уехал из города сразу после школы. В поисках лучшей жизни, окрыленный мечтами и с четкой целью поступить в желаемый вуз. Денег катастрофически не хватало, пришлось устраиваться на работу. Днем — учеба, вечером — ночной клуб и должность охранника.
Мне повезло: взяли сразу благодаря товарищу, который работал у них барменом.
Я с детства занимался единоборствами, телосложение было развитым, да и работа особых хлопот не доставляла.
Мать присылала какие-то деньги, но в масштабах большого города это были уже копейки, поэтому крутился как мог.
И все шло вполне сносно до тех пор, пока хозяин клуба не сцепился с каким-то важным человеком и наше заведение в одну зимнюю ночь не накрыли бойцы спецподразделения.
Сутки в изоляторе, расквашенная физиономия, угроза исключения из вуза и проблемы с серьезными людьми. Я уже был близок к тому, чтобы поставить на себе крест, но судьба внезапно изменила планы и подкинула мне джекпот.
Тогда я и столкнулся нос к носу с тем, кого уже не надеялся увидеть. С человеком, который оказался моим родным отцом.
Воссоединения семьи не произошло. Мать билась в истерике, призывая меня прекратить всякое общение с нашедшимся родителем, он же рассказывал совсем другую историю, выставляя бывшую супругу в невыгодном цвете. Подкрепляя свои слова определенными фактами и все больше склоняя на свою сторону.
Это сейчас я понимаю, что не нужно мне было вникать в их семейные разборки и принимать чью-то сторону. Они оба мне родные. И оба были дороги.
Но тогда взыграл юношеский максимализм, детские мечты иметь настоящего папу, которым можно гордиться, и в один прекрасный день моя ссора с матерью стала последней.
Меня будто прорвало. Я орал в трубку до срыва голосовых связок, обвинял ее в том, что она лишила меня нормального детства, возможности иметь полноценную семью, общения с отцом. Я предъявил ей даже то, к чему она, по сути, и отношения не имела.
А после оборвал все контакты, сменил номер телефона и перестал выходить на связь.
У меня началась другая жизнь, полная взлетов и падений, цинизма и разочарований.
Мир сурового бизнеса.
Я окунулся с головой в учебу, параллельно работая в компании отца. Стараясь выкладываться на максимум. Заслуживая уважение, доверие, нарабатывая опыт. Тогда это казалось важным. Показать, что я чего-то стою, что я сын своего отца.
Я поправил венок, отошел назад и присел на скамейку. В последний раз я видел мать около восемнадцати лет назад, за пару месяцев до нашей ссоры.
Уже тогда нервничая и предъявляя кучу претензий.
Она умоляла выслушать, просила понять ее.
Простить…
Но я ушел.
Хлопнул дверью, не оглядываясь, и поставил жирный крест на нашем общении.
Это сейчас, глядя на земляной холмик, я понимал, что рад бы выслушать, полжизни отдал бы за один только разговор, за возможность снова обнять ее, прижаться к родной щеке, почувствовать тепло ладоней, руки бы ее поцеловать, да поздно.
Нет уже на свете той, которая подарила мне жизнь и свою потратила только на то, чтобы я был счастлив. И можно сколько угодно кричать в пустоту и биться головой о стены. Ничего уже не изменится.
Она ждала. До последнего ждала, когда я одумаюсь, вернусь, прощу. А я просто эгоистично забыл.
В горле встал колючий ком от осознания своей вины.
О ее смерти я узнал случайно, спустя почти три года. И еще столько же не мог решиться приехать сюда. Чтобы поговорить, попросить прощения и выполнить свой последний сыновий долг.
Перед глазами встала пелена, мешая зрению, поэтому, когда в кармане звякнул телефон, я даже не сразу смог разглядеть, от кого сообщение.
Достал на автомате, снимая блокировку, пробежался по строчкам, пытаясь уловить смысл.
"Ждем сегодня в семь. Как договаривались".
С кем я договаривался? О чем? Кто меня сегодня ждет?
Голова с трудом соображала, погруженная в мрачные мысли.
Я уже даже хотел перезвонить, уточнить, когда в памяти всплыл недавний разговор с одноклассником и его приглашение в гости. Я тогда никак не отреагировал, даже фактически не дал ответа, что приду, но Артюхин, видимо, воспринял мое молчание как согласие.
Идти куда-то настроения не было. Тоска давила на грудь похлеще гранитной плиты. Размазывала, вынуждала чувствовать себя последней мразью.
Только я понимал, что самобичеванием ничего не исправлю, кроме как доведу себя до крайней точки.
Когда рядом была Белоснежка, меня немного отпускало, но она остаться не захотела. Возвращаться назад, к работе, я тоже не торопился.
И так впервые взял отпуск так, чтобы на время полностью отстраниться от суеты, а не держать смартфон постоянно в руках, будучи на связи все двадцать четыре часа в сутки.
Поэтому, немного подумав, попросил Артюхина напомнить адрес и решил-таки не отказываться от предложения.
Тем более ночевать на кладбище я в любом случае не собирался, а чем занять себя вечером, еще не решил.
По дороге заехал в магазин, купил пару бутылок хорошего алкоголя — одну покрепче и одну для дамы, хоть и не знал, как она относится к крепким напиткам.
Сам пить не собирался, но идти в гости с пустыми руками совесть не позволяла.
Помня, что есть еще маленькая дочь, прихватил ей шоколада и коллекционную игрушку из девчачьего мультика.
Я надеялся на скромные семейные посиделки. То ли сказывался возраст, то ли я слишком перенасытился шумными вечеринками, но в последнее время мои жизненные приоритеты поменялись на полярно противоположные.
Я устал от постоянного стресса, от вечной гонки и осознавал, что мне нужна перезагрузка. Вот только с чего начать, пока еще не понимал.
Двор, в котором жил Артюхин, был тот же самый, куда я привозил Женю. Даже дом и подъезд совпадали.
Но вот когда мне дверь в квартиру открыла Белоснежка, я откровенно выпал в осадок.
Несколько секунд мы просто стояли молча, глядя друг на друга гипнотизирующим взглядом. Думая каждый о своем.
В мыслях вереницей проносились события прошедших дней: продрогшая
