ним в патио. — Ник всегда говорила подобные глупости.
— Ага. Но я уверен, что это была ты.
Его смех окутал ее, пока она садилась на барный стул у каменной барной стойки, и он завязал пелерину у нее на шее.
— Видишь ли, я хорошо помню, потому что это было сразу после того, как я тебя поцеловал.
Протестующий писк застрял у нее в горле. Ладно, этому не бывать.
— Ты сказал довериться тебе, а потом говоришь такое? Забудь.
Она дернулась слезть со стула, но Таннер оказался быстрее. Он обошел стул, удержал ее за предплечья и посмотрел в глаза:
— Хочешь узнать, что на самом деле случилось тем летом?
— Нет. — Таннер закатил глаза, и Натали сглотнула. — Ладно, хорошо.
На его губах заиграла полуулыбка.
— Что бы ни говорила тебе сестра, это она ко мне подкатывала. Я сказал ей, что не заинтересован. Я поцеловал тебя, потому что хотел поцеловать, Натали. Ты мне нравилась. Очень. Теперь ты знаешь.
По жилам пронесся огонь, и лицо заполыхало.
— Она сказала, что ты ее поцеловал.
— Я никогда ее не целовал.
— Но ты написал мне ту записку. Написал, что тебе жаль.
Таннер зарычал:
— Я написал, что мне жаль, потому что подумал, что, поцеловав тебя, перешел границу. Ты выглядела такой... шокированной. Неважно, Натали. Мы были детьми. Это было много лет назад. Давай просто оставим это в прошлом?
— Разумеется. — Она только за. — Ты первый начал.
— Начал. — Его глаза озорно блеснули вслед за улыбкой. — Но твой ответ подразумевал, что нам надо внести ясность.
— Подразумевал. Серьезное слово.
— У меня в запасе их еще предостаточно. — Таннер осмотрел ножницы, пару раз щелкнул лезвиями. — На вид достаточно острые. Мы закончили с этим разговором?
— Определенно. — Натали кивнула. — И просто чтобы ты знал: я не сохла по тебе все эти годы.
— Это радует. — Таннер встал у нее за спиной, потом положил руки ей на затылок и легко надавил. — Сиди так и не шевелись, пока я не скажу.
— Я правда тебе нравилась?
Сзади послышался придушенный смешок.
— Я думал, мы закончили. Сиди смирно.
— Ты так говоришь не просто, чтобы сделать мне приятное?
Его рука замерла.
— Думаю, та бритва еще в рабочем состоянии. Как насчет ирокеза, Мышка?
Натали усмехнулась и замолчала. И сидела очень смирно.
Через пятнадцать минут она смотрелась в ручное зеркальце, которое принес Таннер. Каким-то образом ему удалось сотворить чудо. К тому времени как он закончил стричь и ровнять, она уже смирилась с тем, что будет лысой. Но вместо этого он сделал ей почти привлекательную, хоть и изрядно короткую прическу. Она всегда носила волосы до плеч, но ей понравилась более короткая стрижка. Она даже может к ней привыкнуть.
— Как ты это сделал?
— Просто повезло. — Он снял с нее пелерину и встряхнул, осыпав кусты состриженными волосами. — Ты будешь прекрасно выглядеть на сегодняшнем празднике урожая.
— Ох. Это. — Она никогда не присутствовала на этом празднике, но дедушка с бабушкой ценили его наравне с Рождеством. Дедушка Хэл пригласил ее прийти сегодня вечером, но сказал, что ничего страшного, если у нее не будет настроения. — Я не планировала идти.
— Не планировала? — Или ее воображение играет с ней шутки, или в его голосе прозвучало разочарование. — Ты до сих пор плохо себя чувствуешь?
— Просто не люблю вечеринки. — Натали смотрела, как он убирает инструменты в коробку и складывает пелерину. Она вытянула руки над головой и размяла затекшую шею. — Знаешь, если с винодельней не выгорит, ты можешь открыть в городе свой салон. Как мы его назовем? О, знаю: «Локоны Таннера». Уверена, твой бизнес будет процветать.
Таннер посмотрел на нее как на сумасшедшую, а потом на его лице появилась улыбка. Настоящая, искренняя, ослепительная улыбка, которая согрела ее и вызвала трепет в животе.
— «Локоны Таннера»? Буду иметь ввиду. — Он мимолетно коснулся ладонью ее плеча. — Просто несколько волосинок. — Ладонь поднялась к ее подбородку. Натали беспомощно таращилась на него, пока он поворачивал ее голову в одну сторону, потом в другую. — Не хочу показаться нескромным, но неплохо.
— Спасибо.
Глупые слезы защипали глаза, и она сморгнула их.
— Это всего лишь стрижка.
Его щеки потемнели.
Она шмыгнула носом и кивнула. Это гораздо больше. Но она не могла сказать ему этого. Не могла сказать, что что-то пробудило ее спящую душу и принесло глоток свежего воздуха в ее обыденное существование. И она не могла сказать ему, что впервые за, кажется, вечность ей хотелось жить.
— Во сколько начинаются эти деревенские танцы?
Он отошел от нее, сверкнув ямочкой.
— Это не деревенские танцы. Все начинается с благословения Дэвида часов в пять.
— Хорошо. Посмотрим.
Она слезла с деревянного стула.
Он поймал ее руку:
— Эй, подожди секунду.
Натали моргнула от удивления, глядя на серьезное лицо Таннера:
— Что такое? Ты отрезал мне ухо?
— Нет. Твои уши целы. Но... — Его улыбка растаяла. — Я должен извиниться перед тобой. — Таннер отпустил ее и сложил руки на груди. — Прости, что вел себя как мудак, когда ты приехала. У меня сейчас много проблем: с винодельней, с детьми, но это не извиняет грубость.
— Извинения приняты.
Она улыбнулась, заметив в его глазах облегчение. Ее охватило острое желание избавить его от стресса. И это была не самая хорошая идея. На самом деле, если подумать, было бы намного лучше, если бы он и дальше оставался мудаком.
— Значит, ты придешь? — спросил он. — На праздник?
Никакого мудака. Теперь она имеет дело с хорошим Таннером.
Натали вернулась в кухню и налила себе стакан воды. Тяжелые шаги Таннера последовали за ней.
— Если клянешься, что я выгляжу достаточно презентабельно, чтобы появиться на публике, то я приду на праздник.
Она обернулась и обнаружила, что он стоит в нескольких шагах от нее.
— Хорошо. Это будет много значить для Хэла. И ты выглядишь. Презентабельно. — Его улыбка не до конца успокаивала. — Ты знаешь, что иногда звучишь как ходячий словарь, да?
— Вовсе нет. — Она приготовилась возражать, но сдалась и засмеялась над собой. — Ладно, иногда, временами. — Она уперла ладони в бедра и склонила голову набок. —
