— Может, лучше ты переедешь пока ко мне? — предложила Майя.
— Нет, я лучше останусь дома… спасибо… — ответила Наташа.
— Послушай, детка…
— Я уже большая, ничего… — перебила Наташа.
— Да, большая… — вынуждена была согласиться Майя.
Впрочем, она и не рассчитывала, что Наташа переедет к ней — уж слишком она самостоятельная. Такой она была с самого детства. «Бедная девочка, — думала Майя, — столько ей пришлось пережить за такую короткую жизнь… Говорят, несчастья закаляют… Ерунда все это! Кому нужна такая закалка? Неужели потеря близких людей может закалить нормального человека? Конечно же не может! Если бы у Наташи был муж или хотя бы жених, ей стало бы намного легче — мужская поддержка…»
Первое время Наташе было трудно свыкнуться с мыслью, что теперь она осталась совершенно одна. Когда-то шумная квартира опустела.
Правда, Майя приходила через день, но Наташе хотелось другого. Ей хотелось постоянного присутствия родного существа, хотелось своей семьи. Она очень трудно привыкала к одиночеству. Одиночество… Для нее это было не состояние души, не бесплотная эмоция, нет. Иногда Наташе казалось, что это вполне осязаемый организм, заполнивший каждый сантиметр квартиры. Она дышала им, и именно одиночество встречало ее, когда она возвращалась с работы. И самое главное — избавиться от него не было никакой возможности.
Будучи по натуре человеком, наделенным богатым воображением, Наташа часто перед сном мысленно представляла себе своего избранника. Вот только с внешним обликом у нее не всегда все ладилось. То он был блондином с голубыми глазами, то кареглазым красавцем, обладателем копны волнистых каштановых волос. Род его занятий также имел широкий диапазон. Иногда ей представлялся состоятельный банковский служащий с автомобилем самой лучшей марки и с личным шофером или деловой человек, имеющий свое дело где-нибудь за океаном. А иногда он являлся ей в ночных мечтаниях, одетым почему-то в спецовку или поющим под гитару в подземном переходе… Тогда Наташа просыпалась в холодном поту и с твердым намерением перестать предаваться никому не нужным мечтам, переходящим в кошмарные сны.
Утренние часы Наташа очень не любила. Не любила рано вставать, зимой это было особенно ненавистно. Ей не хотелось завтракать, ехать на работу в городском транспорте…
Зато любимым временем суток у Наташи был вечер.
Приходя вечером домой, Наташа первым делом включала телевизор. Это уже вошло у нее в привычку с тех пор, как она осталась совсем одна. Телевизионные голоса создавали ощущение, что в доме она не одна. Такой самообман позволял отвлечься от мыслей об одиночестве. Конечно, эта искусственность вовсе не радовала девушку, но изменить что-либо она была не в состоянии.
Правда, иногда она влюблялась. Однако быстро понимала — это все, что угодно, но только не настоящая любовь… Видно, судьба сталкивала ее не с теми людьми. От таких «романов» оставался только неприятный осадок, и ничего больше…
Со временем ей уже казалось: вот так она и проживет всю свою жизнь — в одиночестве и постоянных мечтах о счастье.
Она даже купила себе попугайчика — все-таки рядом живая душа…
— Андрей Петрович, все готово!
В ординаторскую заглянула операционная сестра Ниночка. Ямочки на ее щеках лучились улыбкой, рыжие волосы, как всегда, были забраны в хвост.
— Да, Ниночка, иду… — Андрей поднял голову и улыбнулся. Ему нравилась способность девушки постоянно быть в хорошем, ровном настроении. Суточное дежурство было в самом разгаре. За прошедшие часы у него были две операции, и каждая из них очень тяжелая, поэтому он уже очень устал. Но надо идти…
Андрей перевелся в эту больницу два года назад и успел за это время заслужить уважение своих коллег и пациентов. С ним даже консультировались в особо трудных случаях, учитывая его мнение при установлении диагноза и назначении лечения.
На молодого доктора обратил внимание весь женский персонал больницы. В него без взаимности, надо признаться, влюблялись медсестры, в том числе и Ниночка, работающая в его отделении. Она с обожанием смотрела на него, но он словно бы этого не замечал. Но девушка оказалась самой терпеливой из его поклонниц. Приглашения сходить в театр или на концерт поступали от нее постоянно, однако Андрей всегда тактично их отклонял, ссылаясь на занятость. Со временем Ниночка смирилась с этим, но любить доктора Вавилова не перестала. Довольствуясь своей скромной ролью, она была его вечной тенью и считала за счастье завязывать ему тесемочки на халате, и приступая к этому занятию, испытывала такой благоговейный трепет, какой, наверно, испытывали в древние времена жрицы, совершая обряды поклонения богам.
Детство Андрея прошло в большой и уютной квартире на Остоженке. Будучи еще совсем маленьким, Андрей помнил высокие потолки и большую, с висячими каплями-подвесками люстру в гостиной.
Бабушка со стороны отца, Инесса Адамовна, учительница немецкого, воспитывала внука в духе благородного средневекового рыцарства, рассказывая ему о великой немецкой литературе, читая Шиллера и Гёте. И такие исторические моменты, как начало и окончание Семилетней войны или особенности жизни немецкого бюргерства, навсегда укоренились в памяти мальчика. Разбуди его среди ночи и спроси любые даты, он бы не ошибся… В дни школьных каникул Инесса Адамовна водила Андрюшу в музеи, детские театры. Он хорошо помнил, как, посмотрев спектакль «Синяя птица», стал относиться к воде, огню и хлебу как к живым существам. Мальчик даже разговаривал с ними, перенося сказку в жизнь.
Одна из комнат в квартире была оборудована под библиотеку. Андрей очень любил читать и, забираясь по лестнице, доставал с верхних полок потертые томики Сабаттини и мечтал о покорении водных просторов Средиземноморья.
Отец Андрея, Петр Михайлович, был ученым-физиком, постоянно занятым в своей лаборатории, «женатым на ней», как говорила мать Андрея Елена Дмитриевна. Она понимала мужа и была для него не только женой, но, что немаловажно в семейной жизни, и настоящим другом.
Выйдя замуж, Елена Дмитриевна оставила работу в школе и посвятила себя заботам о муже, а затем о сыне, появившемся на свет в одном из лучших роддомов Москвы. Она носила гладкие прически и красивые, сшитые модной портнихой платья, великолепно сидевшие на ее стройной фигуре. Елена Дмитриевна с честью справлялась с нелегким делом ведения домашнего хозяйства, чем вызывала зависть у своих не столь удачливых подруг. Но самыми близкими друзьями Вавиловых была одна семейная пара, которые считались у них в семье, скорее, родственниками. Это была давнишняя мамина подруга Вера и ее муж, художник Александр Шубин, ставший со временем очень известным. Вера души не чаяла в маленьком Андрюше. Он тоже их очень любил и жалел только, что не может их видеть часто, потому как жили Вера с Сашей в Ленинграде. Но каждая встреча с друзьями родителей была для мальчика настоящим праздником.
