Меня веселит причина смущения Лейн.
Львёнок улыбается мне, прежде чем сесть в машину такси.
— С ней ты совершенно другой, — с долей грусти в голосе замечает мама.
Я смотрю на неё и бросаю, перед тем как вернуться в свою комнату:
— Она меня не разочаровывала.
Глава 19. Мелисса: мне страшно...
— Месса превосходная, отец Коллинз, — восторгается один из прихожан. — Премного благодарен вам. Но у меня появился один вопрос.
— Слушаю вас, — добродушно предлагает священник.
Мама Маргарет тоже навостряет ушки, а вот я напротив — перестаю слушать вовсе.
Такие вот разговоры после службы — обычное дело, которое давно перестало меня интересовать. Если вообще интересовало.
Я бездумно прохожусь взглядом по улице, подмечаю тона цветов домов и деревьев под светом полуденного солнца и давлюсь собственной слюной, когда вижу Ронни. Он стоит у своей машины на другой стороне улицы, скрестив руки на груди, и нагло и широко улыбается. Я начинаю кашлять.
— Детка, ты в порядке? — осторожно трогает меня за плечо мама Маргарет.
— Да, — сиплю я. — Я отойду на минутку, хорошо?
— Конечно.
Я за считанные секунды перехожу улицу — так сильно меня возмущает его присутствие. Или озадачивает. Или радует...
Не знаю!
Но шиплю я ему в лицо очень даже убедительно:
— Что ты тут делаешь, Лейн?
— У нас третье свидание, Коллинз, — равнодушно жмёт он плечами. — И начинается оно прямо сейчас.
— Что?..
Ронни открывает дверцу со сторону пассажира и приглашающе ведёт рукой на сидение:
— Давай, Цветочек, запрыгивай.
Я скрещиваю руки на груди:
— Что из моих слов: у нас не выйдет с тобой увидеться раньше, чем закончится мой семейный воскресный обед, тебе не ясно?
— Будет следующее воскресенье, где ты вновь сможешь играть роль послушной девочки пред своими опекунами. А сегодня побудь плохой. Разве, тебе самой не хочется?
Я непроизвольно смотрю в сторону «родителей» и тревожно щипаю запястье. Вряд ли один пропуск семейного обеда как-то плохо отразится на моей дальнейшей жизни в доме священника. Зато, начиная с этого момента, я могу приятно проводить время...
Вновь смотрю на Ронни, на его лукавую улыбку и голубые глаза, в которых горит вызов.
Дьявол-искуситель, как он есть!
— Решайся, Цветочек, — таинственно шепчет этот невозможный парень. — Живём один раз...
А ведь правда.
Я резко выдыхаю и сажусь в машину. Сердце отчаянно барабанит.
Ронни самодовольно улыбается, пока идёт к водительскому креслу, а я ловлю на себе взгляд мамы Маргарет... Сглатываю.
Звук мотора вынуждает меня вздрогнуть, отец Коллинз тоже видит, что я уезжаю, брови мамы ползут вверх. Она дергается в мою сторону, но её руку ловит священник, удерживая на месте. Что-то говорит ей на ухо.
Я смотрю на них обоих и произношу одними губами:
— Простите...
Мама выглядит обескураженной, а вот отец... Отец Коллинз мне подмигивает!
Я мгновенно расслабляюсь и тихо смеюсь, когда мы отъезжаем от церкви.
— И куда мы едем? — спрашиваю я у Ронни.
Мои волосы треплет ветер, я собираю их в хвост и поворачиваюсь к Лейну: он, не отрываясь, смотрит на меня. А должен смотреть на дорогу!
— Лейн!
— Да, — поворачивает он голову к дороге впереди. — Просто ты с каждым днём становишься всё красивей. Хочешь нас угробить?
— Какой же ты дурак, — закатываю я глаза, пока моё лицо горит от смущения.
Вспоминается его пятничная записка в школьном шкафчике, которых у меня уже целое собрание:
«И если бы только при каждой мысли о тебе вырастал цветок, я мог бы бродить по своему саду вечно.»
Может быть так, что этот несносный парень, красивый и умный к тому же, действительно в меня влюблён?
А я? Я могу в него быть влюблена?..
Я откидываюсь головой на спинку сидения и смотрю на Лейна. Кажется, я уже давно привыкла к его постоянному присутствию в своей жизни. Он знает обо мне всё. Ну то есть практически всё. И общаться с ним безумно легко. А когда он подходит слишком близко... Нет, то, что я чувствую в такие моменты: волнение, тревогу, предвкушение — не могут быть чувствами друга к другу.
Здесь что-то большее. И так было с самого начала. С самой первой глупой романтической записки в шкафчике.
И сейчас мы едем на третье свидание, если засчитывать те бредовые два.
Нет, серьёзно, такое мог придумать только Ронни Лейн. Церковь и тюрьма. Надеюсь, он не выдумал что-нибудь в том же духе. Например, кладбище.
Я усмехаюсь:
— Так куда мы едем, Ронни?
Он коротко и лукаво смотрит на меня и вновь игнорирует мой вопрос, задавая свой:
— Ты отправила заявку в КелАрт?
— Да, вчера.
— Отлично. Если тебе интересно моё мнение: они будут полными идиотами, если откажут.
— Считаешь?
— Я уверен, Цветочек.
Я хмыкаю, но внутри отголосками звенит тревога, страх. Я безумно хочу учиться там, где училась моя мама. И против воли переживаю о том, что у меня может ничего не выйти...
Лейн сворачивает машину с Вирджиния-авеню на Кловерфилд-бульвар и вскоре паркуется у тротуара. Заглушает двигатель, открывает бардачок между сидениями и вынимает оттуда ленту плотной ткани. Широко улыбается.
— Не-а, — качаю я головой.
— Не порть сюрприз, Цветочек.
— Я не люблю сюрпризы.
— Так все говорят, а потом радуются. И потом, этот тебе точно понравится. Давай, повернись ко мне затылком.
Я ещё мгновение смотрю в хитрые глаза голубого цвета и сдаюсь: позволяю повязать себе на глаза повязку.
В темноте глаз всё ощущается острей...
Потому я вздрагиваю, когда Ронни пальцами обхватывает мои плечи и притягивает мою спину к своей груди. Дрожу, когда он выдыхает на ухо:
— Доверься мне.
Я порывисто киваю, и тепло его тела исчезает. Я слышу, как он обходит машину, чтобы открыть дверь с моей стороны и взять меня за руку.
Лейн осторожно и долго куда-то меня ведёт. Всё это время мы не перестаём пререкаться на тему разных глупостей. Это немного успокаивает тревогу в груди. Но не заглушает её полностью.
Я волнуюсь. Очень.
И, наконец, мы останавливаемся.
— Пришли, — глухо выдыхает Лейн.
Неужели, тоже волнуется?
Я затаиваю дыхание, когда его пальцы касаются моих обнажённых плеч и скользят вверх. Сдерживаю порыв прижаться спиной к его груди, чтобы почувствовать тепло объятий. С трепетом жду, когда он выдохнет мне на
