микрофон тебе в зад. Уяснил? — повторяю его любимое словечко, он им вечно бросается. — И обещаю, что тебе это не понравится.
Тот от удивления распахивает мелкие поросячьи глазки — оказывается, они у него есть. Я же чинно-благородно и с гордой осанкой занимаю место за своим столом и вывожу компьютер из режима ожидания, а затем, сыграв на клавиатуре привычную комбинацию кнопок, показываю Жене класс.
Я готова.
Ну, наверное, не нужно быть пророком, чтобы догадаться: прямо в разгар программы, в очередной раз раскачав стул до предела, Лазарь ломает его и вместо пламенной речи, падая, орет благим матом в микрофон. Колесики так забавно разъезжаются в разные стороны, сидение падает назад, а Лазарь с ним — еще и бумаги, разложенные по стопочкам, утягивает за собой.
В результате этот идиот сидит на полу, потирает ушибленное бедро и испуганно хлопает глазами. Я же ничего не комментирую, просто улыбаюсь ему. Правда, слишком явно и широко. И только по прошествии десяти секунд тишины в эфире да танцев с бубном Жени за стеклом я закатываю глаза и продолжаю вести передачу как ни в чем не бывало. Ну а что? Я давала всем возможность прочувствовать этот момент!
Вот только мое замечательное настроение быстро улетучивается, когда дозвонившийся на радио парень вместо того, чтобы передать приветы, спрашивает меня, правда ли я лежала в психушке и как мне там понравилось. В общем, мои нервы все-таки сдают, и эфир заканчивается полным провалом, когда я тупо сбрасываю слушателя и договариваю до положенного тайминга заученным текстом. Хотя, уверена, для публики выйдет вполне приличной шоу с перчинкой, которое еще долго будут обсуждать. И которое, без сомнения, нарвется на парочку крупных штрафов за мат и молчание в эфире, правда, мне, представьте, уже плевать.
Бедный-бедный Лазарь! Ему отрабатывать и отрабатывать косяки в спальне у Жанночки.
Женя запускает блок с рекламой, за которым последует финальный джингл, а я мигом снимаю наушники и бросаю все. Коротко обнявшись, прощаюсь с другом до лучших времен и решаю по-тихому испариться через третий этаж — там можно выйти через торговый центр, чтобы не светиться на общей проходной.
По дороге я, кстати, звоню ребятам из языковой школы, где веду курс испанского, и прошу дать мне недельку-другую на отдых. Уже собираюсь изображать смертельно больную, но они без возражений отпускают меня — скорее всего, тоже в курсе событий, ну да ладно.
Поднимаясь по лестнице, я через окна наблюдаю за улицей — там слишком пасмурно и душно, не люблю такую погоду. И раз выпала возможность, я решаю прогуляться по полупустому в будний день торговому центру, наслаждаясь прохладой.
Я медленно брожу между витрин, рассматриваю наряды и даже собираюсь побаловать себя новым комплектом нижнего белья — это лучший антидепрессант, хоть я и выберу очередную вариацию черного. Когда вдруг вдалеке, где кончаются торговые ряды, замечаю темный силуэт. И я бы, наверное, не обратила на него внимания, если бы он не исчез из виду сразу, как только я посмотрела в его сторону.
Какого черта?
Бр-р. Мурашки пробегают от шеи до пяток, и у меня возникает острое желание быстрее попасть домой.
— Вам помочь с размером? — интересуется девочка-консультант, кивнув на пеньюар, который я буравлю взглядом. Так кажется, потому что на самом деле я смотрю в пустоту.
— Нет, спасибо, — бросаю я и ускоряю шаг. После жутких звонков и странных угроз Егору мне не по себе от всего этого.
Почти добежав до поворота, я спускаюсь по эскалаторам вниз до первого этажа, но все равно не могу избавиться от гнетущего чувства преследования. Мне везде мерещится темная тень. Или не мерещится. Это ведь не может быть галлюцинацией? Здесь сто-пятьсот путей и маршрутов, а он — почему-то я уверена, что это он — следует ровно за мной.
Аврора
Идея возникает в голове внезапно, и я решаю ее проверить. По указателям найдя ближайший выход, я выбегаю на улицу и мчу через дорогу на красный под свист тормозов останавливающихся машин. Визжу от страха, пока водители жмут протяжные гудки и ругаются на меня из окон, зато я быстро оказываюсь в безопасности по другую сторону дороги. Резко оборачиваюсь и… ничего.
Фух. И придумала же себе! Надо или выпить, или что-то от тревожности принять. И я даже, кажется, уже знаю, что выберу — что-нибудь полусладкое.
Я наконец выдыхаю и почти расслабляюсь, поправляю спутавшиеся волосы. Но вот спустя несколько секунд из магазина выходит человек в черном, и я застываю. Это мужчина — ясно и по походке, и по фигуре, и он не простой прохожий. Он поднимает на меня голову, и мое сердце начинает биться в таком бешеном ритме, что может с легкостью остановиться — оно напугано не меньше.
На расстоянии мне не увидеть лица, наполовину спрятанного капюшоном, но отчего-то я точно уверена, что его взгляд прожигает насквозь.
Что, черт возьми, вообще происходит? И второй, но не менее актуальный вопрос — куда мне бежать?
Я быстрым шагом иду вдоль тротуара, достаю телефон и, увидев пропущенный от Егора, даже не удивляюсь — просто звоню ему.
— Эй, я хотел…
— За мной следят, — выпаливаю я и только потом добавляю «кажется».
— Так кажется или следят?
Я рычу в динамик, но не оглядываюсь по сторонам — боюсь. Неведение прекрасно.
— Процентов на восемьдесят.
— Где ты? — звучит строгое, но от этого тона почему-то мне становится спокойнее.
— Вышла с работы.
— Куда? Я стою перед входом у тебя.
— Черт, — ругаюсь я под нос. — Я вышла со стороны торгового центра, хотела, — сбежать ото всех, — прогуляться.
— Оставайся на линии и на виду. Лучше рядом с кем-то. Я подъеду через несколько минут.
— Давай, я около остановки, но здесь никого нет. — Прямо на моих глазах маршрутка подбирает компанию студентов, явно прогуливающих занятия, а меня накрывает краткосрочный приступ паники. — Хотя…
Я замечаю чуть дальше машину — черный «Акцент», практически лежащий на земле из-за порезанных пружин — и, подбежав к ней, ныряю на заднее сиденье.
— Извините, — говорю дымящему в окно парню, который с нескрываемым удивлением смотрит в зеркало заднего вида. — Можно я посижу с вами? Буквально пару минут. Страшно мне, бывший проходу не дает, следит за мной, совсем с ума сошел. Я ему говорю — конец истории, а он угрожает, мол, будешь моей и все тут! Представляете?
Тип в бейсболке напротив, кажется, пребывает в легком — или не очень — шоке. Он даже не
