– Все это, безусловно, омерзительно, но какое нам с тобой дело?
– Его жена – отличная тетка! И этот гандон всем ей обязан. Мог бы из признательности не таскать свою б..дь в их дом! – Гоша с отвращением морщится, словно его вот-вот вытошнит.
– Ожидала услышать такое от кого угодно, только не от тебя, – с усмешкой произношу я.
– Да ладно? Крошка Мэри плохо разбирается в людях.
– Потому что я усомнилась в твоих высоких моральных принципах? Ты уж прости, но у меня была причина.
Гоша выглядит обиженным, как будто его задели за живое. С чего бы ему так болезненно воспринимать подобные комментарии в свой адрес? Разве это не он напоил Олю и напросился ко мне на ночь, после чего воспользовался моим гостеприимством и ее беспомощным состоянием? И пусть она на него не в обиде и даже считает его веселым, но вот у меня сложилось другое мнение на его счет. И вряд ли кто-то сможет меня переубедить.
– Да ладно? Ухова? – он улыбается.
– Хотя бы она.
– А ты не думала, что я оказал ей услугу? Муж ее бросил еще до своего ухода: она три месяца не занималась сексом. А на прощание он окунул ее в дерьмо, в красках описав все ее недостатки: излишний вес, нехватка интеллекта, отсутствие вкуса и прочее, прочее, прочее… Она подавлена, разбита, у нее нет друзей…
– С чего такие выводы?
– Она бы рассказала о своих проблемах друзьям, а не нам с тобой. Или ты считаешь себя ее подругой? – на его губах снова появляется фирменная улыбка. – Так что не надо меня упрекать: для Уховой я оказался ложкой меда в бочке с дерьмом. За что она крайне признательна.
– Ну, конечно, – морщусь.
– Ну, конечно, – передразнивает меня он. – Ты так и не ответила: считаешь себя ее подругой?
– Если и так, то какая тебе разница?
– А ты не думала, что ей нужна поддержка, а не твои нравоучения? У тебя бегущая строка в глазах: «Какой ужас! Как она низко пала!».
– Я так не считаю.
– Да ладно? Тогда прости, я ошибся, – он натянуто улыбается.
Отвожу взгляд: конечно, я всячески пытаюсь поддержать Олю, но в глубине души все равно осуждаю ее интрижку с Шаровым. Понимаю, что у меня нет морального права на порицание, но ничего не могу с собой поделать. Вот только я думала, что хорошо скрываю свои чувства! Видимо, я ошиблась.
– Почему тебя так беспокоит Оля? – спрашиваю я.
– Потому что она – хороший человек, с которым хреново обошлись. Этого недостаточно?
Сказанное слабо вяжется с образом подонка Шарова, который я себе нарисовала в первый же день нашего знакомства. Неужели я так плохо разбираюсь в людях? Или он всего лишь вводит меня в заблуждение? Жду подсказки от здравого рассудка, но он молчит. Вспоминаю теплые отзывы Оли в адрес Гоши – похоже, она и впрямь была крайне признательна ему за своеобразно оказанную поддержку.
– Если ты не против, то я приступлю к еде. Разговоры о сексе всегда возбуждают аппетит.
Зря я сомневалась в своей проницательности: Шаров – просто животное!
Понедельник, 25.03.2013.
Выходные, проведенные у родителей вдали от работы, шума большого города и, конечно же, Кирилла, который начал проявлять небывалую активность, позволили отдохнуть и набраться сил для новых свершений.
В субботу в гости приезжал Алексей Константинович со своей женой, Ольгой Михайловной, и пятнадцатилетней дочкой Сонечкой. Папá несколько раз обыграл его в бильярд, потом по моей просьбе один раз поддался, чего Алексей Константинович не заметил и чему был несказанно рад. Мамá развлекала Ольгу Михайловну рассказами о всякой ерунде – цветоводство, Альфи, кулинарные рецепты, снова Альфи, великолепие Ватикана, выставка импрессионистов, опять Альфи, новая коллекция Chanel, в который раз – Альфи.
Сонечка прибежала в мою комнату и принялась рассказывать про того мальчика, про которого «помнишь, я говорила тебе месяц назад» и который «представляешь, позвал меня в кино на какой-то мультик», а потом «провожал до дома эту дуру Петрову, а она такая страшная и уже совсем не девственница!».
В это время Кирилл забивал память моего телефона сообщениями, содержащими «люблю – не могу», «хочу тебя прямо сейчас» и даже перед сном «а что на тебе сейчас надето?».
Поскольку родители были заняты гостями, то они совсем забыли о нравоучениях и за два дня не сделали мне ни единого замечания.
В общем, уик-энд удался, поэтому на протяжении всего пути до офиса довольная улыбка не сходит с моего лица.
Все меняется в мгновение ока, когда я вижу, как Мокрозад паркует свою машину возле входа. Ничего не остается, как припарковаться за ним. С трудом сдерживая непреодолимое желание поддать газу и снести ему бампер, я все-таки глушу мотор и выбираюсь из машины. К моему удивлению, Мокрозад остается сидеть в своем авто.
Опен-спейс пустует. Вешаю кожаную куртку на спинку кресла и включаю системный блок. Вентилятор внутри чуть слышно гудит, а на мониторе высвечивается окно ввода пароля. Даже не глядя на клавиатуру, печатаю «individualisation!238» и нажимаю Enter.
– О, ты уже здесь! – Аня впопыхах стягивает с себя пуховик. – Хорошо, что еще никого нет! У меня к тебе дело.
И она принимается рассказывать, что Три Эс, пребывающий в стадии бракоразводного процесса, уже сделал ей предложение и даже подарил кольцо, которое, конечно же, Аня не надела, дабы избежать расспросов, но которое она сфотографировала. Она тычет мне в лицо свой мобильный телефон, чтобы я могла воочию лицезреть великолепие подарка. Кольцо, конечно, не в моем вкусе – косичка из белого и желтого золота, россыпь черных бриллиантов, а в центре – белый бриллиант на ножке. Изображаю улыбку и произношу: «Оно прекрасно!», хотя по спине пробегают мурашки: я была лучшего мнения о вкусовых предпочтениях Семена Степановича. Но на этом Аня не остановилась: оказывается, Три Эс хочет устроить воистину королевскую свадьбу и уже подыскивает загородный дом отдыха для празднования самого счастливого, по его словам, дня. Молча слушаю, мечтая о том, чтобы кто-то из девочек уже, наконец, появился на рабочем месте, тем самым избавив меня от внезапного словесного недержания Безуховой.
– Не знаю, где найти платье, – произносит она с такой горечью, словно лишилась близкого человека.
Платье… Платье! Я так и не решила, в чем пойду на званый ужин по случаю дня рождения Терехова. Что-то строгое, что-то элегантное и что-то необычное… «Синее! Синее! Синенькое!!!», – кричит тщеславие. «Не будь дурой…», – устало изрекает здравый рассудок.
– И я в этом совсем не разбираюсь. Можешь съездить со мной? – Аня с мольбой смотрит мне в глаза.
