— Крепитесь!
Семен Алексеевич прильнул с готовностью, обхватил Андрея за талию, уткнулся головой ему в грудь. От Семена Алексеевича пахло застарелым табаком и беспробудным горем.
— Ленка, стерва, — глухо проговорил он, — не приехала мать в последний путь проводить. Падла, а не дочь!
— Зато у вас есть замечательный внук. Он уже сам на ножки встает.
— Правда? — Семен Алексеевич отстранился.
— Приезжайте, увидите.
***
До бензоколонки он дотянул, а отъехав от нее триста метров, заработал денег. На дороге голосовал мужик, размахивал руками, под колеса лез. Андрей невольно затормозил, опустил окно, чтобы обругать самоубийцу, но не успел.
— Браток! На Ярославский вокзал! Срочно, плачу пятьсот.
— Садись, — открыл дверь Андрей.
За площадью трех вокзалов Андрей остановился у голосовавшего семейства с чемоданами.
— Нам в Домодедово. — Переговоры вел муж, ребенок и жена стояли в сторонке.
— А вы знаете, сколько это стоит? — Сам Андрей понятия не имел.
— Не больше тысячи.
— Договорились. Багажник открыть?
В пути семейство из Мурманской области сообщило ему, что дома получили советы от опытных людей. В Москве на вокзале такси не брать, мафия — обдерут как липку, надо отойти подальше, вот они и тащились с чемоданами. До аэропорта красная цена тысяча, на большее не соглашаться.
Провинциалы и подумать не могли, что эта информация окажется полезной для москвича на импортном автомобиле.
Ребенок ныл: хотел в метро покататься, родители обещали ему в следующий раз. Они сами, как понял Андрей, страшились спускаться под землю, да еще с багажом.
От аэропорта он взял молодую пару. Им нужно было в Медведково.
— До Садового кольца одна цена, — с бывалым видом торговался Андрей, — на окраину — другая.
— Старик! У нас только доллары. Прибыли из свадебного путешествия. Сотня баксов тебя устроит?
— Вполне. Поздравляю с браком и возвращением на родину. Надеюсь, свидание с ней вас не испугает.
По дороге молодые все время целовались, чмокали, тискались, возились. Везет ребятам!
Андрей вспомнил, как они с Мариной возвращались из Таиланда. Вот так же сидели на заднем сиденье такси. Он, отчасти дурачась, а более — по пламенному желанию (десять часов полета, то есть воздержания) забирался рукой к ней под шубу… срывал поцелуи. Маринке нравилось, но она шипела, глазами показывая на затылок водителя, и делала строгое лицо… Андрею на шофера было наплевать, как сейчас молодоженам плевать на него.
Из Медведкова он вез вдрабадан пьяного мужика, одетого в дорогое драповое пальто, с белым пижонским кашне на шее. Вначале пассажир молол какую-то хмельную ерунду, а потом отключился, заснул мертво. Они уже приехали, как и было заказано, на Первомайскую улицу, а мужик просыпаться отказывался. Андрей тряс его, хлопал по щекам — безрезультатно, богатырский храп был ответом. Что делать? Выкинуть его на остановке? Замерзнет к чертовой матери. Андрей распахнул его пальто, забрался во внутренний карман пиджака, вытащил бумажник. Присвистнул: солидная пачка денег, несколько кредитных карточек.
— Повезло тебе, друг-алкоголик, что на меня нарвался. Другой обчистил бы тебя за милую душу. Так, а телефон у тебя имеется?
Андрей продолжил обыск. Сотовый телефон обнаружился в кармане пальто. Андрей перелистал записную книжку телефона, выбирая, кому позвонить. В списке был номер под названием «дом». Андрей нажал «вызов». Ответил женский голос:
— Иван! Где тебя нелегкая носит?
— Никто его не носит. Дрыхнет после обильного возлияния.
— Кто говорит?
— Таксист. Назовите мне номер своего дома и выходите получать Ивана.
Когда он подъехал, у обочины припрыгивала от холода женщина в шубе и без головного убора. Растолкать Ивана не удалось даже общими усилиями.
— Пожалуйста, помогите довести его до квартиры! — клацая зубами, взмолилась женщина. — Вообще-то он не пьет, но я ему завтра покажу, где раки зимуют.
— Лучше дайте с утра пива, — посоветовал Андрей.
«Помочь довести» Ивана не получилось. «Вестись» он был решительно не способен. И весу в нем было добрых сто кило. Андрей захватил его под мышки и волок, жена, согнувшись в три погибели, несла ноги пьяного муженька.
«Хорошенький у меня сегодня выдался денек! — думал взопревший Андрей, когда Ивана складировали на диван. — То покойников, то пьяниц таскаю».
Отмахнувшись от благодарности, вытирая мокрый лоб, спускаясь по лестнице, Андрей сообразил, что с ним не расплатились. В другой ситуации он бы никогда не заикнулся об оплате. Но теперь ему широкие жесты противопоказаны, и потерять лицо бедняки не боятся. Богатый бережет рожу, а бедный одежу.
Андрей знал много пословиц и поговорок — от бабушки, да и сам их подкапливал. На девушек производило впечатление, если он к месту вкручивал народную мудрость. Работяги на стройке уважали, когда он не элементарным трехэтажным матом ругал за брак, а едким соленым фольклором изъяснялся.
Андрей вернулся и позвонил в дверь.
— Извините, но ваш муж со мной не рассчитался.
— Сколько?
— Мы договаривались о тысяче.
— Но с учетом доставки тела на дом цена возросла? Не так ли?
Теперь это уже была другая женщина, не мятущаяся на холодной улице страдалица, а уверенная в себе дамочка, умеющая держать дистанцию с плебеями, вроде шоферни.
Она порылась в сумочке, которую взяла со столика в прихожей, достала купюру в сто долларов и протянула Андрею:
— Достаточно?
— Вполне. Премного благодарен.
Он шутливо раскланялся, сделал жест, как бы снимая шляпу, развернулся и ушел. Зачем паясничал? Да потому что противно выставлять себя корыстным жлобом вместо того, чтобы предстать благородным Робин Гудом. И еще хотелось увидеть на ее лице удивление, разбивающее холодную маску. Малая плата за ущемленное самолюбие.
***
Дома Андрей протянул Мариванне тонкую стопку денег — две стодолларовые бумажки, несколько пятисотенных и сторублевых.
— Вот на пропитание и первые нужды.
— Вы заняли у кого-то?
— Нет, я бомбил.
— Кого бомбили? — изумилась Мариванна.
— Честных граждан, трезвых и пьяных. Да не пугайтесь вы! Бомбить — значит зарабатывать частным извозом, вроде такси. Никого не ограбил, хотя и мог. Как Петька? Клавдия Тимофеевна приходила?
— Да. Новости у нас хорошие, динамика болезни положительная. Петя спит, вы садитесь ужинать, а я буду рассказывать.
— Только руки помою. Значит, температура не поднималась?
— Тридцать шесть и восемь! И ни десятой градуса больше! — с гордостью тренера, чей воспитанник поставил мировой рекорд, отрапортовала Мариванна.
