– Не переживай, – шепнула ему Летти.
И действительно, официальная часть заняла всего несколько минут. Состояла она из короткой и энергичной речи тети Аглаи.
– Дорогие Скарлетт и Ричард! Вы очень правильно сделали, что поженились почти тайно и не впутали наше огромное семейство в решение этого сугубо личного вопроса. Вы, как взрослые и умные люди, не возложили ответственность за ваше решение на наши многочисленные родственные плечи. А потому я вас хочу поздравить с тем, что отныне виноваты в своих счастьях и несчастьях будете только вы сами. Я приветствую такую линию поведения и рада, что в нашей семье прибавилось решительных и самостоятельных людей. Предлагаю поднять бокалы за ваше здоровье, здравый смысл и смелость. А также желаю вам счастья.
Сказав это, тетя Аглая подняла огромный фужер с шампанским.
– Спасибо, тетя Аглая, – пробормотали молодожены. А в ответ зазвенели бокалы остальных гостей, кто-то хихикнул, кто-то всхлипнул, кто-то рассмеялся, а самый маленький гость громко попросился в туалет. После этого все приступили к еде.
– А ты так переживал! В конце нам надо будет поблагодарить всех за то, что они приехали нас поздравить.
– И все? – Дик, заметив, что на них не обращают никакого внимания, воспрял духом.
– И все! – рассмеялась Летти. – Давай-ка я тебе положу салатика с крабами. Очень его уважаю.
– Давай, – расстерянно произнес Дик. Обстановка вокруг него была самая домашняя, как во многих семьях, когда за столом собирается самая близкая родня. Почти никто не обращал внимания на молодоженов. Так, случайные замечания, вежливые вопросы.
– А я видела ваш фильм. Вы такой там красивый! Совсем как в жизни, – произнес кто-то справа, и Дик, улыбаясь, стал рассказывать о съемках фильма.
Летти сначала отведала яств, потом подошла к матери, поболтала с ней, потом поцеловала отца, а потом подсела к тете Аглае.
– Тетя, а тебе нравится Дик? – спросила она.
Тетя Аглая была стара, мудра и наблюдательна.
– Скарлетт, мне он нравится, хотя не думаю, что это имеет какое-то значение.
– Неправда, я всегда прислушивалась к твоему мнению.
– О да, особенно когда шла портить руки этой самой глиной, натирать мозоли резцом. Ты не слушала меня, когда я тебя отговаривала от занятий скульптурой.
– Это другое. Но о всех своих увлечениях я тебе рассказывала.
– И что? Можно подумать, ты следовала советам!
– А ты мне их не давала. Ты просто высказывала оценочные суждения.
– Проще говоря, мы с тобой сплетничали, – рассмеялась тетя Аглая.
– Ну да, – согласилась Летти. – Давай и сейчас посплетничаем.
– Давай, – кивнула тетя, – сразу скажу: ты влюбилась в очень красивого мужчину. Он любит тебя. Это видно. И будет любить тебя. Но он…
– Что он? – насторожилась Летти и продолжила сама: – Да, он известен уже. Он даже знаменит, но что с этого? Я тоже добьюсь успеха, но только позже!
Тетя Аглая с досадой посмотрела на нее.
– Кто тебе сказал, что речь идет об известности?! Я говорю, о том, что он – душа мятущаяся. Не спрашивай, откуда я это взяла. Но это так. Поверь мне, Скарлетт, просто поверь. Сильной будешь ты.
– Ты ошибаешься, он очень сильный. Очень целеустремленный. Он добивается своего! Я-то знаю! – Летти чуть не плакала. Она так была влюблена в Дика, что любое слово, сказанное против него, вызывало обиду.
– Летти, не будь такой примитивной! Не обязательно мужчине бегать с дубинкой и орать! Мужественность может быть в мускулах, но в душе… В душе могут быть такая неразбериха, такая неуспокоенность, такие сомнения, что сил не останется для внешней жизни.
– Ты хочешь сказать, что он именно такой?
– Я хочу сказать, что ты, девочка моя, сильнее.
Дик, привыкший больше к одиночеству или в крайнем случае к небольшим компаниям, с удивлением наблюдал, как все эти люди, такие разные и по возрасту и по темпераменту, умудрялись слушать друг друга, слышать друг друга, понимать и поддерживать общую беседу. Дику показалось, что ими управляет кто-то невидимый. Никакого разброда или гвалта не наблюдалось, и все сохраняли внимание, и никто не раздражался. Было любопытно наблюдать, как общий разговор, подобно морской волне, начинает свой разбег на одном конце стола и, перекатываясь, переходит к другому, где его постепенно подхватывают остальные гости. Дик уже понял, что присутствующие разговаривают по крайней мере на трех языках, четвертый, немецкий, вклинивался примерно с таким же звуком, с каким в стену врезается шуруп.
– Летти, скажи, не все эти люди живут во Франции? – улучил момент Дик и отвлек жену от беседы с какой-то дамой.
– Не все. Кто где. И в Германии тоже. Семья большая была всегда. Но тетя Аглая собрала всех.
– А в России кто-нибудь есть?
– Есть. Опять же, тетя Аглая через инюрколлегию отыскала.
– Это что такое – инюрколлегия?
– Это ведомство такое там, в СССР. Занимается розыском родственников, занимается наследствами.
– И как?
– Что – как?
– Они могут с вами встретиться? – Дик вдруг понял, что жизнь этого семейства вполне подходит для сценария фильма. Тут есть все: и железный занавес, и наследство, и Париж, и Германия.
– Точно не знаю, но думаю, что против тети Аглаи мало кто выстоит, – улыбнулась Летти.
– Здорово! – Дик присвистнул в восхищении. – Вот это я понимаю.
– Да, многие так говорят. Но в таком составе мы собираемся нечасто.
– Нам такую честь оказали?
– Вот именно.
– Тогда можно я скажу пару слов? – Дик вдруг покраснел.
Летти удивленно взглянула на него, а потом встала и попросила тишины:
– Дорогие гости, просим вашего внимания! Мой муж, Дик, хотел бы сказать несколько слов.
Дик поднялся, и Летти увидела, как он покраснел. Она вдруг поняла, что чувствовал он здесь, среди всех этих людей, которые, так или иначе, были ей близки. Дик же был один. На этом свете, кроме отца, который почему-то совсем не вспоминал о нем, у Дика никого больше не было. Ну, кроме нее, Летти. У Летти защемило сердце – она была и растрогана, и ей стало жалко его, и стали понятны его замкнутость, его нежелание и неумение идти на контакт. Дик скрывал в себе все, что могло бы вызвать жалость, и прежде всего он скрывал свое одиночество.
– Я не знаю, как обращаться к вам, уважаемым людям, которые пришли сегодня поздравить нас с Летти. Не знаю, потому что сегодня я вижу вас впервые, да и вы не подозревали о моем существовании. И все же я рискну и назову всех вас своей родней. И хочу вам сказать, что отныне каждому из вас принадлежит частица моего сердца, частица моей души. Я очень рад, что моей женой стала Скарлетт. Девушка не только красивая, но умная и талантливая. И наверное, только такая могла вырасти среди таких замечательных людей.
