– Истомина, – Филатов опасливо озирается по сторонам и, наклонившись чуть ближе, с высоты своего двухметрового роста ни разу не тихо шепчет: – судя по твоей довольной мордашке, я начинаю думать, что Калугина увезут с инсультом-инфарктом-дергающимся глазом.
– Не делай из меня сатану, пожалуйста. Я только учусь, – я застенчиво опускаю взор в пол, робко хлопаю ресницами и, воспользовавшись Ванькиным ступором, иду грабить ближайшую кофе-машину. Потому что дозу радости с большой сливочной шапкой и измазанной в шоколаде хлебной палочкой-соломкой хочется невероятно и прямо сейчас.
Градус моей любви к людям растет прямо пропорционально исчезающему кленовому латте в картонном стакане, и в «Кабриолет» я захожу с искренней и благодушной улыбкой. В отличие от Филатова, я даже рада лицезреть ставшую нашей постоянной клиенткой сталкершу-Харли и оценить чудеса ее преображения. Правда, Ванька в это время издает странный полузадушенный свист и пытается спрятаться за мою хрупкую спину, не способную закрыть даже половины его туловища.
– Зря ты, Иван, а девочка-то похорошела. Краситься научилась ради тебя, платье новое купила, волосы в порядок привела, – чуть слышно бормочу своему непутевому администратору прежде, чем повернуться и выдать посетительнице лучезарное «Привет».
– Мы так долго от тебя скрывали, – я приближаюсь к блондиночке, намереваясь перевести огонь на себя, беру ее ладони в свои и, стараясь не заржать, серьезно произношу: – но у нашего Вани проблемы с… ориентацией.
– Но мы же с ним… тогда… в клубе… – девчонка непонимающе изучает сначала Филатова, потом застывшую со щипцами в руке Ирку, ну а я решаю закрепить полученный эффект до того, как кто-нибудь вмешается в мою миссию по спасению одного не в меру любвеобильного индивида.
– То была разовая акция, а дальше он просто не хотел тебя обижать и не знал, как признаться, – Харли смотрит на меня доверчиво, пожевывает нижнюю пухлую губу и с тихим вздохом поднимается из кресла. Неуклюже прощается, настойчиво убеждает краснющего, как рак, Ивана не расстраиваться и желает нам всем хорошего дня. Я же благодарю весь пантеон языческих богов за то, что у подружки Джокера очень короткая память, и полученные ранее сведения об увольнении администратора благополучно стерлись с подкорки ее мозга.
– Истомина, ты не сатана, ты хуже! – обиженно орет на весь салон Филатов и, ныряя в подсобку, бросает: – ему до тебя, как до Китая. Раком!
– Что? – ловлю полуукоризненный-полувосхищенный Юлькин взгляд и невинно пожимаю плечами: – сам же просил от нее избавиться.
Ванька бродит кислый до самого вечера и что-то бухтит про филиал ада, разверзшийся в «Кабриолете», Ирка грозится заказать ему розовую рубашку и модные мужские стринги, если он не прекратит ворчать. Ну а я поправляю макияж, убирая следы потекшей от смеха туши, и клятвенно обещаю купить пострадавшему творожный торт с фруктами в качестве компенсации за моральный ущерб. Расправляю полы пиджака и, вытерев тыльной стороной ладони остатки блеска с губ, не спеша ретируюсь на улицу. Глотаю одуряющий аромат цветущей абрикосы и любуюсь ее распустившимися цветами, пока Волков притормаживает перед входом в салон.
– Что нового? – хитро щурясь, интересуется Сашка, стоит мне только развалиться в мягком кожаном кресле и скинуть в дальний угол орудие пыток – ярко-красные лакированные лодочки.
– Порчу сняли, приворот провели и умудрились достать Филатова до печенок, – легкомысленно отшучиваюсь я, наслаждаясь порывом ветра, ласково треплющим мои волосы, и не подозреваю, что Волков обязательно вернется к начатому разговору.
А через каких-то двадцать минут мы поднимаемся на четырнадцатый этаж "Интуриста" и садимся за тот же столик, где я совсем недавно ругалась с несостоявшимся женихом. Только сегодня все представляется в ином, более радужном свете: стекла панорамных окон кажутся чище, сиденья стульев – мягче, ну, а текила – в несколько раз крепче. Или на меня так пьяняще действует присутствие Сашки и его пристальный с поволокой взгляд?
– Лизавета, – его пальцы бережно накрывают мои руки, только гипнотизирующий низкий голос звучит очень уж серьезно, заставляя выпрямиться по струнке и начать признаваться во всех смертных грехах и даже в тех, которые ты не совершала. Но я одергиваю себя и сосредоточиваюсь на тепле, разливающемся от его прикосновений и концентрирующемся внизу живота. – Зачем ты ходила к Калугину, а?
– Что? – я пытаюсь изобразить на лице искреннее недоумение, но с треском проваливаюсь, вынужденная опускать глаза и методично изучать микроскопическое пятнышко на кипенно-белой скатерти. И если я легко обыграю в покер любого из членов семьи или коллег, то блефовать перед Александром у меня совершенно не получается.
– Лиз, неужели ты думаешь, что я не могу решить свои проблемы? – Волков замолкает и хмурится, отчего я нервно кусаю губы и ерзаю на становящемся вдруг неудобным стуле. Запоздало понимая, что стоило все-таки посоветоваться с Сашей прежде, чем претворять в жизнь посетивший мою голову авантюрный план.
И, пока я подбираю десяток верных слов, призванных объяснить моему мужчине, что я очень его ценю и хотела помочь ему в меру свои скромных сил, его внимание приковывает большой плазменный экран за моей спиной.
– В отношении бывшего главы администрации города Краснодара Калугина Юрия Германовича возбуждено уголовное дело по статье двести девяносто Уголовного кодекса РФ (получение должностным лицом взятки – прим. автора). Временно исполняющим обязанности… – под прокатившиеся по залу возбужденные шепотки вещает ведущая федерального канала, а я сижу, словно оглушенная пыльным мешком.
– Саш, я тут не причем, – пищу сдавленно, встречаясь с иронично-недоверчивым взором проницательных медово-карих глаз, и начинаю лихорадочно тыкать в дисплей айфона. Глубоко вдыхаю и, переведя телефон на громкую связь, адресую отцу вопрос: – привет, па. Конечно, соскучилась. А ты к снятию Калугина не имеешь никакого отношения?
– Да я вообще не в курсе, что у вас там в Краснодаре творится, дочь. Мы с Тамарой на даче – неделю, как отрезаны от внешнего мира, – басит мой второй любимый мужчина и, отвлекшись на собачий лай и звонкий детский голос, завершает беседу.
– Нет, я, конечно, в сердцах пообещала Калугину, что ему придется искать работу, – выразительно изогнувшаяся Сашкина бровь говорит мне все, что он обо мне думает, так что я сначала бледнею, потом краснею и, сделав большой глоток кристально чистой воды, выдыхаю: – но не так же скоро, блин!
Глава 37
Александр
Каждый сам кузнец своего счастья.
(с) Аппий Клавдий.
– Прям так и сказала? – Макс удивленно вскидывает тонкие брови и салютует мне бокалом виски с тремя кубиками льда на дне. И плевать ему, что часы только пробили двенадцать и еще больше половины рабочего дня впереди.
С отставки Калугина прошла неделя, инспектора, как по мановению волшебной палочки, угомонились и стали шелковыми. А от прокуратуры вместо баснословного штрафа мы получили безобидное предупреждение.
– Угу, – киваю с набитым ртом, поглощая заказанную в честь окончания цирка шаурму с двойной порцией сыра и грибов, на которую Лиля смотрит не без содрогания и разве что не крестится.
– Брат, твоя девчонка – огонь, – вдохновенно выдыхает Новиков и, отхлебнув светлой янтарной жидкости, уточняет: – ее батя не при делах?
– Нет, Макс, – вспоминаю, как округлились от изумления Лизкины ярко-зеленые глаза, когда мы услышали новость в «Интуристе», и снова срываюсь в приступ громогласного хохота. – Чудовищное, невероятное, но совпадение. Калугин давно уже многим костью поперек горла стоит, так что его бы все равно слили. Рано или поздно.
Стройка постепенно возвращается в привычное русло, а косячащие прорабы и изрядно лажающие подрядчики вызывают лишь улыбку умиления. Особенно теперь, когда арест со счетов снят и никто больше не пытается парализовать работу фирмы, требуя кипы никому не нужных бумаг.
