— Боже! — выкрикиваю, когда его пальцы оказываются во мне, и закрываю глаза, чувствуя, как краснеют щеки. Это непростительно прекрасно, так что не хватает слов описать творящееся безумие. Мир движется быстрее, выбивая из груди сиплые крики и доводя меня до грани. Я и так уже ничего не соображаю — прижимаю Евсеева к себе, насколько это возможно, и целую. Кусаю губы, зализываю их языком и повторяю. Мирослав то ли мычит, то ли рычит, сгибает пальцы внутри и толкает их резче, а меня разрывает на тысячи атомов. Коленки трясутся, тело стягивает стальной нитью. Я забываю, как дышать, и вспоминаю только, когда искр перед глазами становится меньше.
На тело волнами находит расслабление, Мир не останавливается и медленно-медленно движется, продлевая агонию. Вздрагиваю в его руках и обмякаю, сил хватает только на то, чтобы водить указательным по его плечу, повторяя силуэт мышц.
— Готова продолжать? — спрашивает между поцелуями, а после рывком поднимается, оставляя мне только холод, снимает шорты и неторопливо возвращается обратно.
— О… — срывается растерянное, когда я вижу голого Мирослава. Закусываю нижнюю губу и приподнимаюсь на локтях, бесстыдно рассматривая. Да, Евсеев хорош во всех местах. А еще времени зря не теряет, потому что успел надеть презерватив, пока я пялилась и фантазировала.
— Мне стоит переживать? — посмеивается над моим немногословием и хищно крадется.
— Стоит, если ты продолжишь болтать, — легонько пинаю его в бок.
— С тобой очень хорошо, — устраивается сверху, тянет мое колено к груди, вычерчивает дорожку поцелуев, заставляя меня со свистом втянуть воздух.
— Во мне лучше, — улыбаюсь, на что Мир качает головой и тянет усмешку.
— В этом я уверен, — соглашается и одним плавным движением заполняет меня. Сжимаю пальцами простынь и застываю, привыкая. Он не торопится, смакует каждое мгновение нашей близости, и мне хочется, чтобы она была бесконечной.
Мирослав не дает мне пошевелиться — заводит руки за голову и прижимает своими ладонями. Безрезультатно пытаюсь ерзать, потому что мне ничтожно мало. Хочу большего — хочу его целиком, и Мир легко считывает мои желания, потому что в следующую секунду набирает темп, перемежая ритмичные толчки с размеренными и чувственными. Вижу, что он сдерживается — ему хочется грубее, резче, но осторожничает, боясь, что доставит мне дискомфорт.
И я таю от этой заботы. Это что-то запредельное, такое, отчего сердце тянется навстречу, заходясь в бешеном ритме. Передо мной, со мной, во мне не ворчливый босс, не жуткий тиран, шантажом заманивший меня в свои сети, а Мирослав. Мой Мир. Тот самый, который защищает перед своей семьей, который летит на помощь и приходит в качестве моральной поддержки. Тот, от чьих прикосновений меня бросает в жар и в холод, и тот, который целует до головокружения.
Прогибаюсь в спине, вжимаясь в Евсеева грудью, мычу что-то бессвязное, целую ключицы, кусаю кожу и выкрикиваю его имя, когда он со звонкими шлепками врезается в мое тело. Мир наконец отпускает руки, приподнимается и заводит мою ногу себе на плечо, меняя угол проникновения и подбрасывая меня к экстазу, который уже подкрадывается россыпью иголок на кончиках пальцев.
Подаюсь навстречу — хочу отдать ровно столько же, сколько получаю. Царапаю его плечи и спину, едва не задыхаюсь, когда Мир меня целует, и сжимаю его внутри сильнее, падая за грань реальности. Снова дрожь бьет тело, рассыпается горяче-колючими искрами под кожей, и я хочу поставить момент на паузу, потому что не успеваю прочувствовать все. Знаю только, что мне невообразимо приятно и одуряюще хорошо. Мирослав продолжает двигаться, толчки становятся резче, и мы замираем вместе, наслаждаясь оргазмом. Расслабляюсь первая и обнимаю Евсеева, поглаживаю короткие волосы на затылке, а он дышит с каждой секундой все размереннее.
— Это было восхитительно, — наконец отмираю.
— Еще как, — Мир целует меня и ложится рядом. — Поужинаем? Здесь или на палубе?
— Я бы сначала искупалась и оделась, — смеюсь и медленно сползаю с кровати, ускользая от Евсеева. Он моментально поднимается, хватает меня за руку и тянет на себя, целует в солнечное сплетение, распуская тепло, и я улыбаюсь широко. — Желательно одна, — произношу, чувствуя очевидный намек. — А потом поужинаем на палубе.
— Ладно, — Мирослав вздыхает тяжело и закатывает глаза, но все же отпускает меня. Он поднимает с пола мое платье, даже белье, пока я краснею, наблюдая за действом. — Я провожу.
Глава 20. Мирослав
И без того потрясающий вечер сулит стать лучшим в моей жизни. Я провожаю Ксюшу до ее каюты и не без труда оставляю одну. Мне хочется сгрести ее в охапку и никуда не отпускать, оставить рядом с собой, переселить в свою комнату и обнимать всю ночь. Но вместо этого я тихо говорю, что буду ждать ее наверху, и ухожу.
Ей нужно время, чтобы все осознать и принять новую реальность. Савельева не из тех, на кого можно успешно давить, поэтому даю ей свободу. Наспех принимаю душ, надеваю брюки и легкую рубашку и выхожу на палубу. Ветер остужает мысли и приводит в порядок сознание, но мелко моросящий дождь портит планы на романтический ужин, так что приходится перенести все в кают-компанию, и я возвращаюсь обратно, прокручивая в голове события недавних дней. Меня ведет от Ксени, а теперь, когда между нами нет никаких преград, и вовсе. Не знаю, как раньше не заметил такой бриллиант перед своим носом, но теперь точно не упущу. Она будто вся для меня: в меру серьезная, ответственная и… совершенно особенная. Не могу подобрать слов, чтобы описать все ее достоинства.
От раздумий отвлекает телефонный звонок — и зачем только притащил сюда мобильный? Нам уже готовят ужин, и я выхожу в коридор, чтобы поговорить без лишних ушей. Звонит мама, а это случается нечасто, поэтому отвечаю с легким беспокойством.
— Мир, привет, — льется родной голос.
— Привет, мам. Все в порядке? — перехожу сразу к делу. Не умею тянуть в вопросах первой важности.
— А? Да, — теряется на мгновение, но быстро приходит в себя. — Все хорошо, — слышу улыбку в голосе. — Как отдых?
— Ты знаешь, прекрасно, — говорю и набираю в грудь больше воздуха. Чувствую я себя и правда замечательно. Все же отставить работу было прекрасным решением, если закрыть глаза на тот факт, что по возвращении трудиться придется в два раза больше. Усмехаюсь и качаю головой. Все это стоит того хотя бы потому, что теперь мы с Ксюшей вместе. — Я рад, что нам пришлось уехать.
— А Ксения?
— Она… отдыхает.
— Я вот думаю, отпустит ли тебя жена на встречу со мной? Хочу поговорить с глазу на глаз, когда ты вернешься, — мама говорит быстро и отрывисто, явно волнуется. В последний раз она была такой, когда уезжала из страны, и мне становится не по себе.
— Мам, объясни, что случилось, — прошу и упираюсь рукой в борт.
— Просто соскучилась, родной, — голос вкрадчивый, она моментально переключает интонации, и я не успеваю их различать. — Позвони, как вернешься, ладно?
— Хорошо, — странный разговор заканчивается так же внезапно, как и начался. Я хочу перезвонить маме и все же спросить, что это было, но она ведь не ответит, раз вбила себе в голову, что мы обязательно поговорим позже.
Прячу телефон обратно в карман и оборачиваюсь на звуки шагов, да так и застываю, едва не открыв рот. Ксюша идет мне навстречу медленно, позволяет себя рассмотреть, а я с трудом стою на месте — в крови закипает желание рвануть навстречу и наплевать на ужин, потому что она взяла с собой весь набор для соблазнения, иначе ее струящееся по телу платье сложно оценить. Тонкие бретельки, которые так и хочется стянуть с плеч, отсутствие белья и собранные в хвост волосы, чтобы мне удобно было целовать ее шею.
Маленькая искусительница.
Она улыбается, явно довольствуясь произведенным впечатлением, подходит ближе и первая осторожно целует, едва касаясь губ. Чувствую вкус персиковой помады и улавливаю привычный жасминовый аромат духов.
