Он ненадолго вернулся в конюшню за рубашкой, вышел, на ходу натягивая ее, и скрылся за углом.
Несколько секунд Бэннер неотрывно смотрела на то место, где он только что стоял. Потом, как бы выходя из транса, моргнула, глубоко вздохнула. Мышцы ее постепенно расслабились, напряжение схлынуло. Она с изумлением обнаружила, что грудинка валяется на полу. Надо же, какая расточительность.
Достигнутое Бэннер равновесие было весьма непрочным, но она заставила себя покончить с готовкой: в любой момент мог войти Джейк и потребовать горячий кофе и завтрак.
Интересно, щеки в самом деле так пылают или ей только кажется?
Не догадается ли Джейк, что она шпионила за ним?
Ну и пусть догадается, вдруг разозлившись, подумала Бэннер. Ему-то заботы нет! Расхаживает тут полуголым! Ясное дело, она не хотела наблюдать за ним, это вышло случайно. И вовсе не томилась страстным желанием потрогать… неважно что. И вовсе ей не жаль, что той ночью на нем была рубашка. Конечно же, нет. И не больно приятно, наверное, ощущать все эти твердые мускулы и жесткую шерсть на своей груди.
Она кашлянула – в горле вдруг запершило.
Раздался стук в дверь. Бэннер подскочила, как испуганный кролик, повернулась. Он вошел и сразу же заметил ее волнение.
– Что случилось?
– Ничего, – поспешно, стараясь не задыхаться, ответила она.
– Ты уверена?
– Конечно. А что могло случиться?
– Не знаю, потому и спрашиваю.
Бэннер отвернулась.
– Садись. Завтрак готов.
Джейк бросил на нее странный взгляд, но послушался, пододвинул стул, опустился на него. Бэннер с кофейником быстро подошла к столу и потянулась через плечо Джейка налить ему кофе.
– Хорошо спала?
Она повернула голову, взглянула на него. Оба оцепенели.
Когда Бэннер наклонилась и протянула руки, грудь ее оказалась на уровне лица Джейка. Ему стоило лишь вытянуть губы, чтобы коснуться ее. Она чувствовала его дыхание, соски ее затвердели, и виной тому была не прохлада на кухне. Напротив, Бэннер никогда еще не чувствовала себя такой разгоряченной. Просто несносно. Она плеснула кофе в кружку и поспешила отойти.
– Да, я спала прекрасно. А ты?
– Превосходно, превосходно.
Джейк изо всех сил стиснул зубы и слегка покачивался на стуле. Смотрел он теперь прямо перед собой и, казалось, намерен был вечно оставаться в этом положении. Урок номер один. Никогда, никогда не поворачивай головы, когда Бэннер обслуживает тебя. Он прочистил горло.
– Комнатка довольно уютная.
Лжец. Он спал только урывками. Беспрестанно ворочался, думал, как она там, беспокоился, не забыла ли запереть двери, не холодно ли ей, не жарко ли, не голодна ли она, не испугалась ли чего. Тысячу раз Джейк пытался уверить себя, что обязан охранять Бэннер, но, черт возьми, он прекрасно знал: нет, не обязан.
– Не будет ли слишком жарко летом? – спросила Бэннер, накрывая на стол. Она чувствовала: чтобы скрыть нервозность, необходимо поддерживать пустой разговор.
– Будет жарко, стану спать на улице. Мне частенько приходилось ночевать под открытым небом.
О своих ночевках он говорил ей той ночью в конюшне. Какого черта, зачем он повторил эту фразу сейчас, зачем напомнил ей? Но может, она не помнит? Встретившись с Бэннер взглядом, Джейк понял – помнит. Румянец на ее щеках вспыхнул ярче, она отвернулась.
И тут он заметил ее брюки.
Бэннер нарядилась в штаны. Наверное, они ей достались от Ли. Их как-то переделали, ушили в талии, чтоб они пришлись точно впору. Во всяком случае, они сидели на ее маленькой попке совершенно бесподобно.
Дьявольщина! До яичницы ли тут, даже приготовленной по его вкусу, когда Бэннер снует взад и вперед по кухне в туго обтягивающих штанишках?
Это уж игра не по правилам. Раньше он гадал, какой формы ее бедра. Что ж, вот и разгадка. Джейку случалось видеть шоу с танцовщицами в скандально прозрачных, облегающих костюмах, но ни одна из них не возбуждала его так, как Бэннер в ушитых выцветших джинсах. Всего несколько дней назад он, поддразнивая, шлепнул ее и ничего при этом не почувствовал. Зато чувствовал теперь. Если рука его еще когда-либо ляжет на эту соблазнительную округлость, то не для шутливого похлопывания, а для ласки.
Бэннер кончила подавать на стол и села напротив Джейка. Он вздохнул свободнее. Но облегчение оказалось кратковременным. Анфас Бэннер была не менее притягательна. Простая хлопковая рубаха, ничего особенного, такие носят ковбои, смотрелась на ней совсем иначе. В карманы даже при всем желании ничего не запихнешь. Они и без того заполнены до отказа.
– Подливки?
– Что? – Джейк с трудом перевел глаза с груди Бэннер на вопросительно поднятые брови.
– Ты еще не попробовал моей подливки. Боишься? – Бэннер склонила голову набок.
Она не зря подпустила эту шпильку: то была доблестная попытка вернуться к прежним отношениям, установить равновесие. Джейк вел себя очень странно. Как и она, впрочем. Он, верно, еще расстроен из-за вчерашней перепалки и потому так чудно, напряженно поджимает губы.
Бэннер с тоской вспоминала дни, когда они были добрыми друзьями и наперсниками. Не у него ли на груди она однажды оплакивала потерю котенка? Тогда она не чувствовала этой теплоты, этого перекурочивающего внутренности волнения в животе. Почему бы им снова не стать хорошими приятелями?
Дурацкий вопрос. Она знала почему. Никогда их отношения не станут прежними. Но, может быть, удастся притвориться, что той ночи в конюшне не было. Она, по крайней мере, попытается.
– Ты что, думаешь, я плохая повариха?
Джейк усмехнулся, зачерпнул щедрую порцию густой, дымящейся подливки и вылил на лепешки.
– У меня луженый желудок, а то мне бы нипочем не выдержать ковбойских походных кухонь. Думаю, я в состоянии проглотить и твою стряпню. – Он откусил кусочек, зажмурился и, преувеличенно забавно смакуя, разжевал и проглотил его. Потом открыл глаза, облизнулся. – Восхитительно.
Бэннер улыбнулась, ей полегчало.
– Я все думаю, как назвать ранчо.
– А я думал, у него уже есть название.
Она отхлебнула кофе, покачала головой.
– Не хочу, чтоб оно было просто придатком к Излучине, хочу, чтоб у него было собственное имя. Есть предложения?
– Гм… Я как-то не задумывался.
Бэннер положила вилку на тарелку, поставила локти на стол, скрестила пальцы и наклонилась вперед.
– Сливовый Ручей – нравится?
– Сливовый Ручей?
– Так называется ручей, который течет через лес на краю участка и впадает в реку.
– Ранчо Сливовый Ручей? – вслух размышлял Джейк, хмуря брови. – Звучит слишком… – он подыскивал подходящее слово, – по-женски.
Бэннер была разочарована: ей хотелось, чтоб лицо его просияло, чтоб он вместе с ней восхитился названием.
