Он молча кивает, и я снова поворачиваюсь к дому, стоящему в небольшом отдалении от ворот.
Понимаю, вопрос мой глуп, и ответ на него очевиден, но... Вот уж не думала... Костя такой вроде городской человек... Его остров только подчёркивал это впечатление. Что-то вроде отдушины для богатого обитателя многонаселённой Москвы.
А тут... Луга, сады цветов, высокие сосны и одиноко стоящий двухэтажный дом, стоящий на холме и частично скрытый листвой. На дом на острове он похож только разве что размером окон. И, честно говоря, я бы, при взгляде на этот дом; на его двор, частично видный сквозь решётки огромного кованного забора, покрытого тёмно-коричневой краской; на эти холмистые травяные луга за ним, где изредка встречаются берёзки, и растёт пара кряжистых дубов; на панораму вдали с едва заметной разноцветной полоской деревенских или дачных домов, соседствующей с тёмно-зелёной кромкой хвойного леса, подумала бы только одно.
Здесь живёт очень одинокий человек.
Я не знаю почему. Здесь нет никакой неухоженности, и тем более запустения. Напротив - всё очень аккуратно, красиво и стильно. Только вот... Впечатление, что живёт здесь только один человек. Который иногда гуляет по утрам рядом со своим домом. Может быть с собакой, но... вряд ли.
Не знаю, почему складывается такое впечатление.
Пока я рассматриваю кофейно-белый двухэтажный особняк с черепичной крышей и всё это великолепие, простирающееся вокруг и позади него, Костя прощается с Александром, сказав ему, что сегодня он может отдыхать, а завтра они созвонятся. Александр выгружает из багажника мою дорожную сумку и какой-то стильный синий рюкзак. Костя забрасывает рюкзак на плечо, вытягивает из моей сумки длинную "П"-образную ручку и, покатив её по асфальту, подходит ко мне.
"Бентли" разворачивается и уезжает.
Растерянно смотрю ему вслед, а затем перевожу взгляд на Костю.
- Не переживай, - усмехнувшись, говорит он. - В гараже ещё три машины.
Смущённо улыбаюсь.
С прищуром взглянув на меня, Костя вынимает из сумки связку ключей и прикладывает один из них к воротам. Тихий писк, и следом шум открывающегося замка.
- Проходи, - улыбнувшись и кивнув в сторону двора, говорит мне Костя. - Здесь я с недавних пор обитаю чаще всего. Впрочем, обычно просто ночую.
Глава 31. "Настоящий Костя"
Пока я разливаю кипяток по чашкам, он сидит на веранде, объединённой с домом, по сути патио, и смотрит на сад из диких яблонь, рябин и молодых дубов. Сидит и курит. Задумчивый, отстранённый, потерянный будто какой-то.
Подхожу с подносом. Аккуратно составляю на стол чашки с дымящимся крепким чаем, круассаны и булочки с абрисоковым джемом. Костя переводит взгляд на них, затем на меня. Тушит в пепельнице дымящийся бычок.
- Ты здесь совсем другой, - сев напротив и глядя ему в глаза, тихо говорю я.
- Спасибо тебе, - кивнув на чай, грустно говорит он.
- Переживаешь из-за Клуба? - спрашиваю я.
Мне с одной стороны не хочется быть навязчивой, лезть в душу против воли, а с другой - я очень хочу его понять. Так сильно, как никогда раньше. Он какой-то человечный, что ли, сейчас. Не крутой мужик из девичьих грёз, а обычный одинокий мужчина. Красивый и умный. А ещё хороший и добрый. Хоть и грубоватый.
Он качает головой.
- Хер с ним, с Клубом. Я от него устал.
- У тебя ещё есть рестораны.
- Я же говорил, они едва ли не убыточны. Впрочем, как только я продам Клуб, денег будет хоть жопой ешь. Только они не греют, деньги эти.
- "Не греют"? - переспрашиваю я.
Просто не понимаю, к чему он это сказал.
- Детей-то нет, - поясняет он. - Один, как перст, живу. Со стороны - картинка. А так, если задуматься, что-то заебался я.
Встаю, подхожу к нему. Глажу по плечу.
- Ты чего, Кость? - спрашиваю я. - Тебе здесь тоскливо? Ну, хочешь, уедем? - и, сглотнув от волнения, добавляю едва ли не против воли, - Или, хочешь, я уеду?
Он поднимает согнутую в локте руку, кладёт свою ладонь на мою. Чувствую тепло его пальцев.
- Дурочка ты, - говорит он. - С тобой здесь намного лучше. Да и везде... лучше.
Какое-то время просто вот так вот и молчим. Силюсь понять, что его тревожит... и не понимаю. Всю дорогу молчал, сейчас вот сидит грустный. Я его и не видела таким раньше. Задумчивым видела, а таким вот откровенно одиноким - нет.
- Я думал как... - глядя вдаль, произносит он. - Твоя сестра родит мне ребёнка, и я начну новую жизнь. Осмысленную. Не такую, как была. Но, видишь, как получилось.
- Ты так хочешь сына?
- Или дочку. Да. Очень хочу. Не понимаю, зачем всё то, что я нажил, если кайфа давно уже нет. Одни обязанности и ответственность. Знаешь, прятался в этом сексе с разными бабами, как мышь в нору. Всё уйти от себя пытался. Без этих встреч с ними, без кутежа с пьянками, всё каким-то липовым казалось. Вроде есть, а вроде и нет. И не потому что отнять могут. В этом вопросе, как раз всё утрясено, всё путём. Просто до того, как найти клад, я как-то лучше понимал самого себя и свои стремления. Амбиции, цели. Всё грело. Толкало вперёд. Каждая победа радовала. А потом - бах. И разом как-то всё сдулось. Вот тогда я и купил себе остров. Тоскливо мне здесь. Не конкретно здесь, а вообще. И в Москве, и в области. Знаешь, сколько ночей я в ночных клубах провёл? Набухивался порой. Всё пытался понять, куда рулить, куда идти. И как понял, что женщинам верить не могу, а ребёнка хочу, стал думать, что делать-то. Ну и вот, сестра твоя появилась. К Тане не ревновала. Да и вообще, на всё согласная была. А получилось по итогу, что вместо того, чтобы ребёнка сейчас ждать и планы строить, заимел только геморрой с твоей сестрой и Клуб продаю, в то время, как ребёнка нет. Ты не подумай, что ною. Заебался просто.
- Я не думаю так, - говорю я, и глажу его по голове.
А потом целую в макушку.
- Влюблён я в тебя, Кать. По уши влюблён. И не знаю я теперь, что делать. Другие женщины мне не нужны, а предложить тебе родить мне ребёнка на тех условиях, что я Жене предлагал - это... Даже сама мысль оскорбительна. Не тебе такое предлагать.
Сажусь на корточки перед ним, беру его за руку.
- Я тоже в тебя влюблена, Кость.
- Я знаю, - глядя мне в глаза произносит он. - Нас вообще друг к другу как-то притянуло прям. Будто два магнита. И сколько не бежал я от чувств к тебе, только сильнее хотелось, чтобы ты была рядом.
- Боишься, да?
- Боюсь, - спокойно признаёт он. - Хер его знает, какой из меня получится муж. Бабник, блядун. Образ жизни - типичного богатого одиночки. Поломала меня та девка, не собрать. Думаешь, я не пробовал? Пробовал. Не получалось у меня отношения строить. Я и не знаю, как их строить-то. Не знаю, как долго буду привязан к одной женщине. Гарантировать ничего не могу. Знаю только, что с тех пор, как ты в моей жизни появилась, остальные женщины - будто исчезли. Ты сказала: я запутался в бабах. Нет, Кать, не запутался. Есть ты, есть другие. Ты волнуешь, другие нет. Который месяц уже? Четвёртый? До хрена для меня. Но это ж не год, не два. Может, меня тянет к тебе так, потому что ты куда более недоступна, чем кажется. Ты же вроде моя, но ты же никогда не пойдёшь на такие сделки, как твоя сестра.
- Не пойду, - тихо, но твёрдо говорю я. - Я не рожу ребёнка кому-то, чтобы отказаться потом. Для меня это дико, Кость.
- Я понимаю.
- Но я могу родить ребёнка тебе.
Он сосредоточенно, будто с надеждой смотрит мне в глаза.
- Мне?
- Мужу, - говорю я. - Тебе, моему мужу. Так - могу. По-другому - нет.
Чуть щурит глаза. Снова тянется за сигаретами. Вынимает одну из пачки, вставляет в рот.
- А если я дерьмовым мужем окажусь?
- Не окажешься.
- Я не о заботе. И не о финансах. Мне для тебя ничего не жалко. Я о другом.
