Из глаз брызжут слёзы.
Но профессор упорно двигается, то наступая на меня, то отдаляясь. При этом настойчиво целует в губы, как будто я последний источник в пустыне, дикий оазис посреди изнуряющего зноя. Уже не чувствую своего рта, он онемел от такого количества ласк и укусов. И пока я думаю о поцелуях, внизу живота что-то невероятным образом меняется. Всё меньше ощущается горячего железа, боль сменяется странной, загадочной тягучестью. Её хочется продлить на минуты, часы, месяцы. Прислушиваюсь к своему телу. А профессор упорно двигается в медленном, плавном, заданном им самим темпе. Туда-сюда, туда-сюда… При этом как в бреду повторяя, какая же я обалденная девочка и как изумительно ощущаюсь. Кажется, у кого-то случилось полное затмение, судя по всему, ему так хорошо, что он уже и не понимает, что делает.
И вот, постепенно, вместо того чтобы царапаться и драться, я начинаю гладить спину своего профессора, поддаваясь его ритму, вторя ему. Размеренный ход наших тел, он такой божественно неповторимый, такой заманчивый. Его хочется ещё. А член профессора просто сказочный. Он так интересно трëтся внутри меня, бьёт в какие-то сладкие точки.
Блиииин, мне нравится! Это здорово! Закидываю ноги на его поясницу. И хотя всё ещё немного больно, эта боль — она какая-то чудная, как будто и не боль вовсе.
Профессор привстаёт, гладит мои груди, просовывает между нашими телами ладонь и помогает мне рукой. Я парю над землей. Без преувеличения счастлива, я сейчас понимаю, насколько волнительно то, что мы делаем. Мы словно одно целое. Это же настоящая любовь, не могу удержаться от признания.
— Я люблю тебя, — выпаливаю ему в губы, в ответ он увеличивает темп и движется быстрее и как будто глубже.
Мне это нравится, с ним всё, как надо, и пусть немного ноет внизу живота, но эта боль кайфовая. И его руки меня ласкают, и губы меня целуют, и мне так хорошо оттого, что всё у нас получилось, мне больше не страшно. Я хочу перепробовать всë-всë, бесконечно много раз.
Неожиданно для самой себя срываюсь куда-то вниз, лечу в водоворот страсти, паря над всей планетой, получая настоящий оргазм в свой чёртов первый раз. Да я гений!
— Тебе хорошо? — хрипит профессор, глядя на меня ошалевшими блестящими глазами.
Я не отвечаю, я не могу, мне кайфово. Просто много-много раз мотаю головой в подтверждение. А он, будто озверев, таранит меня — неистово, бешено, по-мужски сильно и всё равно сладко. А затем, в последний момент, выходит, изливаясь на мой вспотевший, покрасневший от трения наших тел живот. Ух ты блин! Это так по-взрослому, так пошло и так волнительно. Профессор в прострации, он смотрит на меня и будто замер во времени.
Затем, выдохнув, он встает с постели, уходит куда-то и, возвращаясь с салфетками, тщательно вытирает мой живот.
А я приподымаюсь и вижу на простыни капли крови, волнующие следы моей потерянной невинности. Мне не жалко, наоборот, я чувствую себя свободной и слегка одуревшей от всего произошедшего. Боже мой, я женщина! С сегодняшнего дня я самая настоящая женщина. Профессор тоже видит это красное пятно. Мы с ним переглядываемся и тут же льнëм к друг другу, целуемся, гладим и обнимаемся. Лучше и представить сложно.
Глава 13. И ты меня тоже не любишь, Наташ
Просто не верилось, как много счастья. И всё оно не умещается в моей груди. Ещё недавно я была неуклюжей студенткой, живущей с больным дедом. А теперь я нежусь в объятиях потрясающего мужчины. Рядом лежит он. Тот самый, который снился, о котором грезила. Теперь я могу касаться, вдыхать его запах, целовать, когда захочется.
Конечно, скоро профессор одумается, начнутся его привычные разговоры о правильном и неправильном. Возможно, будет сожалеть. Но сейчас надо жить этой сладкой минутой. И мне так хочется ещё. Ещё его поцелуев, его улыбок, присущей ему одному загадочности. Мне так нравится его слушать. Вот абсолютно любая тема вызывает невероятно сильный интерес. С кем угодно можно заскучать, но только не с профессором.
А теперь ещё оказывается, он и в постели потрясающий. Горячий и страстный, будто оживший вулкан. Это так не вяжется с его спокойными лекциями и хладнокровным поведением на семинарах. Но есть кое-что ещё.
Теперь стало гораздо страшнее. А что, если он будет холоден? Если скажет, что на этом всё? Я этого просто не переживу. И снова накатывает тоска. Ведь есть ещё моя глупая тайна. Вдруг не простит, когда узнает? Ну это же нелепо, жизнь так повернулась. Всё давно в прошлом. Уговариваю сама себя. Ну это ведь не совсем моя вина. Не буду думать об этом, я ему не скажу, и он не узнает, ему ведь тоже было хорошо со мной. Он сам себя не помнил от удовольствия.
Смотрю на него и очень волнуюсь. И активничать боязно и сдержаться сил нет. Разлепив глаза полностью, льну к нему, обнимая руками и ногами.
— Ты как себя чувствуешь? — строго интересуется профессор, поглаживая мою спину.
— Если надо, могу ещё, — выпалив глупую фразу, тут же краснею до кончиков волос.
Вот сказанула так сказанула. Чуточку стыдно. Но между нами давно возникла эта легкость, которой вообще не должно быть между преподавателем и студенткой, но она откуда-то взялась ещё во время подготовки к докладу.
— Наташа, — смеётся Рома, — у тебя там должно всё зажить, а нам пора собираться на «Что? Где? Когда?».
Вот так я и знала. Поверить не могу, он всё-таки тащит меня на игру. Мой правильный зануда.
— Ты же сказал, что я могу не идти.
— Я такого не говорил, я сказал, что ты заставляешь меня нарушать правила. Но раз уж ты в порядке, то мы, конечно же, идём на игру. Так будет правильно и безопасно для нас обоих.
Профессор начинает собираться, а я сажусь на пятки, устроившись на кровати. Он глубоко задумывается. Вижу, как меняется его лицо.
— И всё-таки ты чувствуешь вину за моё совращение.
Он ничего не отвечает. Усмехнувшись, собирает вещи. А я вспоминаю тот разговор в автомобиле, где он говорил, что между нами может быть только интим и ничего больше. Меня это не устраивает, я, конечно же, хочу быть его женщиной, а не спать с ним тайком. Но имеем, что имеем.
— Рома, если между нами только секс, то я хочу, чтобы этот секс был только между нами.
Заболоцкий
