– В каком смысле, что? – не поняла я, так как смотрела на испуганную Машу.
– Ты заберёшь Машку, или мне оставлять её соседке?
– К-какой соседке? – По моей спине пробежал холодок.
– Которая живёт над ними, и любит подбухивать, – вмешался Йен, подходя к нам.
– Вы и это уже пронюхали, – с сарказмом бросила Ирина.
– Такова моя работа, – деликатно извинился Дэвис.
– Не нужно соседку. Я заберу Машеньку.
– Чудно! Я завтра соберу все её вещи. Сегодня не могу. – Борисова посмотрела на телефон и собиралась уйти, но теперь Йен задержал её за локоть.
– Э, нет, Ирина Владимировна. Сначала мы с вами оформим заявление, а только потом вы будете свободны, – мягко, но в тоже время не допуская возражений в этом вопросе, произнёс детектив.
– Да что вы себе позволяете?! – Борисова попыталась вырвать из цепкой руки мужчины свой локоть.
– Забочусь о вас, между прочим, – льстиво пропел Йен.
Но мне было абсолютно всё равно, лишь бы он получил письменный отказ, заверенный юридически со всех сторон.
***
– Господи, что же вы творите?! – воскликнула бабушка, увидев заплаканное личико Маши, когда я приехала с девочкой домой. – Лиза, да разве можно так?! Она же вам не зверушка какая-нибудь.
– Ба, а что мне оставалось делать? Её в прямом смысле слова оставили на улице, а перед этим напугали «чужой тётей»? – А я чувствовала себя той самой злой тётей, которой стращала Ирина мою дочь, но самое печальное – для Маши именно так всё и было.
Я попросилась посидеть с девочкой дома, в привычной для ребёнка обстановке, чтобы Маша ко мне привыкла, но получила отказ – у Ирины там была назначена встреча с мужчиной. Не мне её было судить за это. По крайней мере, она хотя бы пыталась пристроить девочку на это время.
Сложнее всего было с Машей. Она плакала и просилась к маме, разрывая мне сердце. Какой бы ни была Ирина, для Маши она оставалась мамой – единственным близким и родным человеком. А моё желание, вернуть дочь, исполнилось, только радости и счастья пока не принесло ни мне, ни малышке.
Настя совершенно спокойно отнеслась к появлению в доме ещё одной девочки. На её невнятный вопрос: «Кто?» я ответила, что Маша её сестрёнка.
– Мась? – по-своему окрестила Машу Настя.
Теперь у меня были Мась и Нась, совершенно непохожие друг на друга, как внешне, так и по характеру. Тёмненькая Маша с карими как у её отца глазами была тихой и испуганной мышкой, и светло-русая Настя с серо-голубыми глазами – егоза с шилом в попе, как называла её ба.
– Да, Настюш. Маша. Она будет жить с нами, – объяснила я младшей дочке. Маша была старше её на один час двадцать четыре минуты. – Ты не будешь её обижать?
Машенька была похожа на загнанного в угол зверька. Она сидела на банкетке, прижав к себе плюшевого котёнка, единственную игрушку, с которой она не расставалась, и лишь тихонечко всхлипывала, устав плакать. Настя нахмурилась. Она ткнула пальчиком, показывая на свою кровать, которая ей очень нравилась.
– Нет, моя хорошая, – успокоила я её. – У Маши будет своя кроватка, а это – только твоя.
И Настя шумно выдохнула. Кажется, нас только что миновал мировой катаклизм. Настя взяла за руку свою старшую сестрёнку и повела в детскую. Маша, растерявшись, даже перестала всхлипывать. Она испуганно озиралась, стоя в большой светлой комнате, где Настя уже успела навести беспорядок, вытаскивая игрушки из всех закромов.
– А я тебе ещё когда говорила: убери половину. Те надоедят, достанешь другие, – попеняла мне бабуля.
Мы обе стояли в дверях и наблюдали за девочками.
– Уберу, ба.
Раскиданные игрушки – это такие мелочи.
– Как ты сейчас уберёшь? – ворчала бабуля, косясь хаос в комнате.
– Не сейчас. Потом. – Я была настолько вымотана и физически, и морально, что едва не падала от усталости. – Ты посмотри за ними, пожалуйста, а я пока что-нибудь приготовлю.
– Может, лучше наоборот?
– Нет, ба. Маше нужно привыкнуть. Пока я для неё чужая злая тётя, которая забрала её у мамы.
– Дурочка ты, Лизка, а не «злая тётя». Иди уже, а-то я сама шарахаться буду от одного твоего вида. Только недолго – мне ещё дома готовить, Женю кормить.
– У нас поужинаете. Заодно дядя Женя с Машей познакомится, – ответила устало и направилась в кухню.
Немного отвлеклась, занимаясь обычными делами. Мне нравилось готовить для Насти, и я каждый раз придумывала что-нибудь новое, чтобы только увидеть её восхищённое удивление. Но сегодня на выдумки меня просто не хватило, и я решила приготовить фаршированные кабачки и макароны, которые, как сказала Ирина, Машенька очень любила.
Отвлеклась на входящее сообщение и смотрела на телефон как на чудо. Игорь предупредил, что через час доставят вторую кровать, такую же как у Насти. До этого я написала ему, что Маша едет к нам, но не стала сообщать, какой ценой это мне досталось, только посетовала, что пока не придумала, где она будет спать. «Не переживай. Всё будет. Целую тебя и девочек. Игорь», – тут же пришёл ответ, от которого тепло разлилось в груди и стало намного легче.
К сожалению, у Игоря не получилось сегодня вырваться со мной. Это я могла перенести свою работу на дом, которой, кстати, ещё нужно было заняться.
– Ну, и чего ты лыбишься? Лиза, у тебя сейчас молоко «убежит»!
Я кипятила молоко на какао. Настя обожала этот напиток. Может, и Маше он понравится?
Мне пришлось оставить девочек на бабулю, чтобы она их накормила. Увидев меня, Маша снова сжалась, и я решила, что будет лучше пока уйти, чтобы не пугать её ещё больше. Я приняла душ и едва не уснула, стоя под тёплыми струями воды. Когда вышла из ванной, дядя Женя уже собирал детскую кровать, а Настя ему помогала. Машенька сидела у бабули на руках, прижавшись, и почти спала.
– Дядя Женя, вы бы сначала поужинали. Пока горячее. Здравствуйте.
– А, Лизавета! Здравствуй! Поужинать – это я всегда готов. Сейчас соберу только эту премудрость для нашей спящей царевны.
– Тише вы! – шикнула на нас ба, качая Машу.
– Ба, она хоть поела? – Видеть несчастной и измученной свою дочь, было выше моих сил.
– Поела и какао всё выпила. Не переживай. Умаялась детка. Через денёк, другой, привыкнет, – тихо произнесла ба, чтобы меня успокоить, а сама крепче прижимала к себе уснувшую Машу.
Бабуля с дядей Женей уже ушли. Маша так и не проснулась, иногда всхлипывая даже во сне, а я тихонько читала Насте перед сном сказку, устроившись рядом с ней на кровати.
Сквозь сон почувствовала, что лечу, точнее меня несут на руках.
– Игорь, – прошептала, прильнув к мужу. Я не заметила, как отключилась, уснув вместе с Настей.
Меня осторожно опустили на постель.
– А если Маша проснётся и напугается? – пробормотала, обнимая Игоря.
– Я оставил им ночник. И, если она проснётся, думаю, ты услышишь. Как вы?
– Так себе. – Я скривилась, вспоминая, каким тяжёлым был день. – Ты сильно устал?
– Больше соскучился. Ужасно соскучился. – Моего виска нежно коснулись поцелуем.
Прижалась к мужу, чувствуя тепло.
– Как думаешь, Маша к нам привыкнет?
– Конечно, привыкнет. Дай ей время, – прошептал Игорь, согревая меня одним своим присутствием.
– Она плакала. – Поделилась своей душевной болью с мужем. – Сильно. Я чувствовала себя монстром, отбирающим ребёнка у матери.
– Ты не монстр, Лиза. Ты её мама. Борисова подписала все документы. Осталось дождаться официального решения суда.
Глава 25
Меня разбудил дикий детский крик. Соскочила и как обезумевшая кинулась к девочкам. Картина, которую я застала, прогнала остатки сна. Настя и Маша, вцепившись друг другу в волосы, выясняли отношения.
– Настя! Маша! – Я попыталась расцепить их, но не тут-то было. – Настя, отпусти Машу!
– Не-еть! – прозвучало слишком категорично. – Я! Моя мяу!
– Какая «мяу»?!
– Моя! Моя мяу!
Кажется, Настя захотела забрать единственную игрушку Маши, а сама Маша, как оказалось, была с этим не согласна.
