меня рвало, и я чувствовал себя так, как будто умираю. Расчесывал кожу. Я царапал все тело, раня себя. Это было неприятно. Я полностью отколупал ноготь, просто для отвлечения. Это было ужасно. Но все закончено.
Я не могу в это поверить. Антон для меня самый спокойной в этой семье, и чтобы он занимался такими вещами. Некоторые все равно возвращаются к употреблению. Так что слышать, что Антон насильственно сам себя реабилитировал… это потрясающе.
Правда, потрясающе.
Я сверхвпечатлена его самоконтролем.
Это самое серьезное из того, что он мне о себе рассказывал.
— Спасибо что открылся мне.
* * *
Каждый день в течении двух недель я навещала Мишу. Этот пёс был с характером, каждый день я выносила ему кусок мяса, от него было ноль реакции. Он напоминал мне Филиппа. Антон сказал он уехал за границу, решить проблемы связанные с его бизнесом. Я скучала, очень, Антон рассказал о моей болезни, я не винила Филиппа, я сама во всем виновата, я не думала об последствиях, задаваясь вопросом, сделала бы я снова, закрыла бы его от пули, отвечала серьезно, без проблем.
Столовая была пуста, если не считать единственной наполненной тарелки на моем месте за столом. Схватив тарелку, я надела сапоги и пальто и вышла на улицу. Мужчины больше не молчали в моем присутствии, привыкнув к тому, что я слоняюсь по снегу. Один из них даже подошел поприветствовать меня, следуя за мной в конуру.
Дойдя до конуры, я улыбнулась Мише, который возбужденно расхаживал по забору. Антон назвал мне имена всех собак, а также запретил кормить их человеческой пищей, потому что это сделает их толстыми и ленивыми.
Охранника вызвали по рации, сообщив мне чтобы близко к собаке не подходила, он ушел, оставив нас одних.
Миша как только меня увидел, сел спиной ко мне, попытка избежать встречи со мной. Я приберегала для него самый лучший кусок еды, хотя он всегда отвергал мои предложения, будто я не заслуживаю его кормить.
Я опустилась на колени перед его конурой, чтобы лучше разглядеть. Что то было не так. Возле его лежанки я заметила кровь. Миша облизывал свою лапу. Антон много раз предупреждал, не заходить к нему, ни в коем случае.
Я осторожно открыла ворота и медленно вошла внутрь, его пристальный взгляд следовал за мной, но он не рычал, это было хорошим знаком, он ничего не делал, только смотрел на меня стальными темными глазами.
Нервничая, я держалась в нескольких метрах от него, никогда прежде не подходя так близко.
— Можно взглянуть на твою лапу? Миша? У тебя такое имя, мне не привычно.
Я выругалась увидев царственный блеск в глазах собаки, будто я была слугой, вторгшейся в его покой. Он отвернулся от меня.
У пса странная способность заставлять меня чувствовать себя ниже его.
— Ну и ладно. Не смотри на меня, иш какой царь — сказала я, странно обиженная.
Он лизнул свою переднюю лапу, скучая от всего, что я должна была сказать.
Я остановилась совсем рядом с ним, стоит лишь протянуть руку и я смогу почувствовать какой он, какая у него шерсть, мягкая, гладкая или шершавая? И тут я заметила щепку в его лапе, он рыл землю и грыз свою конуру, и видимо часть, застряла в его лапе.
С дрожащим вздохом я схватила палку и выдернула ее. Движение, ощетинившийся соболиный мех и рычание наполнили конуру. Все произошло так быстро, что я не заметила кровоточащие следы укусов на запястье, пока мое зрение не начало расплываться и дрожь не разлилась по венам.
Миша укусил меня.
Мое запястье начало пульсировать, но даже несмотря на боль, я не винила его за укус. Следы были не такими глубокими, но он, должно быть, прокусил артерию, потому что кровь непрерывно капала на пол.
После болезни я ещё не остановилась, на протяжение месяца очень плохо кушала, пустота в животе скрутилась.
Кровяное давление упало так низко, что у меня закружилась голова и ослабли мышцы. Я уперлась руками в холодный пол и глубоко вздохнула, прогоняя поднимающуюся темноту, но это не помогло.
Я потеряла сознание.
Полина
Очнувшись, я почувствовала, как Миша слюнявит мое лицо своим шершавым языком.
От него исходило раздражение, его горячее дыхание согревало мое лицо. Я осторожно открыла глаза и увидела возвышающегося надо мной пса с задумчивым выражением лица.
— Миша?
Он склонил голову набок, затем, видимо, оценив ситуацию, улегся на кровать и принялся облизывать раненую лапу. Из меня со свистом вырвалось тяжелое дыхание.
Я села рядом с Мишей и он позволил мне провести рукой по его спине, чувство цели заполнило пустоту в моем сердце.
Как только я подошла к выходу из вольера, дверь открылась, и на пороге появился суровый Антон. Я сделала шаг назад, спрятала запястье в рукав пальто и заставила себя принять невинное выражение лица. Его подозрительный взгляд скользнул от меня к конуре позади меня.
— Ты была у него? Заходила? — спросил он.
Позади себя я услышала рык Миши. Обернувшись я посмотрела на него с улыбкой.
— Нет кончено. Я только его кормила.
Его глаза сузились на единственную собаку здесь.
— Иди в дом. Тебя искали.
Не успела я сделать и двух шагов, как его голос заставил меня остановиться.
— Стоять — это слово было тихим предупреждением в мою спину. — У тебя идёт кровь.
Посмотрев вниз, я увидела несколько алых капель на снегу и закрыла глаза. Блин. Он много раз предупреждал меня держаться подальше от этого пса. Тревога сжала мой желудок при мысли, что с ним может что-то случиться, потому что я не слушала.
— Что случилось?
— Я упала, — вежливо ответила я.
— Ты упала. Не лги. Повернись.
Я заколебалась, закусив губу. Филипп любил собак, но я не знаю как относиться к ним Антон, я испугалась за Мишу.
Я могла только надеяться, что он поймет и от Миши не избавится. Я очень полюбила собаку.
Я медленно повернулась и позволила Антону закатать рукав моего пальто. Я вздрогнула, когда он коснулся раны. Он посмотрел на след от укуса на запястье и вздохнул.
Миша начал дико рычать, пока Антон осматривал мое запястье.
— Я же просил тебя не приближаться к нему, разве нет? Тебе повезло, что он не отнял у тебя пальцы. Последнему человеку повезло меньше.
Разочарование в его голосе заставило мою грудь сжаться.
Миша лаял и рычал, ходил из стороны в сторону, вёл себя беспокойно.
— Похоже у
