поднимаю лицо к звездному небу, и прошу у того, кому однажды пришла идея создать вселенную, счастья. И чтобы наш будущий малыш родился здоровым.
Задумываюсь над именем и слышу злой голос Матвея:
— Юра! Что опять?
Возмущенно и удивленно оглядываюсь. Это, что, знак свыше?
— Я тебя плохо слышу! Тут связь дерьмо! Юра! Ты булькаешь! Ты там тонешь, что ли? — убирает от уха телефон, смотрит на экран и вздыхает. — Случайно, что ли, набрал? — подносит телефон к губам и повышает голос. — Если ты тонешь, то я тебе все равно сейчас ни с чем не помогу, но с удовольствием займусь твоим наследством.
Прячет телефон в карман и спрашивает:
— Что ты так смотришь на меня?
Похоже, у нас будет маленький Юра. Придется следить за его питанием, а то вдруг тоже щеки отрастит, как у Пастуха.
— Извини, — неуверенно говорит Матвей, — я тебе помешал общаться с космосом?
— А, может, это был знак, — едва слышно отвечаю я.
— Какой? — Матвей полон недоумения. — Что Юра есть космический посланник и своим бульканьем он благословил тебя?
— Может быть…
— Ада, — Матвей хмурится. — Ты меня пугаешь. Ты бы видела сейчас себя, — медленно выдыхает. — Девочки, поехали, а? Мне как-то зябко и жутковато.
Я должна ему сказать, к чему я получила знак от Вселенной, но не в поле. А то я замерзла.
— Да, поехали, — решительно, но все же неуклюже шагаю к машине. — Вселенная ответила мне.
Матвей медленно вскидывает бровь, недоумевая моему вскинутому подбородку, и шепчет:
— Да вы без меня…
— Поехали крышей? — смеется Лиля и бежит с Бароном к машине. — Очень вероятно!
Глава 50. Есть разговор
— Я Юре позвоню, — говорит Матвей, когда мы выезжаем на трассу.
Я же пытаюсь вытереть Барону лапы влажными салфетками. Лиля дремлет на переднем сидении.
— Вдруг и правда утонул?
— Звони.
— Я знаю, он тебе не нравится, — вдруг заявляет Матвей, — он, конечно, во многих аспектах очень сомнительная личность, но…
— Но? — сворачиваю грязную салфетку, и Барон фыркает.
— Но я ему обязан тем, что я сейчас не в психушке.
Кидает беглый взгляд на меня через зеркало заднего вида.
— Я думал… Думал над тем, что не работать на него, но… тогда он станет не моим клиентом, а другом. А пастух в друзьях… Ну, знаешь…
— Ты сейчас волнуешься о том, что он утонул, не как друг?
— Как юрист, — отвечает Матвей. — определенно, как юрист.
— Я против того, чтобы он при тебе кому-то ломал пальцы и чтобы ты с ним кого-то вывозил в лес, — стараюсь говорить отстраненно. — Юрист твоего профиля не занимается такими вопросами. Верно?
— Согласен.
Будет странно, если я сейчас начну на Пастуха гнать бочку, а потом скажу, что мы называем сына в честь него.
Как же Матвея подвести к разговору о том, что я беременная? Незаметно, хитренько и мягко?
Юра касается экрана, и следом раздаются гудки, которые обрываются лишь через секунд двадцать сонным и злым голосом Юры:
— Какого черта? Матвей! Едрить тебя за ногу! Ты время видел? У меня тут режим.
— Опять твой чокнутый дружок?! — раздается на стороне разъяренный женский голос. — Задолбал он!
