— Почему нет? — я хихикнула и прислонилась к дверному косяку.
Нико одарил меня мрачным взглядом.
— Вы видели Брону, она потрясающе красива. Дочери, которые у нее родились бы, были бы похожи на нее, а я не смогу прожить свою жизнь, отбиваясь от каждого глупого мальчика, который обнюхивает моих девочек. Меня тошнит от одной мысли об этом.
Я улыбнулась.
— Не все мальчики-подростки прилипалы.
— Нет, но я знаю, о чем думают все мальчики-подростки. Это все, о чем я мог думать, когда впервые встретил Брону. Это все, о чем я все еще думаю, а я взрослый мужчина, так что да, я хочу мальчиков, а не девочек. Всех мальчиков. Десять из десяти.
Кейн застонал и посмотрел в потолок.
— Пожалуйста, Боже, я не хочу ничего из того, что только что сказал Доминик. Пожалуйста, благослови меня мальчиком. Пожалуйста.
Мы с Килой покатились со смеху.
— Я хочу дочь, чтобы просто помучить тебя, — обратилась я к Кейну.
Он зарычал на меня:
— Дьяволица.
Я так хохотала, что чуть не обмочилась.
— Прекрати, — прохрипела я. — Я описаюсь.
Кейн улыбнулся мне.
— Увидимся завтра, хорошо? Пожалуйста, не беспокойся ни о чем, все действительно будет хорошо. Обещаю.
Я почувствовала, что остальные смотрят на меня, но сосредоточилась на Кейне и сказала:
— Ловлю тебя на слове.
И я так и сделала.
Глава 13
8 недель спустя…
— Не забудь взять DVD, Эйдин. Беременна ты или нет, я надеру тебе задницу, если ты этого не сделаешь. Я хочу увидеть свою племянницу во всей ее 4D-красоте.
Я отсалютовала своей странно агрессивной лучшей подруге.
— Он у меня с собой, Кей. Поверь мне.
Кила кивнула, а затем перевела взгляд на Кейна. Именно тогда ее глаза сузились, а руки сжались в кулаки.
О-оу.
— Не смотри на меня так, — сказал ей Кейн твердым тоном. — Ты ходила на первую важную встречу, остальные — мои.
Его голос звучал мужественно, но на самом деле он вел себя как сучка, потому что не смотрел Киле в глаза, когда разговаривал с ней.
— Ты, не разговаривай со мной, — прорычала она.
Мне захотелось улыбнуться, но я знала, что лучше этого не делать.
Я просто наклонилась к пассажирской двери внедорожника Кейна, или теперь семейного внедорожника, открыла ее и села в машину. Тем временем Кила, Алек и Кейн подумали, что скользнуть на пассажирское сиденье для меня больше похоже на восхождение на Эверест. И все трое потянулись ко мне, ухватились за какую-то часть моего тела и попытались облегчить мой и без того легкий переход в машину.
— Боже мой. Я не кукла и не сломаюсь.
Алек щелкнул пальцами, глядя на меня.
— Не сглазь себя.
Я фыркнула:
— Прекратите это. Вы все перегибаете палку со мной. Я беременна, а не инвалид. Могу все делать сама и не получать никаких телесных повреждений, понимаете?
— Мы знаем, Адо, но ты не можешь винить нас за то, что мы хотим обеспечить тебе дополнительную безопасность.
Я ухмыльнулась.
— Если ваша чрезмерная защита заставит меня потерять реальность и сойти с ума, я буду винить всех вас за то, что вы довели меня до того, что я стану ку-ку.
Алек поднял бровь, глядя на меня, и сказал:
— С тобой все будет в порядке.
Я усмехнулась:
— Да ладно, к твоему сведению, я могла бы страдать психическим заболеванием. Это означает, что я могла бы убить тебя, сослаться на безумие и остаться безнаказанной. Я бы на твоем месте подумала об этом.
Тишина.
— Кила, почему ты с ней дружишь? — прошептал Алек своей невесте, не сводя с меня глаз.
Моя лучшая подруга повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
— Честно говоря, понятия не имею.
Я радостно рассмеялась:
— Я знаю. Потому, что я клей, который скрепляет эту гребаную группу вместе.
— Или ты просто инкубатор для моего племянника, и это единственная причина, по которой я и все остальные терпим тебя, — возразил Алек.
— Поцелуй меня в задницу, Слэйтер! — огрызнулась я.
Кейн вздохнул, закрыл мою дверь и жестом велел Киле и Алеку отойти от машины. Он покачал головой, обошел машину со стороны водителя и сел в нее. Я уставилась на Алека через окно, а затем показала ему средний палец. Кила расхохоталась, а Алек, ухмыляясь, покачал головой, глядя на меня.
Я взглянула на Кейна, когда он наклонился ко мне и схватил мой ремень безопасности. Натянул его, положил поверх моего тела и пристегнул. Он опустил нижнюю половину ремня под живот и закрепил верхний ремень на плече. Кейн поискал в Интернете, как беременной женщине пристегиваться ремнем безопасности, и прилагал немало усилий, чтобы тот всегда был правильно отрегулирован каждый раз, когда я ехала в его машине.
Я махала Киле, пока она и Алек не скрылись из виду. Расслабившись в кресле, я откинула голову на подголовник. Закрыла глаза и замурлыкала, когда вибрация двигателя прошлась по моему сиденью и отразилась на спине.
Я открыла глаза и посмотрела на Кейна после нескольких минут музыки, заполнившей машину.
— Ты взволнован?
Он кивнул головой, ведя машину.
— И еще я нервничаю.
Я приподняла бровь.
— Почему нервничаешь?
Он пожал плечами, и на мгновение я подумала, что пожатие плечами и было его ответом, пока он не хмыкнул и не сказал:
— Боюсь, что могу заплакать.
Я неожиданно расхохоталась.
— Это не смешно, — прошипел он. — Я не могу плакать — это будет самый ужасный поступок.
Я продолжила смеяться.
— Ты не помогаешь, понимаешь? — прорычал он.
Я скрестила ноги, когда мой мочевой пузырь воспротивился моему смеху.
— Прости, — прохрипела я и заставила себя успокоиться.
— Ты серьезно? — спросил Кейн.
Я прикусила губу и кивнула.
— Чушь собачья.
Я снова засмеялась, потом замахала руками.
— Остановись. Я описаюсь.
— Это послужило бы тебе хорошим уроком за то, что ты смеешься надо мной.
Я успокоилась — это заняло две минуты, — все еще посмеиваясь то тут, то там.
— Просто поддразниваю. С тобой все будет в порядке, — сказала я и обмахнулась руками.
Кейн проворчал:
— Посмотрим.
— Если ты все-таки заплачешь, мы можем каким-нибудь образом свалить это на твой диабет, — сказала я, ухмыляясь.
— Ненавижу тебя, — пробормотал Кейн.
А я улыбнулась про себя, наслаждаясь этим разговором гораздо больше, чем следовало бы. Это было похоже на любой другой разговор, который у нас происходил за последние несколько недель; из-за этого у меня кружилась голова от счастья. Все. Это. Время.
Я взглянула на Кейна, затем опустила взгляд на его бедра.
— Давно тебя об этом не спрашивала, но как ты себя чувствуешь? В течение последних нескольких недель у тебя была постоянная рутина с инъекциями. Ты начинаешь снова чувствовать себя собой?
Кейн не смотрел на меня, когда отвечал:
— И да, и нет. Я чувствую себя сильнее и в целом действительно хорошо, потому что больше не ощущаю себя больным. Но я не становлюсь на сто процентов самим собой, потому что мне приходится полагаться на тебя в своих инъекциях. Это заставляет меня чувствовать себя немного… неполноценно.
— Неполноценно? Это глупо, ты мог бы отказаться от того, чтобы кто-то вводил тебе инсулин, но ты сделал выбор, позволив это делать мне. Контроль у тебя, а не у меня. Ты позволяешь мне сделать укол, это все ты. Я всего лишь помощник.
Кейн задумался об этом, но я видела, что мой ответ заставил его почувствовать себя немного лучше, поэтому не стала настаивать на дальнейшем разговоре.
— Рад, что мы лучше ладим.
Я фыркнула:
— Вчера мы поссорились из-за детских имен, и я швырнула в тебя чашку.
— Это так, — кивнул Кейн, — но мы поговорили пять часов спустя, что намного быстрее, чем обычно.
Когда он выразился «мы», прозвучало немного странно.
— Ты прав, это большой прогресс, — сказала я, сарказм сочился из каждого моего слова.
Кейн покачал головой.
