– Э, нет, крошка Мэри! Здесь не курят.
Сигарета сейчас была бы очень кстати, но ничего не поделаешь. Убираю пачку обратно в сумку и кладу на ее место телефон. Гоша внимательно наблюдает за моими манипуляциями, а на его лице – печать глубокой задумчивости. Высокий блондин появляется возле столика. Я заказываю латте и апельсиновый сок, а Шаров – эспрессо и какого-то «Пуделя». Конечно, интересно, что кроется за этим странным названием, но я решаю не отвлекаться по пустякам. Подумаешь, Пудель! Ничего особенного.
– Первый раз прогуливаешь? – Гоша улыбается.
– Прогуливаю? Ты о чем? – делаю вид, будто не понимаю его.
– Да ладно?
– Зачем мы сюда приехали?
– Я – чтобы позавтракать. Ты – чтобы составить мне компанию.
– Довольно, – встаю со стула. – Счастливо оставаться.
– Ладно-ладно, только успокойся, – он разводит руками. – Мы приехали сюда, чтобы поговорить.
– Начинай, – снова сажусь и всем видом даю понять, что готова слушать.
Гоша медлит несколько минут, словно подбирая нужные слова, которые смогут меня заинтересовать. Фирменная улыбка исчезла с его лица, а черти, по обыкновению танцующие в глазах, затаились. Что же послужило причиной подобных метаморфоз? Или он всего лишь придумывает очередную шуточку?
– Ты была паинькой, поэтому я готов рассказать тебе еще один секрет, – уголки его губ медленно приподнимаются. – Рябинова сливают. И тебя заодно. Ты не оправдала надежды Петровича, который хотел привлечь тебя на свою сторону. Думаю, не обошлось без Орла. А ты ведь знаешь, откуда он черпает информацию. Так что, крошка Мэри, думай, что делать дальше.
Не оправдала надежды Петровича? Да не пойти ли ему?! Портфель моего управления составляет 50% от всего портфеля компании «Х», и треть клиентов – личные связи – Витины и мои. Стоп, с «Оушен» – даже больше трети! И все эти клиенты уйдут за нами. Потерять двадцать процентов от портфеля – крайне опрометчивый шаг. Так о чем же Петрович думает?
– Он думает, что мы оставим клиентов после своего ухода?
– Ты еще не знаешь? – Гоша издает смешок. – Нашу компанию, точнее, сорок девять процентов акций, собираются продать госбанку. Вы с Рябиновым, конечно, молодцы, но кэптив[6] под крылом финансового гиганта соберет куда больше. Петровичу ясно дали понять, что нужны послушные и лояльные исполнители, а не своенравные продавцы. И он сделает все, чтобы удержаться на своем месте.
Память воспроизводит все странности в поведении Рябинова за последние недели, и по спине пробегают мурашки: вверх, вниз, снова вверх.
– Витя все знает... И ничего мне не сказал, – произношу я.
– Конечно, знает, он же не дебил. Поэтому тебе ничего и не сказал. Зачем тревожить свою любимицу? Умоляю, не стоит все усложнять и бежать к нему с расспросами: он сам тебе все скажет, когда посчитает нужным. Ты ведь умная.
Сомнение собирает вещички: все ясно, как день, так что нет нужды оставаться в глубинах моей встревоженной донельзя души. Гоша явно мне льстит: была бы я умной, давно бы проработала свои действия на несколько ходов вперед. Но я этого не сделала, потому что до последнего сомневалась в намерениях Петровича – до того самого момента, пока меня не ткнули лицом в очевидное. И кто это сделал? Вездесущий Шаров! Вот кто продумывает все наперед, вот кто знает все секреты, вот кто может позволить себе фирменную улыбку в любой ситуации… А я… Сижу перед ним, как кролик перед удавом, и таращусь на Джоконду, которая смеется надо мной.
Высокий блондин выставляет на стол заказ: айриш-бокал с латте, апельсиновый сок в граненом стакане, чашку эспрессо и стопку с зеленоватой жидкостью, которую Гоша сразу же выпивает залпом.
– Полегчало? – спрашивает блондин.
– Да, – отвечает Гоша, чуть поморщившись. – Спасибо, Серый.
– Зачем ты мне помогаешь? – интересуюсь я, когда мы снова остаемся наедине.
– Не знаю. Ты мне нравишься.
Нравлюсь? Тщеславие хлопает в ладоши, но сразу же получает подзатыльник от здравого рассудка: в симпатии со стороны Шарова нет ничего хорошего – все знают, каким образом его симпатии реализовываются. Как выяснилось, я не умею продумывать все наперед, но я умею весьма убедительно изображать равнодушие, чем и стоит сейчас заняться.
– Чем же?
Мой голос звучит более чем бесстрастно, и Гоша чуть морщится – совсем так же, как после выпитой зеленой жидкости. Здравый рассудок хвалит меня за отличное актерское мастерство и советует продолжать в том же духе.
– Мне просто нравится, что ты мне нравишься, – произносит он после минутной паузы.
– Что, прости? – изгибаю бровь.
– Мне нравится это чувство. Где-то в глубине души я хочу тебя, но это не суть. И это бы все испортило.
Тщеславие, оправившись от подзатыльника, больше не хлопает в ладоши, а топает ногами, требуя немедля осадить наглеца. Актерского мастерства оказывается недостаточно, чтобы скрыть возмущение.
– Только не надо убеждать меня, что ты мне не отдашься! Я не такой тупой, чтобы быть уверенным в обратном, – Гоша смеется. – Предпочитаю просто наслаждаться. Издали. Вот, например, твой парфюм – тебе же нравится его запах?
Утвердительно киваю.
– Но ты же не будешь пить из флакона, правда? Ты всего лишь нанесешь его на кожу и будешь наслаждаться ароматом.
– Вот уж не думала, что ты такой эстет, – пытаюсь скрыть удивление за сарказмом.
– Да ладно? А что ты думала? Лучше даже и не говори! Так что, крошка Мэри, мне от тебя не нужно ничего плотского. Если ничего не начинать, то это и не закончится. Теперь понимаешь? И, кстати: твой парфюм мне тоже нравится. Так что, мы – друзья? – он приподнимает брови.
«Последнее время у нас как-то много друзей появилось!», – с подозрением произносит здравый рассудок.
– Еще не решила. Но я подумаю.
– Ахаха! Со мной выгодно дружить: я никогда не бросаю своих друзей в беде. Так что хорошенько подумай, крошка Мэри.
Четверг, 28.03.2013.
Теперь пребывание в офисе компании «Х» напоминает прогулку по минному полю: Ландышева со своим любовником, Рябинов со своими секретами, Петрович со своими интригами и Шаров со своей сомнительной платонической симпатией – всего этого слишком много для меня одной! Выбирать слова, выбирать интонацию, выбирать выражение лица, выбирать собеседников и выбирать маршруты перемещения – надолго меня не хватит! Еще немного – и я снова окажусь на кушетке у психоаналитика.
В 14-00 мне звонит Рябинов и приглашает на обед. Есть совсем не хочется, но я все-таки соглашаюсь: вдруг во время поедания стейка с начальником случится приступ откровенности, и он поделится своими планами на ближайшее будущее?
