— Я знал, что проект не пойдет, — сказал ему Виктор, — несмотря на то, что он подготовлен одним из наиболее опытных людей в Голливуде, Может быть, в этом суть проблемы. Поскольку фильм ставится практически полностью в Англии, существует много способов экономии, что я не учел и о чем, возможно, даже не знал. Надо постараться сократить расходы до двух с половиной миллионов.
Джейк, с которым Виктор недавно подписал контракт на осуществление своего проекта, мрачно возразил:
— Это все еще слишком много. Постарайся согнать как можно больше жиру. Я поработаю над сметой в выходные. Ко вторнику у меня должны быть другие цифры.
«Джейк, конечно, прав, — думал Виктор. — Цифра в два миллиона ближе к желанной отметке. Но каким образом мне сократить еще шестьсот тысяч долларов?» Он потянулся к телефону, чтобы позвонить Джерри Мессингему, английскому менеджеру, которого он нанял на прошлой неделе, но передумал и опустил руку. Зачем беспокоить человека в воскресенье? Они договорились встретиться завтра. Вот завтра при встрече и обсудят все интересующие их детали. В ближайшие два дня не предвидится ничего экстраординарного, и сам он, и Джейк, и Джерри сумеют найти сообща более приемлемые цифры. Будучи человеком целеустремленным и прагматичным, Виктор стремился как можно быстрее утрясти все детали своего проекта. Имея на руках необходимые данные и цифры, он мог двигаться вперед и вести переговоры с позиции силы.
Виктор снял очки в роговой оправе и потер глаза, затем встал и прошелся по комнате, разминая ноги. Он сидел за столом уже три часа, и хотя прогресс был небольшим, а решения мучительными и трудными, игра стоила свеч. Но теперь он хотел сделать перерыв. Ему захотелось вернуться в Южную Калифорнию на свое ранчо, чтобы проскакать галопом на одной из своих лошадей. Будучи практиком, привыкшим проводить большую часть времени на воздухе, он считал канцелярскую работу вынужденным занятием, хотя цифры и интриговали его.
В отличие от других актеров, Виктор Мейсон хорошо разбирался в финансовых и технических вопросах, связанных с производством фильмов. Он начал свою карьеру в Голливуде статистом, когда ему было 20 лет, и, преодолев изнурительный медленный подъем по крутой и скользкой лестнице, ведущей к успеху, он познал все тонкости фильмопроизводства. Он делал это не только исходя из своего сиюминутного интереса и во имя текущей работы, но и из практических соображений, распространяющихся на отдаленное будущее. Если бы пришло время столкнуться с необходимостью прервать свою актерскую карьеру, его выручила бы работа продюсера.
Хотя Виктор не был большим интеллектуалом, его нельзя было назвать человеком ограниченным. Напротив, он обладал острым умом, способностью точно оценивать людей и ситуацию и проявлять упорство при ведении переговоров. Он был прижимист и расчетлив и в то же время амбициозен и решителен. Это был реалист до мозга костей, всегда внимательно следивший за доходами и расходами. Но что было наиболее важно, так это то, что у него был необычный дар предвидения.
Намного раньше своих коллег Виктор предсказал радикальные изменения в кинобизнесе. Как он и предвидел, в конце 1949 года старая система студий стала быстро распадаться. Процесс распада продолжался до их полного исчезновения. Все больше и больше звезд начали освобождаться от пут, наложенных на них долгосрочными контрактами, связывавшими их с такими студиями, как «Уорнер Бразерс», «Метро-Голдвин-Майер», «XX век Фокс» и «Коламбия». Не только звезды, но и другие талантливые люди — продюсеры, режиссеры и сценаристы, — все хотели независимости, возможности самостоятельно делать свою карьеру и справедливо считали, что их мнение должно учитываться при обсуждении проектов, в которые они были вовлечены. Что касается звезд, то они хотели больше денег, чего, несомненно, заслуживали.
Виктор был одним из первых, выступивших против старой системы студий. Он покинул студию, сделавшую ему имя, как только истек срок действия его долгосрочного контракта. Когда президент предложил ему подписать новый контракт еще на семь лет, он отказался и в 1952 году основал собственную компанию. До сих пор он всегда приглашал режиссера со стороны для постановки фильмов, в которых снимался и которые его компания «Беллиссима Продакшнс» частично финансировала. Он был не только на экране, но и у руля.
«Впервые в жизни я свободен в выборе», — думал он. Но свобода накладывает и определенные обязанности. Виктор криво усмехнулся, размышляя над этим. Зазвонил телефон. Он повернулся и посмотрел на него с раздражением, вспомнив, что забыл попросить телефониста в отеле переключить его на себя. Он застыл в центре комнаты, не зная, как поступить. Телефон снова настойчиво зазвонил. Чертыхаясь, он поспешил к аппарату.
— Алла — произнес он приглушенным голосом, пытаясь изменить его.
— У тебя голос, как будто ты, старый ловелас, где-то вчера развлекался. Я надеюсь, что не помешал тебе. Такое впечатление, что ты еще спишь. Может быть, ты не один?
Виктор фыркнул, узнав голос Николаса Латимера. Это был их обычный шуточный диалог. Оба они были ранними пташками, независимо от того, когда и с кем они ложились в постель.
— Никки, сукин сын, очень рад тебя слышать! Конечно, я один. Что там нового? Как Париж? Как дела?
— Париж! Ты шутишь. Все, что я видел в Париже — это стены моего гостиничного номера. А дела идут вовсе даже неплохо. Совсем наоборот.
— Превосходно. Когда ты возвращаешься?
— Скоро, — лаконично и, как обычно, загадочно ответил Ник.
— Что это, черт возьми, значит? Назови день, Никки. Мне тебя здесь здорово не хватает, очень нужно поговорить.
Ник спросил:
— У тебя все в порядке? Ты ничем не подавлен?
— Все в порядке. Никакой подавленности, ответил Виктор. — Когда тебя ждать?
— Я тебе сообщу. Скоро. Когда закончу второй вариант. Все идет хорошо. Я решил все проблемы, и, думаю, изменения тебе понравятся. Несущественные, но мне кажется, что они внесут драматизм и усилят последние сцены.
— Я уверен, Ник, что новый вариант мне понравится. И первый, по моему мнению, был совсем неплох.
— Я знаю, что тебя он устраивал, Вик, но я чувствовал, что не хватает движения, не хватает динамики в финале. В любом случае я заострил некоторые детали и совершенно уверен, что это пошло на пользу дела. Кстати, у тебя нет никакой информации от Майка Лазаруса?
Виктор уловил, как слегка изменился тон Ника, почувствовал в его голосе нотку беспокойства.
— Нет, я его не видел несколько дней. Почему ты спрашиваешь?
— Так, без особой причины. Я просто поинтересовался, вот и все. Он совсем не прост, и я знаю, что он настаивал на том, чтобы был и второй вариант.
