ХАНИ
ВЕСНА 1987
Хани не ожидала, что вспомнит последнее, что сказал Эндрю перед тем, как она потеряла сознание после операции.
Но она запомнила.
Каждое слово.
А на следующее утро, когда она проснулась, он сказал ей, что они могут обсудить ее диагноз, когда она будет готова. Хани не была готова. Она хотела вылечиться, вернуться на работу и почувствовать себя немного более нормальной, прежде чем они заговорят обо всем, что было сломано внутри нее.
Но пока она ждала этого разговора с Эндрю, его слова продолжали преследовать ее, и она не могла их отпустить.
Прошла неделя, и когда пришло время идти в кабинет доктора Кац, они все еще не поговорили об этом, но акушеру-гинекологу не нужно было рассказывать им о трудностях, с которыми им предстояло столкнуться. Когда Хани смотрела на нее, ее собственные глаза показывали, насколько она была напугана этим путешествием.
Когда пара уходила с приема, Хани поклялась пока не принимать никаких решений. Она хотела посмотреть, как отреагирует ее тело, если она отбросит все ожидания. Если она даст себе свободу, чтобы снова получать удовольствие от всего, испытать секс не только для того, чтобы сделать ребенка.
Но когда прошло три месяца, еще три случая, когда она смотрела вниз и видела красное, Хани была готова поговорить с Эндрю.
Она ждала его на диване, зная, что он увидит ее, как только откроет дверь, обнимая афган, который связала ее мать.
Когда Эндрю пришел после смены, он все еще держал ручку двери в руке, когда спросил:
— Что ты делаешь так поздно, детка? — Он оставил свой портфель и пиджак у двери и сел рядом с ней.
Хани поплотнее натянула на себя одеяло.
— Не могла уснуть.
Его рука забралась под одеяло, и когда он нашел ее пальцы, он наклонился вперед и поцеловал ее.
Она чувствовала его больничный запах. Это заставило ее полюбить его еще больше.
— Ты никогда не просыпаешься, когда я возвращаюсь домой после смены. — Его губы переместились на ее лоб. — Скажи мне, что происходит.
Ей пришлось на минуту отвести взгляд. Ее мысли были слишком тяжелыми и разбегались во все стороны. Хани планировала то, что собиралась сказать, репетировала это много раз, особенно если учесть, что она пролежала на этом диване уже несколько часов. Но теперь, когда Эндрю был здесь, слова давались ей не так легко.
— Хани…
Она смотрела на стеклянный журнальный столик перед ними. Она надеялась, что однажды он будет покрыт отпечатками маленьких пальчиков, острые края нужно будет обмотать, чтобы они не выкололи глаза, а керамическую вазу в центре убрать, чтобы она не была на расстоянии вытянутой руки.
Все проблемы, о которых она молилась.
Поэтому Хани посмотрела на мужа, сжала обе его руки и сказала:
— Я думаю, мы должны усыновить ребенка.
Он прижался к ее спине, и Хани увидела ответ, прежде чем он сказал:
— Я тоже. Я много думал об этом, и это действительно то, чего я хочу.
Ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на него. Он все еще был одет в свою медицинскую форму и белый халат, волосы были немного взъерошены, под глазами была темнота, говорившая о том, что это была долгая смена. Но он смотрел на нее с таким терпением и любовью.
— Эндрю, я больше не могу справляться с этим. — Она медленно попыталась вдохнуть, наполняя легкие до конца. — Каждый месяц, непременно, как по часам. Я получаю три недели надежды, потом неделю мучений, потом надежду и мучения. Я не могу этого вынести.
Эндрю отпустил ее руку, чтобы прикоснуться к щеке, большим пальцем нежно поглаживая край глаза, с каждым движением убирая все больше выступившей влаги.
— Я не хочу, чтобы ты так себя чувствовала. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты слышишь меня? — Он прижался лбом к ее лбу, чтобы быть ближе. — Я хочу дать тебе все, о чем ты когда-либо мечтала, Хани, и хочу забрать взамен всю твою боль и страдания.
С каждым словом Эндрю слезы Хани начинали капать быстрее, и он продолжал ловить каждую из них.
Она любила его с такой силой, о существовании которой даже не подозревала.
Чувство, которое выходило за рамки слов.
— Тогда подари нам ребенка, — прошептала она. Она прижалась к нему с силой, которую ей пришлось вырывать. — Сделать тебя отцом ― это единственное, чего я хочу.
Эндрю отстранил лицо и положил руку под голову жены, осторожно укладывая ее на диван. С нежностью, которую муж испытывает только к своей жене, руки Эндрю медленно прошлись по животу Хани, поглаживая шрамы после операции, прежде чем он снял с нее одежду.
Хани сделала то же самое с Эндрю, не в силах подойти достаточно близко, ее пальцы касались каждого сантиметра его кожи.
Когда они оба были обнажены, они занялись любовью.
Впервые с тех пор, как они решили забеременеть, не было никакого давления. Хани могла наслаждаться его губами на своем теле и вспоминать, почему они там оказались. Она чувствовала наслаждение, которого не испытывала уже давно.
И эта ночь превратилась в одну из лучших в ее жизни.
ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ
ДЖАРЕД
Я вернулся в Манхэттен за два дня до того, как Билли вернулась из Мэна. Я планировал провести все это время в офисе. Работа страдала с тех пор, как я переключил все свое внимание на нее. Я делегировал многие свои обязанности, откладывал необходимые поездки, чтобы она могла провести ночь в моих объятиях.
Это не будет длиться вечно.
Но сейчас Билли была моей.
И именно это я говорил себе каждый раз, когда выбирал ее вместо работы.
Ее отсутствие давало мне шанс наверстать упущенное. Не прошло и двух часов, как мне на телефон пришло письмо. Оно пришло с аккаунта, у которого было свое особое уведомление, звук которого заставлял меня смотреть на экран, чем бы я ни занимался.
На этот раз письмо было от компании, обслуживающей кредитную карту, и сообщало мне, что моя выписка готова.
Это была карта, которая больше не служила никакой цели.
Поскольку сеть в моем офисе была самой защищенной, я использовал свой рабочий стол для входа в систему. Поскольку на карте не было баланса, я зашел в «Настройки» и нашел кнопку, которая прекращала действие счета. Затем я вернулся к своей электронной почте.
В папке «Входящие» были сохранены все ежемесячные выписки, которые приходили с момента открытия карты. В них был указан нулевой баланс, за исключением одного месяца.
Embassy Jets, $876
Общая стоимость, которую я заплатил за места 14A и 14B.
На самом деле, это была стоимость, которую заплатил Маркус, потому что карта была оформлена на его имя.
Вот только Маркус ничего не знал обо всем этом.
И после сегодняшнего дня я собирался стереть историю из его кредитной истории, чтобы он никогда не узнал. Не то чтобы он когда-либо следил за этим или нуждался в доступе к своему кредиту. Я был финансовым спонсором Basil’s, и это было то окно, которое мне понадобилось, чтобы все это устроить.
Я очистил остальную часть папки входящих сообщений, оставив только двадцать шесть писем от Билли. Это были сообщения между нами, в которых мы обсуждали ее услуги, новую рекламу, которую она продвигала после аварии, и отчеты, которые она присылала, чтобы показать результаты кампании.
Все они были адресованы Маркусу.
Каждый ответ, который я отправлял, обязательно подписывал его именем.
Он не знал ни об одном из них.
На данный момент учетная запись электронной почты будет оставаться открытой, но это был только вопрос времени, когда она тоже будет удалена.
Моя жизнь с Билли Пейдж… стерта.
Как будто она могла почувствовать, что я думаю о ней, на экране моего телефона высветилась ее фотография. Это заставляло меня улыбаться каждый раз, когда она звонила, так же, как и сейчас. Я сделал фотографию в прошлом месяце, когда она смотрела в окно на заднем сиденье моего внедорожника, а солнце только начинало целовать ее лицо.
