— Так пусть едет и поговорит! — кивает Ванька, — если они просто обижены, то можно же попросить прощения! И помириться!
— Да, конечно…
— И жить вместе!
Эм-м-м…
Перестаралась…
— Думаю, — мягко пытаюсь ограничить я фантазию Ваньки, — что они сами решат… Как дальше будут общаться. В любом случае, они друг с другом связаны навсегда. Тобой.
— Ну да… — кивает Ванька с готовностью. — Я с нею поговорю. Она же просто переживает… Вот и… А, когда перестанет переживать, то и пить не будет!
Ох, черт…
Сильно перестаралась…
— Ладно, Вань, давай пока не будем так далеко забегать вперед. Сначала надо, чтоб за тобой перестали охотиться.
— Да… — Ванька, судя по чуть притухшему блеску в глазах, вспоминает о причине нашего появления здесь, — как думаешь, он скоро все узнает? И вообще… Сможет нас защитить?
— А сам как думаешь?
— Думаю, да. Он вон как круто раскидал этих уродов, которые Иваныча побили!
— Ты же не видел?.. — смеюсь я, радуясь неподдельному восхищению в голосе Ваньки. Конечно, умение отца решать проблемы с помощью силы и оружия, это не то, чем правильно гордиться, но уже нет прямого негатива, это хорошо. Хотя, я думаю, что Ванька так быстро согласился, потому что у самого море сомнений было после услышанного разговора отца с матерью.
Там бы и самый глупый человек понял, что что-то не то. Не получается легенда стройная. А Ванька совсем не глупый…
Иногда мне кажется, что он умнее и дальновиднее меня. Я так привыкла с ним разговаривать, словно с ровесником, что некоторые выводы, которые он делает по итогам наших бесед, приводят в шок.
Как недавно заявление, что вырастет и женится на мне.
Или вот только что: идея, что родители помирятся и сойдутся.
Конечно, из психологии помню, что это вполне логичный вывод для ребенка его возраста, но все равно неожиданно прямо…
Надеюсь, он не будет проводить масштабных мероприятий, чтоб свести мать и отца. Хотя… Прикольно было бы посмотреть.
Усмехаюсь, мысленно представив лицо Хазарова в такой момент… Определенно, на это стоило бы посмотреть.
— Ну… Я же потом видел, как они валялись… Он крутой, вообще-то, у нас в школе его пацаны старшие уважают сильно…
Лорвлю себя на том, что отвлеклась, а Ванька за это время, оказывается, успел расширить свое заявление и обосновать его.
— А они, кстати, говорили, чем он занимается? — спохватываюсь я, ловя момент, — кроме спортзала?
— Не-е-е… — тянет Ванька, допивая сок, — говорили, крутой мужик… И боец неслабый…
Ну да, ну да… Боец… Боями такой дом не заработать…
— Ладно, я в басик тогда! А ты спроси у него, сколько мы тут будем еще. Я маме потом позвоню…
Я не успеваю что-то ответить, Ванька вылетает из-за стола и несется в сторону бассейна. Судя по тому, как безошибочно находит нужные повороты, в доме он уже ориентируется безошибочно.
Выдыхаю, анализируя беседу, и думаю, что, в принципе, все идет нормально. Если Хазаров даст себе труд хотя бы немного пообщаться с сыном, то идея оставить Ваньку тут может оказаться вполне жизнеспособной…
Прибираю на кухне и выхожу следом за Ванькой к бассейну.
Немного волуюсь, припоминая утреннее происшествие, но, с другой стороны, какого черта я должна прятаться?
Заворачиваю за угол, двигаясь на счастливый Ванькин писк и мужской смех и замираю, задумчиво изучая открывшуюся картину.
В бассейне, судя по всему, на мелководье, стоит Ар, а на плечах у него сидит счастливый до безобразия Ванька.
Каз и Хазаров сидят в креслах в теньке и наблюдают.
На моих глазах Ар подхватывает Ваньку и бросает в воду.
Тот только ногами успевает взбрыкнуть.
Выныривает, хохочет и опять лезет на плечи к Ару.
Умилительная картина…
Подхожу ближе, стойко выдерживаю устремившиеся на меня взгляды.
— Садись, нянька, — приглашает Каз, кивая на соседнее кресло, — а то, может, поплаваешь?
— Нет, спасибо, — отказываюсь я, не имея никакого желания раздеваться при троих малознакомых мужиках. Да и купальника нет.
Сажусь в кресло, смотрю, как Ванька опять летит вверх тормашками в воду, невольно улыбаюсь. Довольный такой. И Ар, судя по широченной улыбке, тоже довольный.
Каз внимательно разглядывает вынырнувшего Ваньку, потом усмехается, поворачивается к Хазарову:
— Реально, на тебя похож, мелкого… Одно лицо, Хазар.
Хазаров никак не реагирует на это заявление, глаза спрятаны за авиаторами, лицо безэмоциональное.
Мне хочется спросить, почему Ваньку кидает Ар, а не он, но молчу, конечно же. Да и сложно представить Хазарова, так легко и беззаботно играющего с ребенком. Кажется, это холодное, невозмутимое выражение на лице у него с рождения.
— Удивительно… — кажется, я говорю это вслух, потому что Каз и Хазаров поворачиваются ко мне. Что ж… — Не могу себе представить вас маленьким…
— Вот как? — отвечает Хазаров, — думаешь, я всегда такой был?
— Она уверена, что ты родился с такой скучной рожей, Хазар! — скалится белозубо Каз, — и, вот честно, если б не знал тебя мелким, тоже так подумал бы!
— О, Аня! — радостно кричит Ванька из воды, — иди сюда, чего скажу!
Я встаю и иду. Спокойно, доверчиво… Не ожидая подвоха.
И потому, когда Ванька, внезапно подпрыгнув, тянет меня за руку в бассейн, не удерживаюсь и всем телом плюхаюсь в прохладную с ночи воду!
Глава 41
Я настолько не ожидаю нападения, что просто не успеваю что-либо понять.
От удара о воду вышибает воздух из груди, а, учитывая, что плаваю я, как топор, то, естественно, практически сразу начинаю тонуть.
Глаза открыты, мельтешение и чернота, смазанные, словно растянутые в пространстве звуки и паника, паника, паника!!! И ощущение, что я уже вечность под водой.
Все заканчивается неожиданно, меня выносит на поверхность, судорожно цепляюсь за что-то твердое, надежное настолько, что кажется, будто меня на утес или камень огромный выбросило.
Хотя, бред, откуда тут камни? Тем более, такие горячие…
Жадно хватаю воздух губами, сжимаю до боли пальцы на чем-то обжигающем гладком и твердом, моргаю слепо, ничего не видя и не соображая.
— Аня, Аня… — голос Ваньки, виноватый и напуганный, пробивается сквозь темноту в глазах и шум в ушах, — Ань… Прости, Ань… Аня-а-а-а…
Черт… Он плачет, что ли?
Я уже могу соображать, могу осознавать себя в пространстве.
И осознаю.
И сердце тормозит в легком ужасе.
Потому что камень, за который я судорожно цепляюсь, не камень вовсе, а Хазаров. Он держит меня на руках, крепко так, словно в тисках сжимает, а я хватаюсь за его плечи и шею. И тоже крепко. Потому что, осознав, пытаюсь расцепить скрюченные пальцы, но не могу.
Кажется, если сейчас отпущу его, то опять окажусь под водой. И пойду ко дну неминуемо.
— Стоять можешь? — гудит тихо камень, от которого не в состоянии пока что оторваться.
И я киваю.
Хотя вообще не уверена, что буду стоять. Но дальше висеть в его руках, это за гранью, конечно… Да и Ванька чуть не плачет…
Испугала его, дура…
Крепкие ладони аккуратно перехватывают за талию, ставят на землю. Меня качает тут же, и ладони придерживают… И остаются на теле. Это ощущается сковывающей тяжестью, тисками практически. Инстинктивно хочется отступить, разорвать их, потому что впечатление такое, будто в плену… Будто не отпустит. Боюсь поднять взгляд, посмотреть в его глаза. Боюсь найти там подтверждение своему страху.
— Аня! — в меня врезается худое, мокрое тоже тело, Ванька пытается обнять, вытащить из рук Хазарова, — Аня! Прости, прости, прости! Я не думал… Аня!
— Да все в порядке, — выдыхаю я, поворачиваясь к мальчику и с облегчением осознавая, что Хазаров уже не удерживает. Обнимаю Ваньку, глажу по мокрой макушке, — все хорошо… Я просто плавать не умею, вот и запаниковала…
— Я не знал! Я не хотел, Аня! Я так испугался, что ты… — Ванька обхватывает крепко-крепко, и я думаю, что еще пару лет — и он будет выше меня уже… Почему-то именно в этот момент представляю, каким он будет, когда подрастет. Высоким, красивым. С темными озорными глазами и лихой, подкупающей улыбкой… Он жмется ко мне, как щенок, потерявшийся в этом огромном мире… Глупенький… Напугался…
