Но в последнюю неделю Роберт стал приходить раньше и уделять время сыну. Я не знаю, что происходит с этими двумя, но поначалу им было трудно общаться. Словно только познакомились друг с другом. Мне очень хочется понять, что происходит. Но Артем всего лишь ребенок, который не объяснит. А с Робертом я больше не общаюсь. Нет, разговариваю, конечно. Глупо молчать, как рыба, строя из себя обиженку. Но я стараюсь сводить наше общение к минимуму и только по делу. Попросту не лезу к Роберту, ничего не предлагаю, не шучу, не засматриваюсь, не интересуюсь его делами.
Это сложно.
Очень сложно, учитывая, что я неравнодушна к этому человеку. Но я стараюсь хоть немного сохранить достоинство. Он знает о моих чувствах. И если они ему не нужны, то навязываться уже низко.
Не хочется падать на дно. Мужчины не ценят, когда женщины навязываются. Всё в его руках. Но он не может принять меня, а я не могу принять его формат секса без обязательств.
Сегодня Роберт неожиданно вернулся к обеду.
— Что происходит? — интересуется Роберт, подходя к нам.
Мы сажаем цветы возле дома. Здесь прекрасный огражденный палисадник. Видимо, раньше на этом месте был цветник. Мы с Темой все в земле, но счастливые. Мальчишка с энтузиазмом воспринимает всю домашнюю работу, словно раньше его к ней не допускали.
— Мы сажаем цветы, — отвечаю я, стараясь не смотреть на мужчину. Он возвышается над нами. Такой весь красивый, свежий, пахнет вкусно, чистенький, а мы перепачканы.
— Цветы? — задумчиво переспрашивает.
— Да. Это гиацинты, — указываю на луковицы, — а это ирисы.
— Откуда они здесь взялись?
— Я заказала. Не переживайте, за свой счет, — уточняю. — Чек показать?
Прикусываю язык. Ведь клялась себе вообще с ним не общаться. Но не могу удержаться и язвлю. Бесит. Такой весь неприступный. А я дурочка с богатой фантазией.
— Маша... — снисходительно улыбается, качая головой. Молчу, продолжая сажать цветы.
— Тем, неси лейку, — прошу я. Пацан убегает.
— Долго еще вы будете играть в садовников? — спрашивает Роберт.
— А что?
— Через сорок минут у Артема занятия в школе развития, — сообщает он, посматривая на часы.
— А что, нам можно уже выходить? — оглядываюсь на ворота, где всегда находилась охрана, и никого там не нахожу.
— Со мной – можно.
— В каком смысле? — поднимаюсь на ноги, пытаясь смахнуть с лица упавшую прядь волос тыльной стороной ладони, чтобы не испачкать лицо, но волосы все равно падают на глаза.
— В смысле, собирайтесь, я вас отвезу. Ивана и охрану я на сегодня освободил, — сообщает он мне и сам убирает волосы с моего лица. Роберт всего лишь на секунду притрагивается кончиками пальцев к моему лицу, а по коже уже разбегается табун мурашек, и живот предательски сводит.
Ну это же невозможно так реагировать на мужчину!
Маша, соберись, тряпка!
Иначе снова будешь неделю рыдать в подушку по ночам. А я больше не хочу! Или он полноценно со мной, или никак. Пусть будет больно, переживу.
Хотя пережить очень трудно, когда уже влюбилась.
Я такая гордая и молчаливая. Хожу красивая, игнорирую Роберта, а сама улавливаю каждое его движение и запах.
Но то, что творится у меня внутри, Роберту не видно. Пусть так и останется.
Отшатываюсь от мужчины.
— Хорошо, пять минут, — строго сообщаю я. Забираю у Артема лейку, поливаю цветы, беру мальчишку за руку и иду в дом собираться.
Едем мы молча. Я – на заднем сиденье вместе с Артемом. Я вообще впервые в этой огромной дорогой машине. Неуютно. Непривычно. В салоне концентрированный запах мужчины. Запах, который я люблю.
Тема смотрит в окно, водя пальцем по стеклу. А я не знаю, куда себя деть, пытаюсь тоже смотреть в окно, в телефон, но взгляд постоянно возвращается к Роберту. В какой-то момент встречаемся с ним глазами в зеркале заднего вида. Его пронзительные синие глаза смотрят открыто, до мурашек по коже. Отвожу взгляд.
Не надо на меня так смотреть.
Зачем?
Я вообще нахожусь в самой неудобной ситуации. Надо уйти, но я не могу.
Не могу оставить Артема. Как он будет без меня? Точно знаю, что мальчик расстроится. И не могу уйти, потому что за пределами опеки Роберта мне грозит опасность. А он единственный, кто может помочь. Да и уходить, в общем, мне не хочется. Хочется обманывать себя и тешить надеждами, что между нами что-то будет.
Знаю, это глупо, поэтому и надо уйти. Чтобы не раздражать его и не кормить иллюзиями себя.
Роберт паркуется возле детского центра. Молча выхожу и отвожу Артема. Занятие длится полтора часа. Обычно в это время я бегаю в супермаркет напротив или пью кофе в местной кофейне. Но сегодня остаюсь в холле на диване, ожидая Артема. Не хочу выходить и сталкиваться с Робертом. Ни к чему это. От наших встреч наедине я потом лью слезы.
Утыкаюсь в телефон, пытаясь отвлечься.
— Маша, — слышу голос Роберта, поднимаю глаза. — Что ты делаешь?
— Очевидно, что жду Артема, — развожу руками.
— Здесь рядом прекрасная кофейня, пойдем подождем там?
Такой простой. Словно мы легко общаемся и между нами нет этой его нерушимой стены.
— Нет, спасибо, мне здесь комфортно, — снова утыкаюсь в телефон. Не надо тут со мной заигрывать, ничем стоящим для меня это не заканчивается.
— Ты избегаешь меня?
Снова поднимаю глаза.
— Да, — честно отвечаю я. Слава богу, он не спрашивает почему. Всё очевидно.
— Нам надо поговорить.
— Думаю, что не стоит. Оставим как есть.
— Надо поговорить о твоих проблемах, — поясняет он.
А я-то, дура, подумала, что о нас.
Неисправимая идиотка. Самой от себя тошно.
Он мне о делах, а я – всё о личном.
О личном, которого нет...
Встаю, иду на выход, Роберт выходит за мной.
Останавливаюсь на крыльце.
— Кофейня там, — указывает мне направление.
— Поговорим здесь. Зачем эти церемонии?
— Упрямая, — качает головой. — Сядь тогда в машину, — щелкает сигнализацией, открывая дверь. Сажусь снова назад, чтобы быть как можно дальше от этого невыносимого мужчины.
