за стену, другой нежно пропуская пальцы сквозь её волосы, не хочу давить и пугать.
— Такой большой профессор, едва умещается во рту, — разглядывает, крутит в руке.
Лизнет, пососëт, потом причмокнет, закрыв глаза, и снова пососёт.
Она берёт не глубоко, но так сладко, что я не могу больше терпеть. Хочу её.
— Идем на кровать, Иванова, хватит! — Резко выключаю воду.
* * *
Он очень красивый, но я боюсь. Приподнимаю плечи, предчувствуя тот самый момент. Профессор идёт за мной, слышу его шаги и чувствую напряжение. Представляла свой первый раз, ждала его, напрашивалась на секс с профессором и всё равно нервничаю. Из ванной выхожу на носочках. Кожа покрывается мурашками. Хочется прикрыться и спрятаться под одеяло. Но я испорчу момент и потому беру себя в руки — сдерживаюсь. Дохожу до полуторной кровати у окна и медленно опускаюсь, ложусь на живот, прижимая щеку к подушке.
Ощущаю его взгляд: он сверлит мою голую спину, поясницу, влажные после душа ягодицы. Чувствую его бешеную энергетику. Оборачиваюсь, улыбаясь. Профессор шикарен. Его голое тело делает меня глупенькой дурочкой. Таких красивых мужчин нужно использовать как выставочный образец. Его грудь вздымается и опускается, а кадык перекатывается, не могу заставить себя отвести взгляд от идеального торса. Ни грамма жира, лишь восемь кубиков и чётко очерченные впадины в том месте, где его пресс переходит в бёдра.
Блестящие после душа пласты мышц, широкие плечи, бугрящиеся мускулы на руках и ногах и эта стоящая колом штуковина, которая, если честно, немного пугает своими размерами. Она точно поместится внутри меня? Я немного сомневаюсь. Но всё же дрожу от предвкушения и переворачиваюсь на спину.
— Вначале будет больно. Потом хорошо, возможно, даже очень, если тебе удастся расслабиться. Так устроено женское тело, нужно просто перетерпеть сам момент нарушения целостности девственной плевы.
Закатываю глаза, чуть отползая на локтях. Только Роман Романович может продолжать вести лекцию, поглаживая себя рукой.
Рома приближается к кровати, наклоняется ко мне и сладко целует в губы. О боже, я правда сделаю это с ним? Со своим шикарным профессором? Не верится.
Не могу сдержаться и глажу его рельефные предплечья, слегка царапаю каменный живот. Трогаю всё, до чего могу дотянуться. Хочется и боязно, запретно и манит до поросячьего визга.
Его дыхание сбивчивое и шумное, он гладит мою грудь, забыв про губы, целует затвердевшие соски, а затем оглаживает рукой ягодицы и смотрит прямо в глаза.
Мы много ласкаемся, изучая друг друга. Вижу, как сильно он сдерживается ради меня, и я благодарна. Профессорское тело напряжено как струна, ему хочется действовать резче, быстрее. Это видно по тому, как пальцы сжимают мои соски, как рот нетерпеливо целует их, вылизывая языком снова и снова.
Мой профессор идеален, и я трепещу от восторга, в абсолютно тёмном мире появляются огоньки, их становится множество, и вот уже целая река огня течёт через меня к нему. Чувства к этому мужчине переполняют меня.
Он мучает, тискает, ласкает, пускает по венам ток, заставляя желать его от кончиков волос до кончиков пальцев. Мой умный. Интересный, красивый, невероятный… У него такие мощные флюиды, в нём столько мужского и сильного.
Именно профессор сейчас главный, а я лишь кукла в его авторитетных руках. И это такой кайф изнывать от желания, плавиться под его слегка шершавыми ладонями, чувствовать, как большие пальцы рук трут соски, заставляя сочиться между ножек. И при этом бесконечно долго и невыносимо горячо ловить его огненный, восхищённый взгляд.
Тяну к себе и слышу, как шумно бьётся его сердце.
— Роман Романович, у вас тахикардия.
— Результат большого количества научно-исследовательской работы, госпожа Иванова.
Веду рукой по его груди. Профессор старше и опытнее, сдержаннее, но сейчас он тоже на грани. Огненный вулкан нашей страсти бушует, изливаясь, обжигая нас обоих. Меняя наши жизни, чётко разделяя на до и после. Ничего уже не будет как прежде. Роман навсегда останется моим первым мужчиной, а я буду вспоминать этот момент с неповторимым волнением. Зайчик, открывший рот от восторга перед волком. Сейчас он съест меня, но как же он неподражаемо прекрасен в своем величии.
И пока я ласкаю своим языком его язык, он ныряет рукой между моих гостеприимно раздвинутых ножек, касается пальцами. Извиваюсь от кайфа, призывая Вселенную сжалиться: слишком много удовольствия. Не могу удержать накаляющееся тело, я с ума схожу от желания и одновременно боюсь боли. Чëрт, а вдруг я не справлюсь?
Профессор уверенно движется согласно намеченного им же самим плана, мой взрослый и опытный, он ласкает меня рукой, а я пытаюсь тянуться за ним и глажу его. Вместе с этим мы непрерывно целуемся. Он больше не спрашивает, готова ли я. Он просто дарит мне всё, что у него есть.
— Рома, я немного боюсь.
— Поздно, я уже вошёл во вкус и не собираюсь останавливаться.
— И я боюсь, что будет очень много крови.
— Совершенно не обязательно. Примерно у тридцати процентов девушек она присутствует и объëм индивидуален. Но её может и не быть вовсе. Это естественный процесс, он предусмотрен природой.
Читая лекцию, профессор водит рукой около моего изнывающего от желания входа и этим почти доводит меня до точки кипения. Искусно двигая и трогая пальцами, ласкает и тут же отступает, заставляя нервно сдерживать дыхание. Я постанываю, требуя продолжения, но Роман Романович непреклонен, чёртов интеллектуал не позволяет мне нырнуть в пучину наслаждения.
Облизнув пересохшие губы и смерив меня диким огнем взгляда, он занимает позицию между моих бёдер.
Нервно дергаюсь, приподымаясь на локтях, а он надавливает на мой вход, натыкается на препятствие, напрягается. Хватаюсь за кровать, а профессор, чуть раздвинув мои ноги, делает первый плавный толчок, едва протискиваясь в моё тугое лоно.
Резкая боль заставляет меня вскрикнуть. Я собиралась с духом, но всё равно оказалась не готова. И первая реакция — оттолкнуть его, сбежать, пнуть его ногами, пожалеть себя, но профессор придавливает меня к матрасу и, двинувшись вперед, наносит ещё один удар. Кричу громче и тогда он прижимается ртом к моему рту, затыкая его жестким поцелуем.
Я царапаюсь, пытаюсь выкарабкаться, вся сладость момента улетучилась, осталась только ноющая боль — сухая искра внизу живота. Но профессор продолжает лежать на мне, присосавшись к моему рту и удерживая на месте, медленно двигается, растягивая болевые ощущения. Мечусь головой по подушке. Хватит, я больше не хочу! Мне нужно сжаться в комочек, выпихать из себя его раскаленную гигантскую палку и оплакивать свою невинность.
