— Чушь?! — Лиза уже вошла в раж. Она почти кричала: — Чушь?! Да я не слепая! Ник, скажи? Ты же тоже их видел? Подтверди!
Но Никита лишь ошарашенно пожал плечами. Ни он, ни остальные не ожидали такого поворота.
Лиза с досадой покачала головой.
— Что, Ник, боишься впасть в немилость у своей королевы? Да ты ей нафиг не сдался! Ей на нас на всех плевать! Ей теперь по приколу с отбросами общаться. Хотя какая она королева? Королевы с отбросами не общаются!
Дина всё-таки не выдержала и влепила пощёчину. Лиза вздрогнула, замолчала, уставилась на неё потрясённо, но, оправившись, продолжила уже спокойно и зло, хоть и на глазах у неё выступили слёзы:
— Теперь ещё и руки распускаешь… Называется, с быдлом поведёшься…
— Что, истерика не кончилась? Ещё поддать?
— Правда глаза режет? — не унималась Лиза, прижимая к щеке ладонь.
— Какая правда? Ты на почве несчастной любви рассудок потеряла?
— Хочешь сказать, что ты с Маринеску не мутишь?
— Именно. Успокойся уже.
Лиза несколько секунд буравила её взглядом. Потом с кривой ухмылкой спросила:
— Ты же у нас всегда такая прямая. Скажи честно, тебе нравится Маринеску?
Дина сглотнула тяжёлый ком, сунула руки в карманы ярко-красной спортивной курточки, чтобы никто не заметил, как они дрожат.
— Нет, мне Маринеску не нравится. Довольна?
— Всё ты врёшь. Ты вообще запала на него, поэтому и…
— Ты совсем дура? — вспылила Дина. — Русскую речь не понимаешь? Не нравится мне Маринеску! И не может он мне нравиться. Кто он и кто я! Ты уже достала со своим бредом! Я с ним не общаюсь, а просто стараюсь нормально разговаривать, чтобы приготовить этот чёртов номер и всё. Ясно? Сама же сказала, королевы с отбросами не общаются. И уж тем более не влюбляются.
Дина развернулась и почти бегом устремилась в сторону школы. Её аж колотило внутри. По лестнице она мчалась через две ступени, а, забежав в свою комнату, закрылась в ванной и неожиданно разрыдалась. Но слёзы ничуть не помогли. На душе́ было так тягостно и муторно, что терпеть невозможно.
Сначала она не понимала, откуда это гнетущее, удушающее чувство. Из-за того, что Лиза ей столько всего наговорила?
Лиза, конечно, оборзела до предела. Если ещё месяц назад она лишь позволяла себе редкие взбрыки и шпильки, то теперь совсем слетела с тормозов и границ не видит. Это злило, это бесило даже, но так больно и так маетно в груди было не из-за этого.
Да вообще плевать на Лизу.
А потом Дина поняла — это же её собственные слова теперь жгли внутри, точно раскалённые угли. Терзали, кололи, душили.
Зачем она так сказала? Ладно бы просто отпиралась, но зачем она сказала про него так плохо… так ужасно… Теперь она даже не могла в мыслях повторить те слова, которые так легко выпалила сгоряча. Гадкие, унизительные слова. Как стыдно было перед ним и перед собой… аж тошно…
Полина и Лиза вернулись перед самым ужином. Обе молчали, но молчание Полины было неловким и растерянным, а молчание Лизы — обиженным и кричащим.
Потом они переоделись, Лиза вышла из комнаты, а Полина обернулась на пороге:
— Дин, идём на ужин?
— Иди, я не хочу.
Полина грустно вздохнула и затворила за собой дверь.
Дина и правда сначала не хотела никуда идти. Стычка с Лизой отбила всякий аппетит. Но главное, она боялась увидеть его. Эрика. Было стыдно посмотреть ему в глаза. Пусть он и не знает про её слова, но она-то знает…
Причём раньше она ведь тоже как-то говорила про него гадости, кажется, даже похлеще, чем сегодня, и ничего. А сейчас почему-то становилось дурно от собственных слов. И так хотелось избавиться от этого ощущения, что-то сделать, чтобы оно прошло, перестало её мучить…
Но что тут сделаешь? Не признаваться же ему: «Извини, я тут сегодня нечаянно тебя обозвала». Чушь, конечно.
От Никиты прилетела эсэмэска:
«Дина, ты где? Приходи на ужин».
С другой стороны, думала Дина, не прятаться же теперь вечно. Надо просто как-то это перетерпеть, а в другой раз следить за своим языком.
Она спустилась в столовую. Нашла взглядом Эрика, тот сидел вместе с Катей. При нём, конечно, открыто её никто не терроризировал. Но отовсюду слышались смешки, со всех сторон на неё смотрели и пальцем показывали.
Дина увидела, как Ник привстал, замахал ей рукой. Она подошла к своему столику, села молча, уставилась на Лизу. Но та на неё не смотрела и вообще сидела так, словно кол проглотила.
У Ника пиликнул сигнал мессенджера на сотовом.
— О, народ пошёл мемасики про Казанцеву варганить, — открыв послание, весело объявил Ник.
Тут же следом пришло такое же сообщение и всем троим. То было фото: Казанцева лежала ничком на полу. Подол юбки и правда сильно задрался, обнажив белые плавки. Под фото и надпись налепили уже: «Крыса сушит трусы».
Лиза, посмотрев, хмыкнула. Рядом захохотали вслух одни, другие.
Дина оглянулась на Корбута, который сидел поблизости. Ему, похоже, тоже прилетело это фото. Он в первый миг отшвырнул телефон, несколько секунд просто сидел, ни на кого не глядя. Потом взял телефон со стола, сунул в карман и быстро вышел из столовой, не доев ужин.
— Это вообще несмешно, — произнесла Дина, чувствуя, как жар прилил к щекам. — Какая-то тупая похабень, фу.
— Так ей, крысе, и надо, — процедила Лиза.
Смерив подругу долгим взглядом, Дина взяла поднос со своим ужином и встала из-за стола.
— Дин, ты куда? — всполошился Ник.
Ни слова не говоря, она прошла к столику Маринеску и Казанцевой и подсела к ним. Смешки сразу прекратились, все кругом затихли, ошарашенно таращась на неё. А кто сидел спиной, даже развернулись.
— Приятного аппетита, — с деланной невозмутимостью сказала она и принялась за ужин.
Казанцева с минуту смотрела на неё так же ошалело, как и все. А вот он… он ей просто улыбнулся. И тяжёлое давящее чувство стало наконец понемногу отпускать…
41
За весь ужин Катя так и не вымолвила ни слова. Сначала, похоже, никак не могла справиться с шоком, хоть Эрик и пытался её вывести из ступора. Потом просто замкнулась в себе и молча ковыряла вилкой овощи, низко склонив голову. Не ответила ничего, даже когда Дина, заметив, что она выискивает куски телятины и убирает их в сторону, спросила:
— Ты что, мясо совсем не ешь?
Катя на миг замерла с вилкой на весу, не поднимая глаз от тарелки, но, не вымолвив ни звука, продолжила клевать.
Дина удивлённо посмотрела на Эрика, он в ответ лишь показал мимикой — не обращай внимания. Дина пожала плечами, мол, как скажешь. Списав молчание Кати на застенчивость, она больше не стала её трогать. Может, так беднягу загнобили, что она теперь лишний раз слова боится сказать.
Дина, конечно, чувствовала острое зудящее любопытство со всех сторон, знала, что её маневр будут обсуждать и осуждать, строить предположения, искать причину. Да уже обсуждают. Но ей было всё равно. Пусть хоть потом все с ней перессорятся — плевать. Зато как он, Эрик, смотрел на неё сейчас…
И хотя они за ужином почти не разговаривали, но их переглядывания и улыбки были наполнены особым смыслом. Словно они вдвоём вот так без слов понимали друг друга. От этого приятно кружилась голова, а тело будто наполнялось воздушной лёгкостью. И ничто, казалось, неспособно разрушить или даже просто подпортить эту полуэйфорию.
* * *
— Ты — предательница! — накинулась на неё Лиза, когда Дина вернулась в комнату. Глаза её хищно блестели, а во взгляде улавливалась лёгкая безуминка.
Полина благоразумно сбежала из комнаты, желая переждать бурю где-нибудь подальше от эпицентра.
— Ой, давай только без пафоса, — благодушно отмахнулась Дина.
После ужина они втроём с Эриком и Катей поднялись на женский этаж. Как бы втроём — Катя всё время отставала и плелась за ними следом на расстоянии. Наверное, деликатно не хотела мешать.
Они проводили сначала её, а потом ещё стояли вдвоём возле комнаты Дины… Не вдвоём, конечно, в коридоре то и дело сновали девчонки, пялясь на них чуть ли не с открытыми ртами. Но все равно это мгновение было чудесным. И до сих пор в груди тлело приятное тепло. Теперь хотелось тишины, хотелось закрыть глаза и ещё раз в мыслях пережить последние несколько минут.
