Объяснение столь импульсивному решению все-таки было: первоначально Дендре решила привести себя в порядок, и лишь потом предстать перед Эдер, но по пути к салону она поняла, что будет выглядеть жалко. Разнарядившись, как какая-нибудь вдовая герцогиня, она навела бы Эдер на мысль, что хочет соперничать с более молодой женщиной в красоте и шике, хотя дело заключалось не в этом. Дендре отнюдь не была дурой. Она знала, что, даже истратив целое состояние на парикмахеров, косметологов и одежду, все равно окажется в проигрыше. И поэтому изменила план. Она хотела дать понять Эдер: все перемены в своей жизни Дендре делает для себя, а не ради соперничества с кем бы то ни было.
– Доброе утро, – сказала она с улыбкой, отметив, как хороша Эдер с взъерошенными со сна волосами, без косметики, в серебристой крепдешиновой пижаме.
– Дендре, что случилось? – спросила та с исказившимся от испуга лицом.
– Вот так неожиданность! Я думала, ты носишь соблазнительные ночные рубашки из черного атласа, а не дешевку, – язвительно сказала Дендре.
– Только когда сплю с твоим мужем, – последовал быстрый ответ.
– Не пригласишь войти? – спросила Дендре.
– Входи, конечно. Господи, Дендре, с Гидеоном все в порядке?
Дендре вошла и с ноткой раздражения ответила:
– Разумеется, в порядке!
Прижимая ладонь к сердцу, Эдер издала глубокий вздох облегчения, страх исчез с ее лица.
– О, Дендре, ты так меня напугала. Проходи в кухню, я как раз пила кофе. Хочешь чашечку?
Между соперницами всегда существовало цивилизованное приятие положения друг друга. Обе всеми силами старались не обижать одна другую: один неверный ход любой из них, и Гидеон тут же избавился бы от обеих.
Эдер была частью жизни Дендре последние два года: постоянной гостьей, третьей в любви с ее мужем, когда детей с ними не было. Они вместе путешествовали, вели себя как подруги, не по своему желанию, а по воле Гидеона. Обе научились знать свое место и не оскорблять друг друга. Каждая нашла способ мирного сосуществования в их любовном треугольнике, главным образом игнорируя одна другую.
В кухне Эдер взяла на себя ведущую роль. Наливая кофе Дендре, она спросила:
– Что происходит? Появляться у моей двери не в твоем духе. Гидеон знает, что ты здесь? Почему он не приехал с тобой?
– Обещаешь, что не скажешь ему ни слова об этом визите?
– Если дам тебе слово, это будет ложью, – ответила Эдер.
Очень жаль. Для тебя это будет так же опасно, как и для меня. Но это не так уж важно. Я решила избавиться от тебя раз и навсегда. Я возвращаю себе своего мужа, не важно, какой ценой и сколько это займет времени. Буду краткой, но не любезной: я хочу, чтобы ты оставила Гидеона. Брось его так же, как бросала других мужчин, – безжалостно.
– Ты грезишь, Дендре! Или, может, у тебя возрастной кризис? Это не может быть чем-то большим, чем менопауза. Гидеон никогда не покинет меня.
– О, я понимаю. Убедилась вчера вечером. Вот почему ты должна покинуть его.
– Как глупо и наивно, Дендре. Ты что, думаешь, достаточно прийти попросить, и я верну Гидеона тебе? МЫ влюблены друг в друга больше, чем когда бы то ни было. Не проходит и дня, чтобы мы не разговаривали несколько раз или так или иначе не занимались любовью: это может быть подарок, заверение в любви, интеллектуальное общение. И разумеется, между нами существует сексуальное притяжение. Право, мне жаль, Дендре, что ты потеряла мужа. Я представляю, что со мной творилось бы, если бы Гидеон ушел от меня. Ты вышла замуж за единственного на десять миллионов, может быть, на миллиард мужчин, а потом забилась на кухню, пытаясь удержать его стряпней. Превратилась в домохозяйку, рабочую лошадку, блюстительницу, сексуальную рабыню. О да, я знаю о тебе все. Ты обладала всем и забыла выйти из дома на яркий свет как равная по праву с одним из величайших художников двадцатого столетия. Ты бруклинка до мозга костей, и Гидеону надоела твоя одержимость, надоело быть связанным, выглядеть пишущим картины семьянином.
Дендре повернулась, собираясь уходить, Эдер остановила ее, схватив за руку.
– Кое-что из того, что я сказала, жестоко, но все это правда. Оставь все как есть, иначе потеряешь Гидеона, я точно знаю. Я хотела твоего мужа и заполучила его. С ним жена, три замечательные дочери, и это меня вполне устраивает. Я не из тех женщин, которые стараются разбить семью. У меня нет желания выходить замуж за Гидеона. Да, правда, я хотела бы жить с ним все время, и если он уйдет от тебя, буду. Но как свободная любящая женщина, а не как жена.
– Ты так думаешь! Не такая уж я дура, чтобы не понимать, как вам с Гидеоном удобно такое положение дел! Мне недавно объяснили, что муж всегда питал ко мне любовь-ненависть. Потому что я дала ему все, чего он хотел. Ему страстно хотелось женщину, единственной целью которой в жизни было бы любить его, кормить, заниматься повседневными делами, которые заполняют нашу жизнь и губят творческий импульс. И страстно хотел идеальную любовницу.
Ему ненавистно, что я мещанка, типичная представительница среднего класса, потому что он сражался против этого всю жизнь. Но когда я низвожу его до своего уровня, ему уютно, спокойно, он любим. Для меня не важно, становится он семьянином на пять минут или на пять дней. Ему нужен дом и время, чтобы набираться сил. Я создала для него этот дом, дающий ему какую-то опору в жизни, и он меня за это ценит.
Гидеон научил меня всему, чему мог, чтобы сохранить то, что у нас есть общего. Увидел, на что я способна, и ухватился за это. Он сделал из меня поистине страстную женщину. Я все еще способна волновать его сексуально, за это он меня любит и ненавидит. Так что будь добра, не объясняй мне, кто я и почему мой муж заводит романы с другими женщинами. Почему он– влюблен в тебя и покинет меня, если одна из нас нарушит статус-кво этого любовного треугольника.
– Если ты понимаешь все это, почему пытаешься избавиться от меня? Это неразумно.
– Потому что Гидеон любит меня сильнее, чем вы оба думаете. Потому что вы заявили о себе на весь мир, великий художник и его молодая любовница, более красивая, умная, сексуальная, чем его скучная жена, которая ему не пара. Да не смотри на меня так. Думаешь, я такая слепая, глупая, слабая, какой притворялась? Ты ни разу не задавалась вопросом, как мне удалось сохранить брак с Гидеоном в течение стольких лет? Нет, Эдер, я не так уж наивна.
– Рыкающая мышь. Да, я действительно считала тебя глупой, робкой мышкой. Ты настоящая актриса, Дендре. Одурачила не только меня, но и весь мир искусства.
И еще одурачу тебя и этот мир! Послушай, Эдер, я приехала сказать не только то, что сказала, – я требую, чтобы ты бросила моего мужа или приняла последствия своего отказа. Если ты не уйдешь, я брошу его. Он получит возможность жениться на тебе и, можешь быть уверена, женится, сколько бы ты ни уверяла меня, что не хочешь его в мужья. Видишь ли, Гидеон и любит, и ненавидит быть женатым, но уверяю тебя, больше любит, чем ненавидит. Став его женой, ты лишишься своей индивидуальности, как лишилась я. Его сила оторвет тебя от себя самой, и ты исчезнешь как личность, став его музой, любовницей, наперсницей, критиком, домохозяйкой, матерью его детей. Ты не умеешь стряпать – научишься. Не в ладах со счетами – тебе придется их вести. Веселить – что ж, наверно, ты сможешь делать это лучше, чем я, но у тебя вряд ли получится вести три его дома и три мастерские. Его месяцы отшельничества, необходимость пространства? Тебе придется проводить тонкую грань между тем, когда можно появляться и когда нет, потому что, как сама знаешь, Гидеон не терпит помех, когда работает. Ваш брак постепенно разрушится, и ты потеряешь его, потому что в отличие от меня будешь ставить себя на первое место и соперничать с ним за то, кому носить корону. Нет, я думаю, что тебе лучше оставить Гидеона, или ты горько поплатишься, Эдер, за то, что отняла его у меня.
