Она приподняла бедра ему навстречу и услышала его стон.
— Только если остановишься, — выдохнула она. Сначала Райан был очень нежен, но нежность слишком хрупкий цветок, чтобы выдержать жар их испепеляющей страсти. Чуть слышно вскрикнув, она обхватила его ногами, вбирая в себя как можно глубже. Сквозь слезы Ребекка пыталась произнести то единственное, милое сердцу имя, но получался только какой-то странный набор бессвязных звуков.
Они слились, как сливаются капли росы. Их поднял и закружил ослепительный круговорот, унося с собой все выше и выше в космическую даль, где существует лишь любимый голос, как магическое заклинание повторяющий ее имя.
Когда бешеный вихрь утих, Бекки лежала, истощенная, в его объятиях, а голова покоилась у него на груди. И единственным ее желанием было навсегда остаться окутанной кольцом этих сильных рук. Но вдруг она осознала, что Бизер напряжен, и не разделяет с ней ленивой истомы. Он попытался осторожно пошевелиться и сжал зубы, сдерживая стон.
Ребекка села.
— Райан, милый, что с тобой?
— Ничего. — Его голос был резковатым от боли. — Сейчас все будет в порядке.
— Боже, твоя спина! — Бекки безумно испугалась за него. — Это я виновата, совсем не подумала, как ты будешь мучиться!
— Совсем чуть-чуть. — Он улыбнулся и провел рукой по ее щеке. — Но счастье быть с тобой, пусть даже всего одну ночь. Это стоит любых страданий, поверь.
— Я сейчас принесу что-нибудь: воды, обезболивающего.
Бекки дотянулась до ночника и включила свет. Райан быстро натянул на себя простыню.
— Нет, ничего не надо. И... выключи свет. Пожалуйста.
Ребекка непонимающе посмотрела на него, затем вспомнила о скрытых шрамах, разрушивших его мечты о счастье. Шестое чувство подсказало ей, что надо делать.
— Райан, ты видел меня обнаженной, — мягко сказала она. — Вполне справедливо, если я попрошу тебя о той же привилегии.
Его лицо стало пепельно-серым, блестящим от пота.
— Ты не понимаешь...
— Понимаю. — Она наклонилась и коснулась губами его губ. — Понимаю.
Ее губы двинулись вниз по его шее, вбирая в себя солоноватый привкус его кожи, и словно бабочки запорхали по гладкой равнине его груди, перелетая от одного оливкого соска к другому.
— Ну, как, хорошо? — Она подняла голову и улыбнулась.
— Хорошо? — напряженно переспросил Райан. — Для девушки, которая живет с писателем, у тебя, довольно скудный вокабуляр. Бекки, ты уверена?
— На двести процентов.
Ребекка продолжала свой путь, отодвигая льняную простыню. Она провела кончиками пальцев по его ребрам и почувствовала, как сжались его мышцы в ответ на ее прикосновение.
У него было великолепное тело, спортивное, твердое. Ее исследующая рука достигла бедра, и пальцы наткнулись на первую сморщенную ткань.
— Бекки...
— Тсс!.. — Бекки приложила указательный палец к его губам. А другой рукой потянула за край простыни, полностью открывая изрубцованные темно-бордовые линии, крест-накрест исполосовавшие его бедро.
Райан напрягся, ожидая ее реакции и опасаясь заметить хотя бы малейший намек на нерешительность, сомнение.
Нежно погладив каждую из отвратительных зарубин рукой, Бекки склонила голову и начала их целовать.
Райан молчал, чувствуя токи новой жизни, которую вдыхала Ребекка в мертвые клетки.
Вскоре ее губы и язык стали безрассудно смелыми, он расслабился и снова начал шутить:
— Предупреждаю, Бекки, еще немного, и твой акт сочувствия грозит превратиться в нечто совсем иное.
— Именно на это я и рассчитываю. — Она засмеялась. — Единственное, что мне жаль, так это твою спину. Не слишком ли сурово ты ее наказываешь?
— Ты права, — торжественно провозгласил он. — Пожалуй, на этот раз я дам ей отдохнуть, посмотрю в потолок и подумаю о проблемах в мировой политике. Не возражаешь?
На следующее утро Бекки проснулась с абсолютно новым для себя чувством полной гармонии с окружающим миром.
Какое-то время она лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь своими ощущениями и мечтая, потом повернула голову и обнаружила, что в кровати рядом с ней никого нет.
Мужской одежды тоже не было. Возможно, Райан ушел, потому, что не хотел испытывать на прочность только что наладившиеся отношения с Ленор. Сестра могла зайти в спальню в любой момент. И все же Ребекка почувствовала легкое разочарование.
Прошлой ночью она, пресыщенная, в блаженном изнеможении заснула в объятиях любимого. Бекки потянулась и ощутила приятную ломоту в мышцах. В ушах все еще шелестел страстный голос Райана, шепчущий слова любви.
Сегодня самое прекрасное воскресенье в ее жизни! И она приготовит ему вкуснейший завтрак в его жизни.
В кухне Ребекка поставила чайник на плиту и намазала маслом два кусочка хлеба. Вошла, зевая, Ленор, уже не столь подавленная, как накануне вечером, и села за стол.
— Как спалось?
— Снились кошмары. — Ленор взглянула на сестру. — Скажи, что прошлый вечер мне тоже приснился.
Бекки нежно похлопала девушку по плечу.
— Можешь считать, что так. Все уже позади.
— Я чувствую себя так глупо. Мне действительно казалось, что у него есть ко мне чувства, а вышло, я нужна ему лишь для того, чтобы продавать наркотики своим друзьям.
— Но ты же не согласилась на это. — Ребекка передала сестре кружку кофе. — Вот что главное.
— И Райан тоже так сказал.
— Кстати, он предложил мне остаться и еще поработать у него. Так что нам пока не придется никуда переезжать.
— Хорошо, — с явным облегчением отозвалась Ленор. — Бек, я так ужасно вела себя с ним. Но обещаю, это никогда больше не повторится. Если вы все же поженитесь, я не буду на него нападать.
— Нет, ты неправильно поняла. Просто ему на некоторое время надо уехать в Лос-Анджелес, и кто-то должен присмотреть за домом.
— А-а... — разочарованно протянула Ленор. — Только поэтому.
Час спустя Ребекка зашла в главную часть дома. Она ожидала застать Бизера в его кабинете, но комната была пуста. Неслышными шагами она поднялась на второй этаж и тихо постучала в дверь его спальни. Гробовая тишина. Бекки осторожно приоткрыла дверь, приготовившись пошутить насчет того, какой он соня.
Но огромная постель в центре стояла аккуратно заправленной, так, будто он и не ложился в нее сегодня.
Только не паниковать! — решила Бекки. Возможно, Райан просто вышел прогуляться. Сегодня такое чудесное утро.
А она пока пойдет и проверит, не оставил ли он ей работу.
Действительно, на столе Ребекку дожидались несколько новых кассет. Рядом лежал конверт, адресованный ей.
В сердце вдруг закралось дурное предчувствие. Она взяла этот невинный источник ее страхов, повертела в руках, но открывать не спешила, почему-то боясь, что ей не понравится содержимое. Но выбора все равно нет. Глубоко вздохнув, Ребекка достала сложенный вчетверо листок бумаги, на котором было написано:
