Ей не больно. Мы должны ее отпустить. Это правильно.
Она достала из кармана брюк бумажный платок и вытерла глаза.
— Неужели?
Слова, о которых он пожалеет, царапали горло и пытались вырваться наружу. Он стукнул ладонью по столу, встал и прошел в другой конец кухни. Грудь тяжело вздымалась, а горло горело так сильно, что он боялся проблеваться прямо там.
— Это ты скажешь Джейсону и Джени? Что это правильное решение?
— Таннер... — Мама поднесла руку ко рту, широко распахнув полные слез глаза. — Мы должны. Скоро. И я хочу, чтобы перед этим ты ее навестил. Примирился с собой.
— Ты просишь совсем немного, да?
— Ты можешь винить себя всю жизнь, но это ничего не изменит. Только причинит боль. Если будешь отталкивать всех, кому ты небезразличен, останешься один.
— Мне нравится одному.
За окном на землю села пара птиц и принялась клевать крошки. Голубое небо и яркое солнце издевались над ним, говоря, что все в мире прекрасно, когда это явно не так.
И уже давно.
— Когда ты в последний раз разговаривал с Дэвидом?
Маме надо научиться вовремя отступать. Кто бы говорил насчет отпустить.
— Я их отнесу. — Он взял альбомы, схватил куртку и искоса посмотрел на мать. — Разговор со священником, или пастором, или как там себя называет Дэвид не поможет. Это ничего не изменит.
— Он твой друг, Таннер. Он хочет помочь.
— Он не поможет. Никто не поможет.
Натали обшарила всю кухню в поисках набора, о котором говорил дедушка, и наконец нашла его, покрытый толстым слоем пыли, в одном из шкафчиков. Она не собиралась бриться налысо. По крайней мере в наборе оказались ножницы, которые выглядели лучше тех, которыми она воспользовалась ночью. Ей просто надо выяснить, как исправить безобразие. Или найти в городе салон, который справится лучше. Но мысль о том, чтобы выйти на люди, была слишком унизительной, и она убедила себя, что справится сама.
Чайник закипел, и Натали достала свою любимую кружку с подсолнухами, взяла из банки щепотку чайных листьев, положила в ситечко и залила водой. Ожидая, пока заварится чай, она увидела, как по холму к дому поднимаются племянники Таннера в сопровождении собак.
Она не видела Таннера со вторника, и отчасти была этому рада. Несмотря на ужасное самочувствие тем вечером, разговор с ним всколыхнул в ней нечто, что она не готова была признавать. Даже думать об этом нечего.
Шансы не в ее пользу, но если она действительно не сойдет с ума, если когда-нибудь позволит себе снова влюбиться, мужчина вроде Таннера Коллинза будет первым в списке. И это пугало ее больше, чем мысль о том, что она не выздоровеет.
Джейсон ворвался в заднюю дверь, бросил один взгляд на Натали и замер как вкопанный:
— Ого.
Он уставился на свои бутсы и пробормотал, что зашел попить воды.
Джени высказалась менее тактично:
— Что случилось с вашими волосами?
— Ну-у...
Натали улыбнулась и отнесла свой чай на стол. Она выдвинула стул и пригласила девочку сесть рядом. Джейсон схватил две бутылки воды, одну отдал сестре и запрыгнул на дальний конец дубового стола, приглушив любопытство во взгляде.
— Я решила, что мне нужен новый образ, — объяснила Натали. — Не поладила с ножницами, и что-то пошло не так.
— Зачем делать это самой? — поинтересовался Джейсон.
— Решила, что смогу. Плохая идея.
— Не то слово.
Прямолинейный мальчик, весь в дядю.
— Вы все равно хорошенькая, мисс Натали. — Джени положила ладошку на руку Натали, глядя на нее большими обеспокоенными глазами. — Не грустите.
Натали кивнула, у нее перехватило горло.
— Спасибо, Джени.
— По крайней мере вы не лысая. У мамы моего друга был рак, — сказал Джейсон, сделав большой глоток воды. — Она потеряла все волосы. Была лысой, как младенец. А потом умерла.
— Сочувствую твоему другу.
Натали сделала глоток чая. На лице мальчика читался гнев, но ей казалось, что это не из-за мамы друга.
— Бабушка говорит, что мы не должны сомневаться, когда люди умирают молодыми. — Джени подняла крышку с банки с печеньем и взяла одно. — Иногда у Бога на них другие планы.
— Например, гнить в земле? Брось. Чушь какая.
Джейсон взял печенье и сердито зыркнул на сестру. Она так же сердито уставилась на него в ответ.
— Нет, дурак, они отправляются на небо.
— Ага, конечно.
— Конечно. Верно, Натали?
Джени повернулась к ней. Натали мысленно застонала. Она последний человек, чтобы отвечать на вопросы этих детей. Где Лаура, когда она так нужна?
— Ну, наверное... — Умоляющее личико девочки доконало ее. — Конечно. И я думаю, что на небе очень спокойно и красиво.
Звучало убедительно.
— Если маме не станет лучше, она отправится на небо.
Нижняя губа Джени задрожала. Джейсон поперхнулся крошками и шлепнул сестру по руке:
— Заткнись, глупая.
— Ой!
— Эй, что тут происходит?
В дверь вошел хмурый Таннер со стопкой фотоальбомов в руках.
— Очень вовремя, — прошептала Натали.
Таннер поднял бровь и сосредоточился на детях:
— Я слышал, как ты кричишь на сестру?
— Нет, сэр.
Джейсон схватил бутылку воды и пошел к задней двери.
— Стоять, мы не договорили, — прорычал Таннер.
— Дядя Таннер! — Рыдающая Джени подбежала к Таннеру. — Он сказал, что мама не отправится на небо.
— Я не говорил!
Таннер положил альбомы, поднял племянницу на руки, прижал к себе и сделал Джейсону большие глаза:
— Зачем так говорить?
— Я этого не говорил. Не совсем.
— Говорил! — надулась Джени. — И он меня ударил!
— Джейсон?
Лицо Таннера потемнело, и глаза мальчика наполнились слезами. Натали вдруг стало его жаль. Всех их.
— Я не хотел, я просто...
Теперь и у Джейсона задрожала нижняя губа.
— Неважно. — Таннер покачал головой. — Мы с тобой позже поговорим.
— Ой, как будто у тебя правда есть время разговаривать со мной? Ага, точно.
Натали поежилась от мрачного взгляда, которым он наградил Таннера.
— Джейс, остынь. — Таннер подождал. Наверное, считал до десяти. Или до ста. — Я знаю, ты злишься, потому что я пропустил игру.
— Мы все равно проиграли.
— Бабушка сказала, ты забил два раза.
— И что?
Джейсон снова попытался уйти.
— Подожди. — Таннер схватил
