Я притягиваю свои руки к груди, мои пальцы трутся о раненую кожу на запястье.
— По крайней мере, не в данный момент.
Его лицо приближается к моему на несколько сантиметров, и мой живот сжимается от резкого движения.
— Если ты будешь вести себя агрессивно, я приму ответные меры.
Сердечная боль тяжелым грузом сидит в моем животе, поднимаясь вверх и покрывая мое горло желчью.
— Что ты можешь сделать такого, чего еще не сделал?
Его глаза пляшут по моему лицу, как будто он запоминает реплики. Внезапное изменение его поведения заставляет беспокойство проникать в каждую мою клеточку. Он наклоняется, прижимаясь своими губами к моим. Мое тело застывает на месте, глаза расширяются.
Его большой палец ласкает мою щеку.
— Ты будешь есть. Ты будешь пить воду, которую мы даем, — его пальцы тянутся к моей шее, слегка сжимая ее. — И ты не будешь делать ничего безрассудного, или я прикую тебя цепями к потолку, пролью твою кровь и дам ей стекать на пол.
Предательство проникает все глубже с каждым его словом, пока не заполняет все поры и не маринуется в моей крови.
— Я ненавижу тебя, — шепчу я.
Он ухмыляется, прежде чем с силой откинуть мою голову, мои руки ловят мое тело, когда я падаю набок, мои локти хрустят, ударяясь о землю.
Тошнота бурлит в моем желудоке.
Я наблюдаю со своего места на полу, как он подходит к торцевому столику, собирает стопку пикси-пыли и направляется к двери. На пороге он останавливается и смотрит на меня.
— Постарайся вести себя хорошо, дорогая. Мне бы не хотелось наказывать тебя.
А потом он поворачивается, и я снова остаюсь одна.
27. ДЖЕЙМС
Прошло три дня с тех пор, как я забрал Венди из ее дома и спрятал в подвале Веселого Роджера. За это время я испытал больше эмоций, чем за предыдущие пятнадцать лет вместе взятые. Мои ночи беспокойны так, как никогда раньше. Сны о том, как Ру восстает из могилы и рассказывает мне, как я его подвел, не дают мне уснуть.
Забавно, что когда-то он прекратил мои кошмары, а в конце концов стал ими. Жизнь всегда идет по кругу, я полагаю.
В сочетании с постоянным исчезновением наших ящиков, мои внутренности напряжены, как оголенный провод, который только и ждет, чтобы его отключили.
И Венди… Венди.
Жаль, что дошло до такого, но теперь уже ничего не поделаешь. Я по-прежнему буду использовать ее для той же цели, только в конце, вместо того, чтобы позволить ей выйти на свободу, я заставлю ее смотреть, как я выкачиваю жизнь из глаз ее отца.
А потом я сделаю то же самое с ней.
При этой мысли у меня резко заболело в груди, но я делаю еще один глоток бренди и позволяю жгучему алкоголю заглушить боль. Лед звякает в бокале, когда я ставлю его на место и устраиваюсь в кресле, наблюдая за Венди по камерам и вертя в руках приглашение на сегодняшний благотворительный вечер.
Она сидит, скрестив ноги, посреди комнаты, глаза закрыты, руки на ногах, как будто она в глубокой медитации.
Старки сидит напротив меня, а я наклоняюсь вперед, положив локти на стол.
— Расскажите мне еще раз, — говорю я медленно. — Кто пошел с Ру на его встречу.
У Старки сжала челюсть, его светло-каштановые волосы взъерошиваются о пальцы, когда он расчесывает пряди.
— Никто.
— Никто, — повторяю я.
Он поднимает плечо.
— Он даже никому не сказал, что едет.
Раздражение клокочет в моих венах, бумага комкается под пальцами.
— Ты уверен?
Нога Старки подпрыгивает на полу, и мои глаза опускаются вниз, отслеживая движение. Неудовлетворение течет через меня, как из неработающего крана, и я кусаю щеку так сильно, что медь заливает рот.
— Д-да, босс, я уверен.
Между моими глазами начинает пульсировать, и я вздыхаю, сжимая переносицу.
— Убирайся с глаз моих.
— Но мы все еще должны…
Я вскакиваю со стула, подхватываю свой нож и бросаю его в его сторону, впечатывая его в дальнюю стену.
— Я сказал, уходи.
Мои костяшки пальцев болят, когда они вдавливаются в дерево стола, и я смотрю вниз, глубоко дыша, чтобы сдержать свой темперамент.
— Пока моя меткость не улучшилась.
Он уходит через несколько секунд, и от мягкого щелчка двери мои плечи опускаются.
Сердцебиение в моих ушах в сочетании со скрежетом зубов — это звуковая симфония, сопровождающая торнадо раскаленного добела разочарования, проносящегося по моим внутренностям, настолько сильного, что я не могу его заглушить.
Прошла почти неделя после убийства Ру, а я все еще не приблизился к разгадке.
Грузы пропадают, Питер Майклз делает всё, чтобы контролировать мои улицы, а теперь я должен занять место Ру и официально стать боссом.
Титул, который меня никогда не интересовал.
Прибавьте к этому невыносимую женщину в моем подвале, и я чувствую себя как пустой пазл с тысячей разбросанных кусочков.
Кто-то стучит в дверь кабинета, и я вздыхаю.
— Войдите.
Кёрли входит, его подбородок опускается в знак признательности.
— Какие-нибудь новости? — спрашиваю я.
Он качает головой и идет к тому месту, где Венди молча сидит на экране.
— Нет. Она практически все время так делает.
Я смотрю на приглашение на своей ладони, и у меня в голове рождается идея. В конце концов, я знаю, что Питер будет там, он их почетный гость, и это первый раз, когда он будет в Массачусетсе после ночи смерти Ру.
Пришло время показать ему, что бывает, когда недооцениваешь монстра. При мысли о том, что я наконец-то приведу свой план в действие, меня пронзает дрожь, поджигая живот и электризуя вены.
И Венди поможет мне в этом. Хочет она этого или нет.
— Скучала по мне, дорогая? — спрашиваю я, входя в затемненную комнату.
Венди все еще сидит в центре, ее глаза закрыты, а ноги скрещены.
— Как по дырке в голове, — отвечает она.
У меня в горле появляется смешок, но я сдерживаю его. Прислонившись к стене, я наблюдаю за ней, моя грудь напрягается, когда я рассматриваю синяки на ее запястьях и спутанные пряди ее волос.
Она приоткрывает один глаз, но тут же закрывает его, встретившись с моим взглядом.
— Люди заметят, что меня нет, ты же знаешь это.
Я киваю, засунув руки в карманы.
— Я рассчитываю на это.
На это она открывает оба глаза, ее взгляд фиксируется на моем, посылая вспышку жара в мой живот.
— Мой отец придет за мной.
Я наклоняю голову.
— Ты полностью в этом уверена?
Она колеблется, ее челюсть напрягается, когда она смотрит в сторону.
— Конечно,
— Хорошо, — я выпрямляюсь у стены и иду к ней. — В любом случае, ему это не понадобится. Мы идем к нему.
Ее голова поворачивается в мою сторону, и она вскарабкивается на ноги.
Я продолжаю медленные шаги в ее сторону, и она застывает, ее ноги движутся назад, как будто она может сбежать. Ее спина ударяется о каменную стену, и я вхожу в ее тело, мои бедра прижимаются к ней, руки тянутся вверх, чтобы заключить ее в клетку.
— Ты думаешь, ты можешь убежать, Венди, дорогая? — я убираю ладонь со стены, мои пальцы слегка обвивают ее шею. — Даже если ты сбежишь из этой комнаты, ты не сможешь никуда пойти, чтобы я тебя не нашел.
Она оскалила зубы, ее дыхание дрожит.
— Убери свои руки от меня.
Ее рука быстро движется, раскрывает ладонь и размахивается по направлению к моему лицу. Мой желудок подпрыгивает, когда я хватаю ее за запястье до того, как она успевает ударить, и кручу, пока ее тело не закрутится. Она ворчит, когда мой торс с силой вжимается в нее, моя свободная рука давит на ее затылок, пока ее щека не оказывается вровень со стеной, ее рука зажата позади нее, между нами.
