— взять над собой контроль, когда этого требовала ситуация.
— Это ничего не меняет, — говорю негромко. Стараюсь твёрдо, но получается едва ли не шёпот.
— Я знаю, — отвечает в тон. — Но ведь было классно.
— Да, было, — киваю, будто мы обсуждаем поездку или удачную экскурсию. — Но нам не стоит этим злоупотреблять.
— А мы не будем зло… — в его глазах мелькает усмешка, и тогда я понимаю, что именно сказала. Хочется и самой улыбнуться. — Мы будем во благо.
— Я серьёзно, Семён, — качаю головой, опустив глаза. — Нам не стоит… больше… Это может всё осложнить.
— Хорошо.
Он пожимает плечами, заставив посмотреть на него удивлённо даже, потому что… потому что это Семён и так просто он не соглашается ни с чем. Если только ему самому не всё равно.
Последняя мысль почему-то оцарапывает. Вопреки здравому смыслу. Он ведь согласился со мной, не стал спорить. Я же этого и хотела. Но…
— Спокойной ночи, Василина, — мягко улыбается и встаёт. Ставит чашку в мойку. — Напиши, во сколько забрать Настю из сада завтра.
— Хорошо…
Чувствую себя растерянной, пока наблюдаю, как он обувается и, махнув рукой на прощанье, уходит. Даже стою и пялюсь какое-то время на входную дверь.
А потом внезапно чувствую… злость.
Не на себя — на него. Трахнул и свалил, значит? Вот так просто согласился, что “нам не стоит больше”?
Может, это гормональный взрыв череды оргазмов даёт всплеск, а может это просто эмоциональный выброс как результат годами запертых чувств, но я вдруг начинаю смеяться.
Он ведь сделал это специально. Со всем легко согласился и ушёл, вроде бы как просто позабавился. Чтобы я злилась на него, а не на себя. Чтобы не занималась самоедством.
Манипулятор.
Умеет же. Знает меня как облупленную. Но и я его знаю. Да, Бамблби, это игра вничью.
И что самое удивительное, у него это получается. Мозгом я понимаю, что мы действительно всё это зря сделали, но меня не тянет в этом копаться. Загонять себе иголки под ногти совсем что-то не хочется.
Хочется спать. Просто спать.
— Ну хочешь, сделаем кудряшки? — пытаюсь отвлечь дочь от горестных мыслей. — Можно распустить или в два высоких хвоста убрать.
— Нет, — сердито говорит Настя и шмыгает носом.
— Или я могу заплести тебе косу ободком, а сзади распустим. Заколки твои любимые вставим, блёсточками розовыми присыплем. Под новое платье будет супер.
— Мама, неважно, какая у меня прическа, если я улыбаться не смогу.
Вздыхаю и разворачиваю её кресло к себе.
— Настя, у всех когда-то выпадали молочные зубы. Это нормально. Это естественный процесс.
— Но почему именно перед днём рождения? — хнычет она, и я вижу, что любимый остренький носик краснеет. Вот-вот заревёт.
Надо спасать ситуацию.
— Так, давай успокаивайся. Не забыла, что ты ресницы накрасила? Сейчас всё по щекам потечёт. Придут твои подружки, а ты вся чумазая будешь, ещё и глаза красные. Мне кажется, это куда хуже, чем выпавший зуб.
Она распахивает глаза и часто моргает, чтобы улетучились уже появившиеся признаки влаги. Кажется, сработало. Дочь несколько раз глубоко вздыхает, как я учила её, если нужно быстро успокоиться, и снова поворачивается к зеркалу. Растягивает рот в улыбке и, увидев зияющую дыру, снова опечаливается, хотя уже и не так сильно.
Передний верхний молочный зуб шатался у неё уже около недели. Она старалась его не трогать, чтобы не выпал до дня рождения, но по закону подлости именно это вчера и произошло. Настя укусила яблоко и увидела на нём кровь. Не столько самой крови испугалась, как когда поняла, что зуб-то в яблоке и остался. Рёву было… Даже Семёну пришлось звонить, чтобы помог успокоить. Так он ещё и подтрунивать начал, мол, язык прикольно показывать можно.
Вот и сегодня с самого утра вместо того, чтобы радоваться празднику, Настя бесконечное количество раз бегает к зеркалу посмотреть, какая у неё теперь “безобразная” улыбка.
И смешно, и грешно, как говорится.
— Мам, а папа точно приедет?
— Уже едет, Настя, вечером придёт.
— Жаль, — вздыхает.
Так получилось, что именно сегодня Семёну нужно было уехать в Сочи. Точнее вчера. Что-то с работой связано. И перенести было нельзя. Он и сам расстроился, ведь это его первый день рождения дочери. Но к вечеру должен успеть.
После той ночи мы с ним ведём себя так, будто ничего не произошло. Это и странно, но одновременно с этим и легче так. Но тем не менее, я не раз ловила себя на том, что внутри что-то сжимается, когда Семён оказывается слишком близко. Я давлю это, стараюсь не обращать внимания, сознательно обращаю своё внимание на то, что его самого это совершенно никак не тревожит. Но всё же не замечать совсем не получается.
В дверь раздаётся звонок.
— Ты у меня самая красивая! — целую дочь и прижимаю к себе. — Беги встречать гостей. Наверное, тётя Люда с Сашкой и дядей Асланом.
Настя вскакивает, одёргивает платье и несётся к двери, а я за нею.
— Привет, моя дорогая племяшка! — Люда обнимает Настю, когда я открываю дверь, расцеловывает её в обе щёки. — С днём рождения тебя! Ты красавица просто — вы посмотрите!
Люда треплет Настю за щёки и немного щекочет, Саша тоже поздравляет сестру и протягивает большую коробку. Очередная стотысячная кукла. Ну и цветы, конечно, Настя как истинная женщина их просто обожает.
— Аслан приедет позже, — сообщает Люда на мой немой вопрос. — Его попросили срочно проконсультировать пациента.
Мы идём с ней на кухню, пока Сашка и Настя убегают в её комнату, раскладываем по тарелкам угощения, украшаем атрибутикой. Через полчаса должны прийти подружки Насти.
Уже к часу дня у нас дома образуется настоящий слёт маленьких фей. Настя и её четыре подружки из детского сада, наряженные, с прическами и даже легким макияжем порхают у стола с капкейками и фруктовым желе.
Бедный Сашка, ему сейчас совсем нелегко. Ему-то и с одной Настей непросто, а теперь и подавно. Поэтому мы отправляем его с планшетом в мою спальню немного посмотреть его любимую передачу «Ребятам о зверятах» и отдохнуть от трескотни маленьких принцесс.
— Она так выросла! — говорит Люда, пока мы с ней раскладываем по тарелкам бутерброды, пиццу, овощи, хотя что-то мне подсказывает,
