Она если не вдохновитель, то соучастник.
— Зачем? — спрашиваю нарочито спокойно.
— Чтобы не делиться! — вскрикивает Аня. — Ты же все себе захапал! Я так и знала, и хотела тебя обыграть…
— Молодец, — киваю я и сам не знаю, что делать дальше. Нанять адвоката или бросить все на самотек. Пусть государственный защитник представляет интересы убийцы.
И если вспомнить еще предложение Инны, то сестра у меня -убийца потомственная.
Аж мороз пробирает по коже.
— Дай признательные показания, и я найму тебе защиту, — рычу глухо. Сунув руки в карманы, сжимаю кулаки. Упаси бог достать, двину в репу.
— Ни одному слову твоему не верю! — зло восклицает Аня. — Нужны доказательства, плати бабки. Твои псы нароют.
— Да ты и так призналась, — усмехаюсь пренебрежительно. И уже собираюсь передать Аню в руки полиции, когда за спиной с шумом расходятся двери лифта, и слышится голос жены.
— Матвей…
Если честно, не знаю, как у меня хватает выдержки, чтобы не придушить эту упрямую женщину!
— Криста, — испепеляю злым взглядом. Раздумываю, как поступить. Не хочу, чтобы она присутствовала при разборках. Но и насильно отправлять ее наверх нет никакого смысла.
Пауза между нами затягивается, когда сзади меня раздается окрик сестры.
— Что ты стоишь, дура? Бери ребенка и сматывайся! Этот козел и тебя подставит. Он меня не пожалел, а тебя — тем более.
— Да ты и сама управилась, — рявкает Колян, застегивая наручники на Аниных запястьях. — Матвей тут ни при чем. Сейчас еще твоего подельника возьмем…
— Взрывчатка была в папке с документами, — объясняю я, притягивая Кристу к себе. — Моя сестра с любовником так решили избавиться от других наследников.
— Это правда? — не веря, смотрит на меня жена.
— Он врет! Все врет! Подумай сама! — выкрикивает Аня. — И от тебя избавится. Ему же только деньги нужны.
— А тебе что? — усмехается Колян. — Ты за пролетариат, что ли?
— Пойдем наверх, — велю я Кристе, беря за руку. Подвожу к лифту и еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать.
Но сейчас не время и не место для эмоций. Тем более жена аккуратно освобождает руку из моего захвата.
— Прошу, — указываю на открывшиеся дверцы лифта.
— Матвей, я хотела бы услышать объяснения…
— Я тоже, милая, — огрызаюсь раздраженно.
— Следствие разберется, — вздыхает она, не понимая моего намека.
— Не сомневаюсь, — морщусь недовольно. — Они потом возьмут у тебя показания. Эту гребаную папку передавали при тебе.
— А ты уверен, что дело в ней? — внимательно смотрит на меня жена.
— Видишь ли, дорогая, — выхожу вслед за женой из лифта, — эта сраная папка — единственное, что не проверила моя служба безопасности.
— И люди? И вещи? — охает Кристина.
— Как сказал мой старый товарищ, на этот крейсер чужие не допускаются…
— Тотальная проверка всех и вся, — печально вздыхает Кристина, останавливаясь у двери детской.
— Естественно, — ухмыляюсь противно.
Прижимаю жену к стене, задираю подол трикотажного платьица.
— Пусти сейчас же, — шипит Криста, выставляя вперед локоть. — Ты пьяный и злой, Матвей. Так нельзя!
— А как можно? — хватаю ее за руку. — Врать, как ты? Как папа с Ромой? Сделали из меня дурака…
— А знаешь, что странно? — смотрит на меня бесстрашно. — Джо никогда не думал о деньгах. Александр Юрьевич тоже о них мало говорил. А от тебя я только про деньги и слышу…
Нависаю сверху, вдавливаясь в податливое тело жены.
— Тут все просто, малыш, — роняю зло. — Кто чем живет, о том и говорит. Я бабки зарабатываю для семьи. Папа болел и думал о вечном. А мой брат жил одним днем. Всегда знал, засранец, кто подстелет соломки…
— И что же ты не подстелил, старший брат? Не скажешь? — выкрикивает Криста, отталкивая меня.
— Не знаю, — пожимаю плечами и, чуть отступив в сторону, смотрю на негодующую фурию, сбросившую маску приличной девочки. — Ко мне за помощью никто не обращался…
— Джо бы никогда не стал просить. Тем более у тебя, Матвей, — мотает головой Кристина и заливается слезами.
Мне бы подойти. Утешить. Но проклятая гордость берет свое.
— Потом поговорим, — рыкаю нетерпеливо. Аккуратно открыв дверь спальни, пропускаю жену внутрь.
Держу покер-фейс и очень надеюсь на многолетний опыт. Вряд ли Кристине удастся считать обуревающие меня эмоции и боль.
— Спокойной ночи, Кристина, — желаю холодно и отстраненно. Усилием воли сдерживаюсь, чтобы не провести ладонью по саднящей грудине.
Но фиг тебе, дорогая! На моих костях ты не попляшешь!
И спустившись вниз, с удивлением смотрю на растерянную мачеху.
— Сделай что-нибудь, Матвей! Дай кому-нибудь на лапу! — просит она, хватая меня за рукав.
— Странно будет выглядеть. Не находишь? — роняю презрительно. — Жертва хлопочет за своего заказчика. Меня сразу в дурку упекут…
— Аня не могла, понимаешь! — шепчет Инна. — Она хорошая девочка! Наверняка это твоя жена…
— И с нотариусом обжималась в кафешке тоже она? Не смеши! Есть данные с камер наблюдения.
Инна охает и, отпрянув от меня, как от зачумленного, несется к дочери, которую полицейские выводят из дома.
— Как же ты посмела, тварь? — кричит в голос.
— Чего это она? — ошалело пялится на мою семью Коля-Боцман.
— Высокие отношения, бро, — лениво замечаю я. — Мама с дочкой делят имущество и любовников.
— Офигеть, какая гадость, — морщится Коля и добавляет задумчиво. — И как же ты в этом паскудстве живешь, бро?
— Да как живу? — пожимаю плечами. — Плохо, Боцман. Самому тошно.
47. Матвей. Взять врага в плен
Звонок губернатора застает меня на небольшом катерке, болтающемся на волнах чуть ниже Приморска. Со стороны наблюдаю, как парни надевают скафандры и спускаются под воду. Искать мою команду!
Ради каких-то вшивых бабок, две загубленных жизни! Вот чего моей сестре не хватало? О чем думала, когда вместе с престарелым дружком готовила мое убийство? Теперь сядет надолго.
А деньги так и останутся на ее счетах. Какая радость от них?
— Ты не мог бы подъехать, Матвей Александрович? — пыхтит в трубку губер.
Сам позвонил, не через помощника. Стало быть, вопрос важный и конфиденциальный.
Небось, об Ито Кауро речь пойдет. Не иначе.
— В два часа сможешь подъехать в мэрию? — спрашивает хозяин области. — Тут вопрос небольшой возник. Хочу услышать твое мнение…
Но меня мягкие интонации не обманывают. Мягко стелет… Слишком мягко.
А когда я только вхожу в приемную, выходит навстречу. Толстый коротко стриженный мужик в мятом костюме по-отечески кладет на плечо руку и бубнит сердито.
— Ну, что ты меня позоришь, Матвей Александрович? Перед людьми неудобно…
— Камеры засняли, как я отливал посреди набережной? — уточняю невинно.
— Что ты! Что ты! — машет он руками. — Господь с тобою, шутник!
Приглашает меня к себе в кабинет и, захлопнув дверь, заявляет недовольно.
— Да речь об этом япошке… Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты народ призвал к бойкоту. А как же инвестиции в область? Ее развитие?
— Сам волью, — усмехаюсь нахально.
— «Волью, отолью», — фыркает губер и, усевшись за стол, досадливо разводит руками. — Ну и что мне с этой птицей японской делать? Не имя, а воронье карканье…
— Давайте я с ним поговорю. Объясню, как есть. Убийце моего брата не место в его родном городе. Да и в стране тоже.
— Если ты его запугаешь, начнется международный скандал, — испуганно предупреждает губернатор.
— Юрий Яковлевич, ну, какие угрозы? — светски улыбаюсь я. — Я же культурный человек. МГУ окончил и Итон.
— Просто поговорите? — уточняет губер. — Правда?
— Ни один японец во время разговора не пострадает, — киваю совершенно искренне.
А выйдя из здания мэрии, звоню Маценову.
— Запиши адрес и доставь мне этого чувака на борт. Через час в Москву вылетаем, — бросаю отрывисто.
— А мы куда едем, шеф? — изумленно спрашивает Ник. Меня трудно заподозрить в похищении людей, но сейчас все средства хороши.
